Неслучайная встреча (сборник)

– Ничего не бойся! – напутствовала ее еще десять минут назад подруга. – Все, как в Москве, только в обратном порядке: сначала личный досмотр (обувь, ремни, часы и браслеты – долой), а уж потом погранцы. Ну, и напоследок рай для туриста под названьем duty free. Не будь скрягой, купи маме турон [5] .

– Куплю, – ответила Тася. – И турон куплю, и хамон [6] .

Преодолев все контроли, она отправилась выполнять обещание. Приобрела несколько упаковок и того, и другого, села у выхода на посадку, достала из сумочки сборник новелл Томаса Манна и углубилась в чтение. Она успела прочитать только две, когда объявили посадку, и перед стойкой сразу же выстроилась небольшая очередь. Тася скользнула взглядом по пассажирам и почувствовала, как к лицу прилила краска. Где-то в середине очереди стоял он. Даже спустя столько лет она без труда узнала тот самый профиль, что не давал спокойно спать. Взглянула еще раз. Да, точно он.

5

Турон – известная испанская сладость, главные составляющие которой – нуга, миндаль и шоколад.

6

Хамон – испанский национальный деликатес, сыровяленый свиной окорок.

Более неудачного места и времени для случайной встречи нельзя и придумать. Конечно, Тася не относилась к женщинам, легко разгуливающим по аэропортам в спортивных костюмах, но туфли на каблуках и короткую юбку в поездку как-то надеть не подумала. Правда, даже если бы и подумала, все равно не надела бы. У нее их не было. То есть туфли, конечно, имелись. Но не на каблуках. Ну, может, и на каблуках, только на совсем малюсеньких, потому что Тася была не только худая, но и высокая, и роста своего немного стеснялась. Юбки она носила, но не короткие. На работе не позволял щеголять голыми коленками статус, а в других местах – сами коленки, которые Тася считала слишком острыми, а потому некрасивыми. Но сейчас она жалела, что не согласилась на Машкины уговоры и не купила себе платье. Оно было вполне подходящим: средней длины, повседневное, но элегантное, – в таком не стыдно предстать и перед английской королевой, не то что перед давним знакомым.

Хотя и платье ее, наверное, не спасло бы. Ну что дает приличная одежда, если на лице и на голове бардак? Нет, Тася не считала себя уродом. Выглядела она вполне прилично и даже моложе своих лет, но косметикой пользовалась редко, поэтому отдавала себе отчет в том, что на ее уже совсем не юном лице вряд ли кто-то станет задерживать пристальное внимание. Сооружением из волос красивых локонов она тоже не занималась, да и нет у нее необходимого ресурса для создания привлекательной гривы: волосы тонкие и слабые. И хотя она пыталась использовать какие-то средства, делала питательные маски и все время что-то втирала в кожу головы, достаточного эффекта не наступало. Если Тася с проблемой не справлялась, она предпочитала о ней забывать. А лучший способ забыть о своих волосах – убрать их в хвост, создав видимость прически. Это она и делала и обычно, и всегда, и сегодня.

И сейчас со своим худеньким хвостиком на затылке, с отсутствием помады на губах или хотя бы в сумочке, обутая в стоптанные, но очень удобные кроссовки, одетая в простую майку и джинсы, она с ужасом смотрела на знакомого человека и лихорадочно строила планы, как избежать неминуемой встречи. «Сейчас всех пропустить, сесть в следующий автобус, а в самолете продвигаться к своему месту, прикрыв лицо. Да, так и сделаю». Тася поспешно закрылась книжкой и стала исподтишка наблюдать за садившимися в автобус людьми. Она думала о том, почему случайные встречи всегда происходят в самый неподходящий момент.

Можно несколько лет не встречать симпатичного соседа и столкнуться с ним именно в то мгновение, когда спешишь к зубному, а твое лицо украшает огромный флюс. Или можно долгое время не вспоминать о неприятном человеке, а потом вдруг неожиданно вспомнить и непременно подумать о том, насколько не хочется его встретить. Подумал? Значит, встретишь обязательно. И, конечно же, именно в тот момент, когда будешь выглядеть самым неприглядным образом. Да что рассуждать о случайных столкновениях, если даже после организованных встреч люди не могут скрыть разочарования. Сколько раз Тася ловила себя на мысли о том, что расфуфыренные девчонки-одноклассницы давно уже смахивают на старых теток, мальчишки становятся потрепанными и плешивыми, и каждый очередной вечер встречи доставляет все больше огорчений, напоминая каждому о возрасте.

Тася вздохнула и направилась к подошедшему автобусу. Вся прелесть Испании неожиданно исчезла, хотелось поскорее оказаться в собственной квартире рядом с мамой, где никто не станет ее рассматривать и составлять о ней мнения. Но предстояло еще преодолеть полосу препятствий из прохода по самолету. Кивнув стюардессам, Тася загородила глаза кистью руки и быстро пошла вперед, мысленно отсчитывая ряды кресел: «Одиннадцать, пятнадцать, семнадцать. Вот и мое – девятнадцатое. Слава богу! Теперь сесть и не вставать до самой Москвы. С туалетом, правда, может выйти осечка, но будем надеяться, что он не понадобится». Она плюхнулась в кресло, выдохнув с облегчением, и тут же услышала рядом радостное:

– Анастасия? – Знакомый профиль сидел в соседнем кресле, только теперь прямо на Тасю смотрел незабываемый фас.

