Несовместимые. Книга 1

Брук широко заулыбалась и энергично кивнула.

— Я очень рада, что белая полоса благосклонна к нам. Я хотела навестить их, но, если вы уже были там, то не стану делать этого сегодня. Пошли.

Мы выбрали кафе поблизости и заказали аппетитную еду. Как я и думала, Брук и Эльвира быстро нашли общий язык и уже болтали без умолку. В основном они обсуждали шоппинг и новые коллекции от брендовых фирм. Я дала им время выговориться, потому что они это делали с таким воодушевлением, будто не беседовали на такие темы сколько себя помнят из-за отсутствия достойных собеседников. Просто спокойно наслаждалась едой, слушая их, пока Брук не накинулась на меня с недовольным вопросом.

— И когда ты планировала мне позвонить?

— Завтра, — честно ответила я с полным ртом.

— А что на счет учебы? Не сможешь совместить с работой? — с сожалением уже спросила моя подруга.

Я облизала свои губы от остатков соуса и отрицательно покачала головой, опустив глаза.

— Ладно. Ничего страшного, — тут же начала она меня поддерживать. — Поступишь в следующем году. Не конец света. Тебя там будут ждать.

Я рада, что Брук сейчас занимает взрослую позицию и не давит на меня, поддерживая. И вообще, мне кажется, она немного изменилась за мое не очень долгое отсутствие. Стала серьезнее и проницательнее. Понимания другой стороны в ней сейчас больше, чем желания внедрить свое собственное мнение и доказать обратное доводам собеседника. Она не кидается возмущениями на меня из-за моих «закидонов» и просто все принимает, как есть, не стараясь вынести мне мозг. Психологическая зрелость настала в девятнадцать? Или все дело в моем брате и ее глубокой симпатии к нему? Надеюсь, она в скором времени поделится со мной и расскажет о своих чувствах к Деймону, которые, возможно, и изменили ее. Сама я не стану давить и вытягивать ее внутренние, все еще спрятанные чувства ниточками, распутывая словно клубок, тем самым опустошая ее. Возможно, Брук еще сама не понимает себя и просто пытается прислушаться к внутреннему голосу души, помогая себе, когда навещает его.

Разошлись мы только к вечеру. Мы еще посидели в парке, ели мороженное, наслаждаясь последними летними лучами солнца. Брук уехала домой, взяв с меня обещание не пропадать. Теперь уж, когда мы можем общаться с ней, пусть мне придется хранить какие-то тайны от нее, я не допущу того, чтобы мы снова общались лишь через мобильник. С моей души камень спал с того момента, как я увидела ее и смогла непринужденно общаться, позабыв о своей жестокой реальности.

Но вот она снова обрушилась на меня тяжелыми камнями после того, как нескованная обстановка испарилась, и мы с Эльвирой поехали к ее брату в компанию. Я не думала о нем целый день и считаю, это прогресс. Я могу заглушать его в себе, но полностью это получается, когда я в компании тех людей, которые способны отвлечь меня от всех факторов, что окружают меня, и погружать в другие. Это мой отдых от того тяжелого бренного мира, который я выбрала ради благополучия папы и жажды мести, когда все тайные двери передо мной откроются.

Мы поднялись на лифте до этажа, где восседает Эдвард. Эмили не было на месте. Ее кресло пустовало, а на экране компьютера стояла графическая таблица о развитии компании за несколько лет. Они серьезно продвинулись.

Пока мы приближались к двери кабинета Эдварда, я погрузилась в себя, слушая обрывистое биение сердца, отчего оступилась, чуть было не упав и не сломав каблук. Эльвира резко обернулась и рассмотрела меня с обеспокоенным выражением лица. Я жестом рук показала ей, что все нормально и поправила волосы, проводя между прядями пальцами. Главное, уверенно пройти в кабинете Эдварда на этих каблуках и не опозориться.

Эльвира открыла дверь и весело поздоровалась. С Эдвардом в кабинете был еще и Джон Смит. Я закрыла за собой дверь и медленно направилась к столику, стоящему напротив дивана, чтобы налить себе из кувшина воды. В горле внезапно пересохло, что было невыносимо.

— Малютка, ты ли это? — с удивлением спросил Джон, но я ничего не ответила, пока не опустошила полный стакан с водой.

— Кажется, вы этого хотели, — сдавленно ответила я после принятой прохладной жидкости, оборачиваясь. — Так чему удивляться?

— Я представлял это чуть иначе. Но это просто глобальные изменения, — восторженно объявил Джон, сидя на своем кресле за столом Эдварда.

— Достаточно смыть макияж, собрать волосы в хвост, одеться в мою привычную одежду, и все вернется на места.

