Несовместимые. Книга 1

Я села на стул, заправляя передние пряди волос за уши, все еще не привыкшая к их короткой длине. Раньше после такого действия я еще проводила по всей длине пальцами, чтобы волосы легли ровно на груди и не были растрёпанными. Теперь в этом нет необходимости, но привычка осталась.

— Полагаю, Вы хотите поговорить об их состоянии на сегодняшний день, — предположил доктор, собирая пальцы в замок на поверхности стола.

Я кивнула.

— Ну что ж, по наблюдениям я могу смело предположить, что Деймон придет в себя уже скоро. К нему особое внимание. Медицинские сестры от него практически не отходят, чтобы быть рядом в момент его пробуждения. Его организм быстро восстанавливается благодаря крепкому здоровью. Мы помогаем ему лишь медикаментами и укрепляем его организм. Кома в его случае легкая и не вызывает никаких серьезных осложнений. Все, к чему Деймону придется заново приспосабливаться после взрыва и лежания без движений, это только к ходьбе. Мы предоставим ему спортивный зал на время, пока будем держать его под наблюдением, там он сможет укрепить свои мышцы. У Деймона хорошие шансы на восстановление.

Я сосредоточенно и внимательно слушала доктора, ликуя внутри себя. Я еле сдерживала свою радость, чтобы не выпалить ее при всех, как наивное дитя. В сердце хотя бы за брата я могла ощутить облегчение и спокойствие.

— А вот Ваш отец… — доктор тяжело вздохнул и опустил на секунду голову. Я усиленно сглотнула, ощущая, как страх за жизнь отца медленно начинает властвовать надо мной, поглощая всю.

— Пока никаких изменений. Кома в его случае достаточно глубокая, чтобы застрять в ней на несколько месяцев.

— Но он же проснется? — дрожащим голосом спросила я.

Доктор Вилсон поднял на меня сочувствующий взгляд.

— Очнется, — закивал он. — Но последствия после долгой комы будут серьезнее.

— Например? — насторожилась я.

Доктор вздохнул.

— Может наступить частичный паралич, трудности с дыханием и даже изменения личности.

— То есть? — нахмурилась я, ощущая, как слезы застывают в глазах.

— Он может посмотреть на Вас иначе. Может поменять свое отношение к Вам и к окружающему миру в целом.

— Нет, такого не будет, — тут же с уверенностью сказала я, полностью опровергая подобный факт.

Папа лелеял меня. Делал все, чтобы я была счастлива, и никогда не одаривал меня ледяным равнодушным взглядом. Я даже представить о таком кошмаре не в состоянии.

— Я понимаю Ваши чувства. И предполагать я могу сейчас многое. У каждого человека это проявляется по-разному на организме. Но, Элла, один факт все же работает, и он неоспорим. Если кома продлится дольше, чем полгода, о профессии полицейского он может забыть.

Я отвернулась от доктора и посмотрела в пол, часто моргая, чтобы слезы, застывшие в глазах, превращая их в стекла, не полились по щекам. Я старательно заталкивала их обратно в душу, откуда они и выбирались от резкого отчаяния и печали за отца. Эта профессия для него все. И в данный момент я не знаю, как помочь ему принять этот горький факт. Уверена, его упрямство еще сильно помучает мое психическое состояние. Мой судорожный выдох говорил о том, что мое уравновешенное состояние, удерживающее все неблагоприятные эмоции, треснуло, и из трещин вырвались нервозность и боязнь. Я сжала стул по бокам от моих бедер до такой степени, что руки побелели без кровообращения, но я от легкого шока, накрывшего меня, не ощущала боли.

Я найду эту сволочь и заставлю поплатиться за то, что испортил жизнь моим родным, приковав их к больничным койкам. Благо, моя скорая новая должность позволит мне сделать это, потому что я войду в самый эпицентр, откуда и поступило это несчастье, решившее поиграть с моей семьей. Это мой стимул работать лучше.

