Несостоявшийся император. Александр Михайлович

Каждую минуту входили один за другим члены императорской фамилии. Комната была переполнена. Я схватил руку Ники, который стоял близко от меня, смертельно бледный, в своём синем матросском костюмчике. Его мать, цесаревна, была тут же и держала коньки в дрожащих руках.

Я нашёл цесаревича по его широким плечам: он стоял у окна.

Княгиня Юрьевская вбежала полуодетая. Говорили, какой-то чрезмерно усердный страж пытался задержать её при входе. Она упала навзничь на тело царя, покрывая его руки поцелуями и крича: “Саша! Саша!” Это было невыносимо. Великие княгини разразились рыданиями.

Агония продолжалась сорок пять минут. Все, кто тогда там был, никогда не могли её забыть. Из всех присутствовавших никого, кроме меня, теперь не осталось в живых. Большинство из них погибли 37 лет спустя от рук большевиков.

Комната была убрана в стиле ампир, с драгоценными безделушками, разбросанными по столам, и многочисленными картинами по стенам. Над дверями была повешена увеличенная фотография моих братьев Николая, Михаила, Георгия и меня, снятых на уроке артиллерии у орудия в Тифлисе. Вид этой картины разрывал моё сердце.

— Спокойнее держись! — прошептал наследник, дотрагиваясь до моего плеча.

Прибывший градоначальник сделал подробный рапорт о происшедшей трагедии. Первая бомба убила двоих прохожих и ранила казачьего офицера, которого злоумышленник принял за моего отца. Император вышел из экипажа невредим. Кучер умолял его вернуться боковыми улицами обратно во дворец, но государь стал оказывать помощь раненым. В это время какой-то незнакомец, который всё время стоял на углу, бросил вторую бомбу под ноги государю. Это произошло менее чем за минуту до появления моего отца; его задержал визит к великой княгине Екатерине Михайловне. Задержка спасла ему жизнь.

— Тише! — возгласил доктор. — Государь кончается!

Мы приблизились к умирающему. Глаз без всякого выражения по-прежнему смотрел в пространство. Лейб-хирург, слушавший пульс царя, кивнул головой и опустил окровавленную руку.

— Государь император скончался! — громко промолвил он.

Княгиня Юрьевская вскрикнула и упала как подкошенная на пол. Её розовый с белым рисунком пеньюар был весь пропитан кровью».

Попробуем разобраться, чего добились народовольцы, устроив охоту на царя? Вопрос этот важен не столько для историков, занимающихся XIX в., сколько для политиков, да и простых людей нашего XXI в. Террористы надеялись, что смерть царя приведёт к немедленному всеобщему восстанию и свержению самодержавия. Основоположник российского марксизма Плеханов ещё до цареубийства заявил Желябову и Перовской: «Все, чего вы добьётесь, это то, что вместо Александра с двумя палочками будет Александр с тремя палочками». После чего Георгий Валентинович укатил в Париж, где и начал осваивать основы марксизма. А юный Володенька, сын статского генерала в Симбирске, сделал важное заявление: «Мы пойдём другим путём».

Оба великих марксиста оказались правы. К имени царя действительно добавилась лишь палочка. Вместо революции Россия получила реакцию, а большевики действительно пришли к власти «другим путём».

Однако террор «Народной воли», а затем и эсеров, произвёл огромную деформацию в менталитете русского народа. До террора царь-батюшка был для русского мужики если не Богом, то его наместником на земле. А все беды народные ниш от помещиков и исправников, а в худшем случае от «злых бояр», обманывавших царя. Это общеизвестно, и мне не хочется далее доказывать, что дважды два равно четырём.

Восстание Пугачёва затеяли казаки, да и в глазах народа это был не бунт, а борьба доброго царя против злой немки-царицы, посягнувшей на жизнь законного супруга. О декабристах мало что знали. Ну, понятно, злодеи... Бунтовали против царя, за что их и в Сибирь упекли. А о государственных переворотах 1 762 г. и 1801 г. и убийствах императоров Петра III, Ивана Антоновича и Павла I народ вообще ничего не знал. Наконец, «хождение в народ» революционеров-пропагандистов в 60-х — 70-х гг. XIX в. дало практически нулевой эффект.

И вот террорист Дмитрий Каракозов стреляет в царя, но тут его якобы толкнул картузник Осип Комиссаров, и пуля прошла мимо.

Власти ударили в колокола по всей России, как в прямом, так и в переносном смысле: «Бог спас царя!» В каждом селе по такому поводу устраивали молебен. Записные поэты сочиняли по этому поводу оды, которые было велено заучивать в гимназиях и церковно-приходских школах.

Народ воспринял всё это действо с ужасом — на божьего помазанника руку посмели поднять! Но вот поляк Березовский стреляет в царя в Париже. Царский поезд, которому положено идти после свитского, уходит вперёд, а свитский идёт следом и подрывается на мине, заложенной под рельсами.

И после каждого покушения опять бьют в колокола. Величайший полководец и государственный деятель Наполеон больше всего боялся оказаться смешным: «От великого до смешного один шаг». Не буду спорить, на каком по счёту покушении на Александра II, это не столь важно, значительной части населения России действительно стало смешно. И пусть не брызгают слюной господа монархисты, а посмотрят в архивах на резкий всплеск (на порядок или два) в количестве дел «об оскорблении императорского величества». Крестьяне и мещане начали толковать и даже пари заключать, на каком по счёту покушении нигилисты укокошат царя-батюшку.

А власти по привычке и по дурости по-прежнему всякий раз трезвонили в колокола и буквально вдалбливали населению подробности терактов. Вот, представьте себе картину: по Дворцовой площади бежит во всю мочь самодержец всероссийский, гроза Европы и петляет, как заяц, а за ним бежит нигилист с «бульдогом», стреляя на ходу. Соловьёв промахнулся, четыре нули попали в царскую шинель, остальные — в «молоко». Затем, как уже говорилось, Халтурин громыхнул в Зимнем. Правда, дядя Степа схалтурил, поленившись принести ещё динамита. Ну, да всё равно, каково впечатление народа! Можно долго спорить о том, насколько изменилось мнение народа о царе после террора, но неоспоримо, что менталитет его был уже не тот.

Сейчас власти и СМИ буквально терроризируют население рассказами и показами актов террора. Вёз всякого сомнения, ужасна гибель любого человека. Ужасны взрывы домов и самолётов. Однако число людей, погибших за год от рук террористов, — капля в море по сравнению со смертями людей в ДТП, от отравления некачественной водкой, от рук мафии, а то и просто мелкой шпаны, от отсутствия лекарств и должного медицинского обслуживания.

Число жертв террора за любой год существенно меньше статистической погрешности смертности от вышеперечисленных причин.

Страшен не террор, а побочные его последствия. Мы все стали бояться друг друга. Дома и в городе, и в деревне стали походить на крепости — бронированные двери, решётки на окнах. Растёт национальная рознь.

Зато власть получила неограниченные возможности для слежки и притеснений граждан, которые и не снились не только Александру III, но и Гитлеру со Сталиным. Могло ли быть в Петербурге в 1881 г. или в Ленинграде в 1937 г., чтобы полиция (милиция) обыскивала на улицах всех подряд, включая женщин, требовала предъявить паспорт без всякого на то основания, обыскивала автомобили и т.д.