«Лучше не придумаешь! Сказать «Вы ошиблись»? Ну, это уже ни в какие ворота не лезет». Тася рассердилась на себя за беспомощность и не слишком вежливо буркнула:

– Привет. Егор, если не ошибаюсь?

– Не ошибаешься.

– Здорово, слушай, такая встреча.

«И что он нашел хорошего?»

– А ты совсем не изменилась!

«Льстец!»

– Да… ты тоже выглядишь молодцом. – «А вот это чистая правда. Как должен выглядеть симпатичный двадцатилетний мальчик в возрасте сорока лет? Исключительно интересным мужчиной, и никак иначе». Именно такой мужчина сейчас и сидел рядом с Тасей, не сводя с нее восторженных глаз и забрасывая вопросами:

– Ты где? Как? Я слышал, осталась в институте, не жалеешь? А на какой кафедре? А вообще, как дела?

«Господи, что еще ты обо мне слышал? Старая дева без семьи и детей, с мамой и дачей (и та и другая – старые развалины)?»

– Нормальные дела, как у всех, – уклончиво ответила Тася, неопределенно пожав плечами.

Самолет тем временем вырулил на взлетную полосу и включил двигатели на полную мощь. Заревели турбины, и Тася вжалась в кресло, закусив нижнюю губу.

– Боишься летать? – Егор протянул ей леденец. – Бери. Успокаивает.

– Ничего я не боюсь! – огрызнулась Тася, но конфету взяла. – Мне летать – не привыкать, – непонятно зачем соврала она.

– Правда? Я вот тоже летаю часто, но к моменту разгона все равно никак привыкнуть не могу. Самолет бежит, а у меня перед глазами вся жизнь прокручивается.

– Да? – Тася невольно заинтересовалась. Именно эти ощущения испытала она неделю назад, когда первый раз в жизни оказалась пассажиром самолета. Ей бы радоваться, что она наконец вступила в ряды воздушных путешественников, а хотелось вскочить и выбежать из салона. Она на поезде-то ездила всего два раза в жизни на море, а на самолете летать не доводилось (некуда было и незачем). Это Машка рассекала по свету быстрокрылым стрижом и не понимала отговорок и страхов подруги, поэтому и обернулась водой, и принялась точить камень Тасиного упрямства, и добилась-таки своего. Тася села в самолет, но вместо того, чтобы предвкушать счастливую встречу с подругой, представляла картинки из прошлого, видела себя и Машку маленькими, юными, молодыми и отчаянно боялась того, что больше они не увидятся никогда. Потом, когда самолет набрал высоту и страхи отступили, она списала свою панику на синдром первого раза, а теперь с удивлением услышала, что и бывалые «летчики» страдают подобными приступами.

– Слушай, – Егор явно решил разговорами заставить видения исчезнуть, – а в Испанию тебя каким ветром занесло? Ты вроде немецкий учила.

– По работе. Здесь выставка была. – «Ну вот, опять вранье. А что еще мне сказать? Объявить о Машкином счастье? Чтобы потом рассказывать о своей скучной жизни? И как он отреагирует? Пожалеет? Посочувствует? Порадуется, что не ввязался тогда в отношения с неудачницей? Нет уж! Дудки! Пусть лучше пожалеет о том, что оказался бесхарактерным и не стал добиваться такой шикарной женщины». Тася почему-то совершенно забыла о переживаниях по поводу простой одежды и отсутствия косметики. Откуда-то взялись уверенность и решимость пустить пыль в глаза и выдать желаемое за действительное, поэтому она и продолжила вдохновенно сочинять: – Меня от компании послали, как ведущего специалиста.

– Так ты ушла из института?

– Ушла? Скажешь тоже! Кто ж меня отпустит? Там мои лекции – хит сезона который год подряд. Но ведь одними лекциями только на хлеб заработать можно, а на масло уже не хватает, так что приходится крутиться. – Тася говорила и видела Машку с ее настойчивым возмущением: «И что ты вцепилась в свой институт? Нет, удобная, конечно, работа два-три дня в неделю, но и оплата ведь соответствующая. Тась, ну, не хочешь ты уезжать из России, бог с тобой, но от института-то оторвись, оглянись вокруг! Ну, хочешь, я позвоню, поговорю – тебя с радостью возьмут на подработки. Не хочешь в фирму, давай по посольствам пошерстим, по представительствам». Тася и эту Машкину горячность пропускала мимо ушей. У нее были другие задачи. Она никак не могла объяснить подруге, что пахота на нескольких работах никак не вяжется с вдумчивым научным исследованием, посещением библиотек и поисками доказательств новой теории возникновения ряда фразеологизмов в немецком языке. По Машкиному мнению, все эти «научные бредни» – всего лишь витание в облаках, а «современная женщина обязана идти в ногу со временем и крепко стоять на ногах». И Тасе вдруг так отчаянно захотелось, чтобы хоть кто-то поверил в то, что под ее ногами твердая почва, что она продолжала как ни в чем не бывало наматывать клубок лжи: – Я подрабатываю в крупной компании. Переговоры, контракты, сделки, выставки вот, – она снисходительно улыбнулась собеседнику, приглашая его проявить понимание. Егор заметно оживился: