Несгибаемый

— Почему никто из вас не сказал мне, что она любит другого? — с трудом произнес Эрик, глядя на отца.

Маркиз стукнул кулаком по своему большому столу.

— Девушки всегда кого-то любят, но выходят замуж за тех, кого выбирают им их отцы!

Отец заблуждался. Весь мир заблуждался и ввел его в такое же заблуждение, заставив его совершить самую большую ошибку в своей жизни. Эрик потерял бдительность, а теперь должен был потерять гораздо больше.

— Но Клэр… Она не такая! Она на самом деле любит… этого!..

Эрик не смог бы произнести это имя, даже под страхом вновь оказаться там, откуда чудом вернулся. Ни за что не мог. И будто поняв это, маркиз внезапно смягчился. У него дрогнул голос, когда он увидел почти пугающую черноту в глазах сына.

— Эрик, мальчик мой, почему бы тебе просто не заставить ее полюбить себя?

Едва дыша, Эрик отвернулся и закрыл глаза, но перед мысленным взором тут же встал образ плачущей Клэр у алтаря, когда их объявили мужем и женой. Когда он сделал то, что не должен был делать ни при каких обстоятельствах. Поцеловал губы, от прикосновения к которым перевернулась душа. Прикосновение, которое на мгновение вернуло его к жизни, а потом вновь отбросило туда, откуда не существовало возврата. Прикосновение, которое сразило его даже сильнее ее Лунной сонаты. Прикосновение, которое делало его совершенно беспомощным перед силой, которой обладала Клэр.

Прикосновение, на которое он не имел право, потому что заполучил его нечестным путем! Эрик был уверен, что никогда не забудет плачущую Клэр, смело глядящую на него вчера ночью, когда она заявила, что их брачная ночь может состояться только в том случае, если он возьмет ее силой! Такая почти нереальная в своей волшебной красоте с распущенными золотистыми волосами, в почти прозрачной шелковой рубашке и накинутом поверх пеньюаре, которые при свете свечей почти ничего не скрывали от него. Мерцающий свет свечей и горевшего камина отбрасывали удивительные тени на нее, позолотив кожу так, что она мерцала манящим бархатом. У него сердце чуть не выскочило из груди, когда он увидел ее. Такую восхитительную, что задрожали даже колени.

Он не мог перестать смотреть на нее. Эрик был готов сделать всё возможное, чтобы облегчить ее страдания.

Глупенькая, неужели она действительно ожидала, что он применит силу?

Но что она еще могла сделать, когда ее заставили выйти за него замуж? Чего он ожидал от своей брачной ночи? Чего ждал от убитой горем девушки, которую предали и склонили к нежеланному браку? Девушки, которая всем сердцем любила другого. И никогда не скрывала этого от него. Это он пожелал не замечать очевидное.

Девушка, которая буквально воскресила его, и чем он отплатил ей? Что сотворил с ее жизнью, с ее мечтами?

Господи, что он наделал!

— Я решил, отец, — тихо заговорил Эрик, не оборачиваясь. — Я отвезу ее туда, и если он… если ее примут, и она будет в полной безопасности, я дам ей развод…

Маркиз снова громко ударил кулаком по столу.

— Этому не бывать! Ты хоть понимаешь, что тем самым затронешь честь семьи? Обоих семей.

Удивительно, но об этом говорила и Клэр. Она подумала об их родных и последствиях, но не о тех выгодах, которые сулил ей развод. Не подумала сразу же уцепиться за возможность, которую он дал ей. Она была ошеломлена так же, как и его отец, ну, а он… Он должен был сделать то, что считал правильным. Что должно было быть правильным после всего, что произошло.

— Я найду способ сделать так, чтобы все прошло безболезненно для всех вас.

Маркиз смотрел на широкую спину сына, а потом раздался его хриплый шепот:

— А как же ты? Для тебя это будет так же безболезненно?

Эрик не ответил. Просто потому, что ему нечего было сказать. Сейчас его волновало что угодно, но только не его сердце.

Видя непреклонность сына, маркиз обессиленно рухнул в свое кресло и тяжело вздохнул.

