Несколько шагов до прыжка

— Куплю, — буркнул он. — И закажу. Ты прав, я наверняка бы действовал… по стандартной схеме.

— Ага, ага, — покивал Геллерт. — Так, как надо и как положено. А теперь просто вспомни, в какой семейке она росла и сделай вывод, где она видела все эти «надо» и «положено». Если ты явишься к ней на свидание с букетиком, да ещё и поведёшь на скучный ужин, она пошлёт тебя далеко и надолго, я в этом почти уверен. А я, знаешь ли, хочу, чтоб ты был счастлив, Криденс. Счастье спортсмена — залог успеха. В том числе личное. И я, как ты помнишь, люблю, когда мои подопечные побеждают. Так что считай, что я, как обычно, действую из чистого эгоизма.

Криденс опустил голову, чтобы скрыть широкую улыбку. Отчего-то Геллерт всегда с трудом и со скрипом признавал вслух, что ему есть дело до кого-то, кроме себя. Хотя в этом, конечно, не было ничего страшного. И на кой ляд ему всегда хотелось казаться отпетым эгоцентриком, Криденс никак не мог уяснить. Но всегда подыгрывал. Если человеку так легче, зачем спорить? Ни к чему особенно плохому это не вело.

— Хорошо, — пробормотал он, не поднимая глаз. — Что ты тогда предлагаешь? Не в цирк же её тащить.

Геллерт рассмеялся:

— В цирк, кстати, позови, но попозже, когда будешь готов, чтобы с вами пошла её младшенькая. Но это уже будет напоминать семейный подряд, так что точно попозже. Вообще говоря, Криденс, я не эксперт по нестандартным свиданиям, и всё, что мне приходит в голову — какой-нибудь парк аттракционов, или фильм ужасов в кино, только не вздумайте жрать попкорн. Короче говоря, этакие подростковые развлечения, которых она могла быть лишена. Ты эту стерву, её мамашу, лучше знаешь — вот и думай, что она могла дочери не позволять, и чего из этого Честити слушалась.

— Фильм ужасов? — Криденс развеселился. В голове отчего-то возникла картинка, как он старается не смотреть на экран, а Честити в восторге таращится, как только она и умела. И как она, заметив его реакцию, милостиво закрывает ему глаза ладонью.

Вышло как-то сюрреалистично и бредово. Он тряхнул головой, избавляясь от наваждения, и глянул на Геллерта. Тот нетерпеливо кивнул:

— Или боевик. В общем, не какая-нибудь комедия с любовной линией, сам понимаешь.

— Спасибо, Геллерт, — он, наконец, поднялся на ноги: Альбус уже решительно шагал к ним, явно собираясь призвать к порядку. Криденс минут пять как должен был выйти на лёд, а они тут болтали на личные темы. — Я подумаю обязательно.

— Подумай, подумай, — Геллерт тоже встал, старательно игнорируя почти подошедшего Альбуса. — Кстати, задержись после тренировки, мне очень нужно кое-что с тобой обсудить.

Криденс приподнял брови и кивнул. О чём пойдёт речь, ему было примерно понятно.

Выйдя на лёд, он тут уже услышал звонкий выкрик Геллерта:

— Честити, девочка моя, я тебя не вижу!

Честити остановилась в паре футов от бортика и удивлённо обернулась:

— В каком смысле?

— Презентация — это видимость программы, — назидательно заговорил Геллерт. — А если её нет, то получается невидимость. Понимаешь меня?

Честити вздёрнула подбородок, подкатываясь к нему поближе:

— Но мы ведь сейчас не программу отрабатываем, а просто отдельные элементы.

Криденс объехал лёд по кругу — как всегда, перед каждой тренировкой. Альбус как-то спросил у него: «Ты с ним так здороваешься?». И одобрил прежде, чем Криденс успел смутиться. Так что он быстро перестал считать этот маленький ритуал глупым.

— А отдельные элементы, по-твоему, не должны быть артистичными? — Криденс не видел, но был уверен, что Геллерт сейчас закатывал глаза. — Выброси из головы то, что техника и презентация идут отдельно, и сначала надо отработать первое, и уже потом переходить ко второму! Это бред, и это так не работает! Без артистизма вся твоя техника, радость моя, сильно проигрывает. Как бы она ни была хороша.

Криденс, заходя на свой флип, только мысленно вздохнул. С ним самим четыре года назад Геллерт разговаривал чуть ли не ровно этими же словами. И Альбус, помнится, с ним соглашался…

Интересно, согласится ли сейчас. И как именно.

— Он прав, Честити, — услышал Криденс. — Ты умница, и мне практически не к чему придраться в твоей работе, но она… суховата.

— Вот-вот, — подхватил Геллерт, — это даже на «сухо» не тянет. Отпусти себя и расслабься. Не думай о том, как отработать и не завалить элемент, ты умеешь их отрабатывать, так что просто доверься своему телу и его памяти… Вот смотри на Криденса. Отлично, чувственно. А флип, между тем, не самый простой прыжок.

Криденс как раз прыгал в третий раз — и чуть не сорвал выезд. Всё-таки, положа руку на сердце, не так уж часто Геллерт ставил его в пример. А от того, что в пример его ставят Честити, и вовсе почему-то было чуть ли не стыдно. Немножко. Но всё же.

— Хорошо, — отозвалась она. — Я поняла. Я постараюсь.

— Старайся, естественно, — хмыкнул Геллерт. — Пока я тебя не увижу хотя бы с двумя элементами, с катка ты не уйдёшь.

Криденс напрягся, отчего-то ожидая взрыва. Но Честити только самодовольно хмыкнула и оттолкнулась от бортика.

…Тренировка шла своим чередом, не считая того, что Криденс всё-таки не смог изредка не отвлекаться на Честити — и на то, как с ней общался Геллерт. Закончилось всё тем, что тот «увидел» её аж с четырьмя элементами, и вслух признался, что «на подобный успех и не рассчитывал».

Она же, после этого заявления подкатившись к Криденсу, прошипела ему на ухо:

— Это он меня так похвалил, да?

Криденс честно постарался не засмеяться.

— Именно. Молодец, что поняла. Вон, видишь остальных — до них долго не доходило.

Остальные — ребята, тренировавшиеся у Альбуса с Геллертом, но в сборную не попавшие — как раз уходили с катка. Тренировку Альбус свернул, и Геллерт неожиданно не стал с ним спорить.

— Так вот, — заговорил Альбус, когда они с Честити подъехали к нему, — пожалуй, всё, что мы придумали для ваших программ, вы умеете. Криденс, подумай: ты сможешь найти в себе силы на четверной лутц?

Криденс неловко пожал плечами. Ему до сих пор иногда казалось, что сил у него недостаточно даже для тройного. Хотя он его прыгал, и вполне успешно.

— Силы-то он найдёт, — Геллерт хмыкнул так самодовольно, будто Криденсом был он. — Вопрос в другом: найдёшь ли ты в себе силы его поставить.

Альбус свёл брови:

— Геллерт…

— Да-да, конечно, я опять обвиняю тебя в непрофессионализме, пренебрежении к работе, пожирании котят под лимонами и в чём ещё только не обвиняю, но ты сам подумай: до сентября три месяца, нам ставить шесть программ, включая показательные, и ты уверен, что среди этого у тебя останется время на постановку такого тяжёлого элемента?