— Да ты по щелчку пальца меняешь личность.

Эльвира цокнула языком, закатив глаза, и дала Джону легкий подзатыльник. Тот сдержал свой смешок.

Я посмотрела на Эдварда. Впервые, хотя зашла сюда три минуты назад. Он не повернул ко мне голову, а лишь устремил на меня свои янтарные глаза, разглядывая каждую деталь на моем теле. Между двумя его пальцами была элитная сигарета, дым которой медленно поднимался вверх. Еле уловимый запах наполнял комнату специфическим ароматом. Огонек будто вот-вот потухнет, но все же продолжал упрямо сжигать сигарету, пока та находилась меж пальцев без использования. По всей видимости Эдвард редко курит, поскольку раньше я не видела его за таким занятием и не ощущала едкого запаха табака, что бывает у курильщиков. Он будто забыл о существовании сигареты и неотрывно смотрел на меня, оценивая и изучая. Будто анализировал, подойдет ли такая внешность для моей непростой миссии. На мне были черные обтягивающие брюки, кружевной топ на бретелях и черный кожаный пиджак, прикрывающий ягодицы. Черные каблуки визуально подчеркивали мою фигуру и давали баллы к зрелости.

Когда я поймала его взгляд, в янтарных омутах не обнаружила никакой эмоции. Он вышел из транса и снова отобрал от меня свое внимание, переключив его на бумаги и сигарету. Как бы я не оделась, как бы я не выглядела — такой зрелый Эдвард Дэвис никогда не посмотрит на меня, как на женщину. Он всегда будет смотреть на меня, как на отчаявшуюся девушку, которую он не хочет загубить своей работой, и всячески будет противостоять тому, чтобы я не втянулась в его мир. Поэтому он скрывает от меня большую часть информации, дает лишь необходимую, которая пригодится мне. Вот почему он сказал мне те слова в номере отеля Пейджа. Просто он увидел во мне хорошую девушку, а хорошего в мире уже мало. По словам Эльвиры — их отец был ужасным и в Эдварде тоже есть не самые лучшие качества, а их мама была светлым человеком, которую Эдвард боготворил и видел, как становится мир вокруг нее и в целом лучше. Поэтому он хочет сохранить хотя бы что-то из этого светлого и борется с тьмой, хоть она живет и в нем самом.

Может все это и к лучшему. Без его внимания, которым он одаривает девушек, с которыми спит, я смогу не кормить себя лживыми иллюзиями. Я так яро подавляю в себе привязанность к Эдварду, что даже нет тех иллюзий, которых многие девушки строят, когда привязываются к мужчине и считают, что так и случится в ближайшем будущем. Я лучше выберу быть психически здоровой, различая реальность и вымысел.

— Ладно, я поеду за Мартой, — издала свой голос Эльвира. — Обещала отвезти ее в супермаркет. Элла, ты остаешься?

Я села на диван, чувствуя усталость в ногах, и только открыла рот, как Эдвард меня опередил:

— Она остается. Нужно обговорить дела.

Эльвира посмотрела на меня с сожалением и, попрощавшись со всеми нами, покинула кабинет своего брата.

— Завтра похороны Дженовезе, — с твердостью в голосе сказал Эдвард, откидываясь на спинку кресла.

— Он умер? — ужаснулась я.

— Ну не будут же закапывать живьем, — усмехнулся Джон.

Я нахмурилась и уставилась на него с осуждением. Конечно, неплохо быть позитивным, но не везде же впихивать этот неистощимый оптимизм.

— А что с ним случилось?

Мужчины переглянулись.

— Для тебя, малютка, он умер от остановки сердца. Ну, формально, так и есть, — проговорил Джон с иронией в голосе и отпил воды из стакана, который стоял на столе рядом с ним.

— Понятно. Вы его убили, — догадалась я.

— Держи рот на замке, — твердо приказал Эдвард.

Я закатила глаза.

— Не надо считать меня глупой. Я сама все понимаю.

— Вот и славно. — Джон потянулся на своем кресле, зевая. — Завтра приедешь на похороны и покажешь сдержанную леди, которая потеряла своего отца, но при этом не показала своих эмоций. Наш мир этого не любит.

— Мне и стараться не придется, — холодно ответила я, ведь к этому человеку, место которого займу, я не испытываю никаких страдальческих чувств, теплоты и тоски.

— Похороны назначены на десять утра. За тобой приедет водитель, он станет твоим постоянным. Наш человек, — дал инструкции Эдвард ровным тоном. Но я улавливала — он испытывал легкое волнение.

— Хорошо. Я поняла. Дресс-код: черный плащ, юбка, черный платок, закрывающий шею, солнцезащитные очки и красные губы, — подытожила я.