— Я был так счастлив, когда ты сказал, что хочешь жениться, — заговорил он глухим голосом. — Твоя мать не спала по ночам после того, как ты сообщил эту новость. Мы все были так рады за тебя. Ты что-то захотел, захотел эту девочку, особенно после того, как вернулся. Я бы сделал всё возможное, чтобы исполнить твоё желание, сын, но сейчас… — Маркиз взглянул на застывшую спину сына. — Я поддержу тебя во всем, что ты решишь. Эрик… Только возьми с собой надёжных людей. Я не вынесу, если с тобой произойдет что-то ещё…

Эрик поспешно покинул отцовский дом, но дальше входной лестницы так и не ушел.

Ноги не слушались его. Он прислонился к каминной балюстраде и пытался дышать, чтобы набраться сил и вернуться домой. Он пришел сюда только ради того, чтобы держать отца в курсе истинных дел на случай, если с ним что-то случится, если ему понадобиться помощь, учитывая события последних двух месяцев. Эрик не собирался подвергать жизнь Клэр опасности.

Как бы сильно она ни ненавидела его.

А она должна была ненавидеть его. За все то, что он сделал. Что продолжал делать…

Открыв глаза, Эрик отпустил балюстраду, развернулся и спустился по лестнице, а потом, бросив несколько слов своему кучеру, шагнул по безлюдной улице, надеясь пешей прогулкой оттянуть возвращение домой.

Возвращение к Клэр. К той, которая принадлежала ему всего на один день.

Которая никогда не принадлежала ему. Как бы отчаянно он ни желал этого.

Сжимая в руке свою трость, в которой был спрятан невероятно острый меч, подарок его троюродного брата, который увлекался самурайскими мечами, Эрик гадал, собрала ли Клэр свои вещи. Ждет ли она поездки? Ну конечно, ждет. Как можно не ждать встречи с тем, кого любишь всем сердцем! Сердце, которое все это время принадлежало другому, а он решил, так наивно полагал, что когда-нибудь сможет сам претендовать на это сердце.

Сердце, которое заставило его испытать то, что он никогда прежде не испытывал. То, что могло бы спасти и излечить…

Сердце, которое он погубил, а теперь должно было погибнуть собственное сердце в ответ на ужасное злодеяние, которое совершил.

Пройдя по широкому тротуару, Эрик пересек улицу и свернул направо. Он должен был вернуться, но на этот раз замер у входной двери собственного дома, не представляя, как войдет внутрь. Как снова взглянет на свою жену. Как увидит ее упакованные сундуки. Символ крушения всех его надежд. Символ ее спасения…

Обессилено привалившись к двери, Эрик на мгновение закрыл глаза, чтобы взять себя в руки.

И внезапно вспомнил мрачновато-осторожную, пронзительно грустную мелодию, которую услышал впервые почти целую вечность назад. Мелодию, которая пробудила его к жизни и заставила ощутить то, что совсем скоро исчезнет из его жизни. То прекрасное, ради чего он мог бы жить.

То, что отныне он должен был подавить. Чего бы это ему ни стоило.

Всё это оказалось иллюзией. Все было обманом. Клэр по-прежнему была честна с ним, предельно честна. И всё, что было до свадьбы… Это была простая вежливость и радушие. Ничего больше. А он подумал, будто…

Сделав глубокий вдох, Эрик открыл дверь и вошел в дом. В холле, стоя на некотором расстоянии, его встретил вышколенный лакей, который подождал, пока хозяин положит свои плащ, шляпу, трость и перчатки на столик, чтобы потом забрать их.

— Вы желаете поужинать, милорд? — спросил возникший напротив дворецкий, обеспокоенно глядя на хозяина.

Было уже за десять вечера. Эрик не хотел есть, у него не было аппетита. Он и пить не хотел, потому что достаточно напился вчера ночью, сидя в своём кабинете и принимая самое мучительное решение в своей жизни. Устало покачав головой, он двинулся в сторону гостиной, где хотел немного посидеть, а потом подняться к себе и попытаться хоть немного поспать, чтобы завтра…