Я шмыгнула носом и снова посмотрела на доктора. Эльвира не смела мешать своими утешениями, хотя я чувствовала на себе ее сочувствующий взгляд.

— Я могу их увидеть?

— Конечно, — кивнул доктор.

— Я помню, где они лежат. Провожать не стоит.

Я поднялась со стула, что незамедлительно сделала и Эльвира. Доктор Вилсон тоже встал, чтобы таким образом проводить нас. Я уже была рядом с дверью и потянулась к ручке, но голос врача остановил меня.

— Элла.

Я повернулась к нему в пол оборота, чтобы был зрительный контакт.

— Да?

— Знайте, исследования показывают, что присутствие родственников и друзей, общение, стимуляция различных органов чувств могут помочь человеку выздороветь быстрее. С ними желательно разговаривать, чтобы они слышали Вас. Приходите почаще.

Я поджала губы и кивнула.

— Да, Вы правы. Я так и сделаю.

Доктор одобрительно кивнул. Мы попрощались, и я вместе с Эльвирой вышла из кабинета.

— Ты как? — тут же спросила она, положив руки на мои плечи. — Прошу, не отчаивайся. Все обойдется, потому что ты веришь в самое хорошее, что только может произойти с твоей семьей.

— Я не отчаиваюсь, — ответила я с твердостью в голосе, отходя от Эльвиры. Я находилась на грани злости и печали, когда люди обычно опускают руки. — Просто те, кто это сделали, обязаны ответить. И я не успокоюсь, если этого не случится.

Моя ярая справедливость слегка напугала Эльвиру. Это я увидела в ее глазах. Но в моей жизни было слишком много несправедливости, чтобы правосудие находилось в дымке мрака и злости.

— Прошу, не занимайся самосудом. Есть высшая справедливость.

— Но почему-то пока есть только плевок в душу, — с горечью ответила я, на что Эльвира слегка приоткрыла рот, больше не зная, какой аргумент подбросить.

Мы поднялись на третий этаж. Прежде чем нам позволили войти к моим родным, отделенным от внешних инфекций защитным стеклом, нам продезинфицировали руки и дали специальные одноразовые костюмы. Они состояли из шапки, халата до пят, перчаток и маски. Только после того, как мы оделись в необходимую спецодежду, нас впустили.

Я застыла на месте, сделав лишь два шага вглубь палаты, увидев своих самых близких людей в не самом лучшем состоянии. Дальше мои ноги просто отказывались идти. Я перестала чувствовать свое тело. Эти два крепких мужчины могли укротить природную стихию, а сейчас они лежат тут, слабые и беспомощные. Сердце кровью обливается, когда я снова и снова обвожу слезливыми глазами все эти трубки, медицинскую технику и капельницы. Белый больничный свет режет глаза, а от запаха внутри я уже задыхаюсь. Он травит мой организм. Этот вид передо мной сейчас посылает в мозг лишь не самые утешительные мысли. Сердце же противостоит им со своей верой, и внутри меня уже образовалась настоящая борьба. Боль в груди вытолкнула все слезы горечи наружу, и я уже даже не пытаюсь их сдерживать. Они покатились крупными бусинами по моим щекам, смачивая медицинскую маску на лице.

— Элла, — передо мной возникла Эльвира и взяла меня за плечи. Серые глаза заблестели уверенностью, которой она собирается подпитать меня, потому что я растерялась.

— Не плачь. Не надо. Послушай эти мониторы — их сердца бьются. Они дышат. Просто пока вынуждены лежать, но с ними все хорошо. Они встанут на ноги. Посмотри, какие они у тебя крепкие на вид и устрашающие. Любую болезнь и трудности отпугнут.

Я улыбнулась. Эльвира всегда умеет поддержать, и этого у нее не отнять. От каждого ее слова в душе становилось тепло, и стимул снова окреп, заряжая меня всю. Это точно ее дар. Будто у каждого человека есть своя особенность, и Эльвире досталась именно эта — незаменимая. Она обняла меня и погладила по лопаткам.