Несерьезные отношения

— Я не большой специалист в этом… Подскажешь мне, как лучше. — Это чудо посмотрело снизу вверх. Плечики робко ссутулило. Резало меня без ножа.

Чистый ангел!

— Жень, необязательно…

Член вспышками боли, словно морзянкой, заорал, что «Как раз обязательно!», «Очень нужно!» и «Давно пора!», но со своей феей я, кажется, начинал привыкать к дурацкому плащу мушкетера.

— Я хочу попробовать.

Розовый язычок, будто изучая, прошелся по головке. Неспешно, самым кончиком. Мазнул вдоль ствола по вене. Коснулся уздечки. Осторожно, но так влажно и горячо, что у меня мышцы пресса окаменели, а стопы, казалось, вросли в пол.

— Ты вкусный, — прошептала эта мучительница. — Очень большой и очень вкусный.

Словно решила добить, она раскрыла свой хорошенький ротик, и обхватила головку целиком. Втянув щеки, сжала туго. И постепенно стала двигаться дальше, насаживаясь на меня.

Миллиметр за миллиметром.

Убийственно-медленно.

До самого горла.

И обратно.

Как я мечтал с нашей самой первой встречи. Как видел во сне всю прошлую неделю.

— Детка, ты так сосешь… Я сейчас, словно пацан, кончу.

Наверное, нужно было порадоваться, что мы в отеле, а не у меня дома. Из стен моей душевой не торчало никаких поручней для инвалидов. Хвататься там было не за что. Как бы я выстоял — не представляю.

— Мне нравится. — Зеленые глаза сверкнули, а веснушки на щеках, казалось, стали ярче.

Моя феечка вся будто изнутри светилась. Красивая до рези под ребрами. Возбужденная до упругих заострившихся сосков, которые терлись о мои ноги. Осмелевшая до подпухших губ. Алых, развратных, обхватывающих член так плотно и ласково, как обхватывала только ее бархатная киска.

Это был адский тест на стойкость. Ничего общего с минетом от прежних любовниц. Без отточенной техники. Без привычной глубины. Вообще другое! Но крышу рвало!

Шизел от нежности, с которой Женя у меня сосала.

Потряхивало от ее глухих стонов, как у довольной кошки, и вида тонких пальчиков, сжимающих мошонку.

Нутро выворачивало от старательности, с которой моя девочка ломала себя… боролась со стыдливостью и кайфовала от моих сантиметров у себя во рту.

Загибался от ее горящего взгляда. Впитывал эту красоту всеми органами чувств. Смотрел, и насмотреться не мог.

Помирал с ней. Хоть памятник себе заказывай и дату смерти фиксируй.

Хоть в душевую кабину попа и бригаду для отпевания вызывай.

Впрочем, справился сам.

Стоило Жене ускориться, никакой самоконтроль и воля не спасли. Как последняя сучка, отпел себя любимого стонами. Сдался своей девочке хрипами.

Заполнил ее жадный рот семенем до отказа. И уже совсем без сил, мятой тряпкой, стек по стене на холодный пол, прижав к груди свое охрененное чудо.

* * *

Оргазм опустошил меня так, что из душевой кабинки выходить не хотелось.

Обычно восстанавливался быстро. Особенно после такого долгого воздержания, как сейчас. Минута, другая, и скачка продолжалась.

Но сейчас что-то не работало.

Ноги не выпрямлялись. В ушах звенело. А кровавая штуковина за ребрами вместо нормального ритма устроила какой-то рок-н-ролл.

Женя со спермой словно всю душу и силы из меня вытянула.

Вместо «Встали в позу и погнали!» хотелось ловить лицом капли. Будто кошку, гладить по спине мою девочку и чувствовать, как холодная плитка под задницей постепенно становится теплой.

Тупые желания.

Как не родные.

С четким психиатрическим душком.

Но я даже сопротивляться не мог. Внутренний голос ныл про «три часа», а руки гуляли по телу одной совершенно нереальной женщины. Мяли роскошные выпуклости, скользили по горячим впадинкам. Словно в первый раз, вслепую изучали какая она, моя феечка.

Размазало меня. Качественно.

Будто не кончил, а на скорости в бетонную стену въехал. Только вместо боли кайф был. Чистый, сладкий. Ничего на душе не булькало. Штиль стоял. И глухота тотальная.

Ради этого точно стоило ждать феечку неделю, поднимать все связи в следствии, чтобы нарыть компромат на одного школьного идиота, и полчаса полоскать этому недоразвитому мозг по телефону.

Что угодно стоило такого удовольствия!

Не представляю, сколько мы так тискались. Извилины в черепушке совсем не шевелились.

Но когда все же выбрались в гостиную, доцеловались до кровати, как второе дыхание открылось.

Чтобы не видеть ни глаз, ни охрененной груди, я устроил свое счастье животиком к кровати. Приподнял попку, уже розовую, размятую. И, чудом вспомнив про презерватив, ворвался в нежные складочки.

Сразу на всю глубину. Как с катушек слетел.

От первого же стона забылось про осторожность.

От счастливого «Да!» бедра заработали будто поршни.

От податливости, с какой моя фея прогибалась в пояснице, свет перед глазами мерк.

Нереально было одновременно видеть это и чувствовать.

Слишком красиво!

Слишком остро!

Слишком сладко!

Шизея от кайфа, совсем себя не контролировал. На каком-то животном уровне чувствовал, как нужно, а как нельзя. И трахал свою отзывчивую девочку без остановок на нежности, на поцелуи и прочий бред.

Членом целовал ее изнутри. До влажных разводов на презервативе. До капель пота между розовых половинок.

Быстрым ритмом выбивал самые лучшие звуки на земле — стоны, всхлипы и священное «еще».

Ввинчивался в Женю, чтобы прочувствовала каждый мой изгиб и миллиметр.

Уносило меня.

В ванной — из-за нежных губ феечки, неопытных, как у девственницы. А сейчас несло от ее раскованности.

Если бы не изможденный вчерашний вид и аппетит, с каким ела свой стейк, подумал бы, что всю эту неделю мою фею кто-то другой портил. Развращал до уровня элитной шлюхи, которая готова на все, да еще и кайфует от своего ремесла.

Но я ее своими глазами видел. И вчера — дикую, гордую. И сегодня — удивленную, счастливую.

Никого между нами не было. Сама она… по-другому двигалась, по-другому подставлялась. Сжимала так сильно, что я каждый раз членом будто в рай проталкивался.

— Соскучилась, хорошая моя? — Терпения никакого не осталось, потому я резко оторвал свою девочку от кровати. Прижал спиной к груди. И ускорился.

— Даже не вспоминала. — Эта нахалка меня и себя не жалела.

— Ни мои пальцы, ни член? — Я скользнул ладонью к развилке ног и принялся гладить пальцами нежную подпухшую плоть.