Несознательный 3

Ну а потом наступил апрель 1956 года, и Челомей выехал на космодром, я же, как всегда, остался на дежурстве в ЦУПе. Глядя по мониторам на то, как идет подготовка к запуску пилотируемого корабля, я, откровенно говоря, немного переживал, вдруг что-нибудь не предусмотрели, как в свое время при испытании САС. Это же надо было такое учудить, не подключить прибор открытия парашюта к системе управления, так и грохнулся аппарат с километровой высоты, ожидая команды на начало отсчета времени. Добро бы была какая-нибудь техническая неисправность, не так обидно бы было терять единственный макет по чьей-то халатности… А главное, если бы руководство службы признало свою вину, и взялось бы за наведения порядка, может быть и обошлось без серьезных последствий, но полковник Ращупкин вдруг почему-то решил, что я под него "копаю" (вот идиот, зачем мне его должность) и в запальчивости наехал на "щегла" (щегол в его понимании был именно я). Сам ничего писать не стал, хотя и очень хотелось, досчитал до десяти и поручил сделать это одному из членов нашей импровизированной комиссии и тот не подвел, в результате потом этот Ращупкин имел весьма бледный вид… но не долго, как потом стало известно, поехал он дослуживать куда-то за полярный круг. Кто бы чего не говорил, а Буденный не терпел хамства в работе. Даже не знаю, чтобы я делал без такой мощной поддержки в виде члена ЦК? Но и мне вся эта история даром не прошла, с этого дня, на меня повесили дополнительные обязанности по контролю за контролерами, от которых зависела безопасность полетов. Вот не было печали, и как мне это делать, если вся работа шла непосредственно на космодроме, а я находился в ЦУПе за хрен знает сколько километров от объекта? Пришлось внедрять "молитвенник", формуляр в котором перечислялись все этапы работ, которые требовали контроля. Не знаю, это ли помогло или жесткие меры, которые были приняты для наведения порядка, но больше подобных происшествий не возникало.

Так, приехал автобус с космонавтами, один космонавт основной, Алексей Родионов, другой запасной Сергей Суворов. После короткого доклада Челомею и Хрущеву, минуты на три, Родионов двинулся к лифту, а Суворов так и остался сидеть в автобусе, не понадобились его услуги. Мне даже интересно стало, что он сейчас чувствует, жалеет, что выбор пал не на него, или наоборот чувствует облегчение от того, что с его товарищем ничего не приключилось? Тьфу, ну и мысли в голову лезут. Забыл, никакой традиции "помочиться на колесо" не будет, скафандры сделаны так, что "расшнуровать" их невозможно, только полностью снять, а этого в пути делать нельзя, уж если невтерпёж, то для этого внутри есть специальное сменное приспособление. Ну а чтобы космонавт раньше времени не перегревался, снабдили его переносным вентилирующим устройством, который он нес с собой. Никаких дополнительных откровений на этот счет я от "железяки" не добился, поэтому пользовался только теми идеями, которые мне были доступны на тот момент.

Звука не было слышно, но я прекрасно знал, как прозвучал доклад, ибо весь сценарий был расписан и заучен космонавтом, что поделаешь, время такое, и, к сожалению, пафосных славословий в адрес руководства КПСС в нем хватало. Это опять инициатива Хрущева, невдомек человеку, что все это спустя много лет будет смотреться не то, чтобы фальшиво, но весьма наивно. Дождавшись, когда космонавт помашет рукой с верхней площадки технологической фермы, (по монитору мне этого не видно, остается только догадываться), руководство дружно рассаживается по машинам и едет в бункер, старт будут наблюдать оттуда. Но я продолжал ждать самого старта с нетерпением, и когда ракета отделилась от стола, Родионов, стараясь пересилить шум от двигателя, крикнул в гарнитуру: "Поехали". Это было моей маленькой диверсией, пусть не все будет как при старте Гагарина, но кое от чего отказаться не смог, и как раз накануне старта, я, встречаясь с космонавтом, попросил его об этой услуге.

Дальше о старте рассказывать нечего, для меня ничего нового, поэтому следил в основном за телеметрией и немного переживал, когда возникали расхождения между расчетным графиком и реальным положением дел.

– Ну, вот и все. – Проворчал я, когда управляемый модуль отделился от второй ступени. – Первый этап завершен, пора и отдохнуть.

После того как будут измерены параметры орбиты, Родионов снимет скафандр и приступит к выполнению программы, которая поделена на этапы в зависимости от его самочувствия. И работы ему предстоит воз и маленькая тележка, все его время расписано по минутам, и самое первое, что ему предстоит сделать, это ответить на вопросы теста. Впоследствии ему очень часто придется отвечать на вопросы и даже проводить расчеты, все это нужно для того, чтобы определить снижение умственных способностей космонавта в зависимости от продолжительности полета. Для моей "железяки" все это не является секретом, но вот беда, я как те собачки в космосе, все понимаю, а сказать не могу, хоть по многим вопросам Челомей и верит мне на слово, но тоже вынужден санкционировать эксперименты, которые можно было бы и не делать. А еще Родионову предстоит репортаж с орбиты, это опять требование нашего партийного деятеля, хоть бы космонавта пожалел, первые дни ему в космосе будет очень несладко.

Вечером домой не поехал, поступил как всегда в таких случаях, оккупировал диван в своем кабинете, для такого случая у меня даже станок бритвенный есть, чтобы утром суметь себя в порядок привести. Засыпал под бормотание радио: "Венцом наших побед в освоении космоса явился триумфальный полет советского человека на космическом корабле вокруг Земли..."

Не буду описывать весь полет, но запланированная программа была выполнена едва наполовину, все-таки, как и предполагалось, с состоянием организма космонавта возникли проблемы, и медицина быстро сориентировалась, дав ему дополнительное время для адаптации.

– На собачках, невесомость так не сказалась, - мрачнел Владимир Николаевич, - получается, животные быстрее к ней адаптируются?

– Просто собачкам не надо было тесты проходить, в отличие от человека, - заявил я, - видимо дополнительная нагрузка сильно сказывается на самочувствии.

– Возможно, - согласился Главный, - но у нас просто нет столько времени, чтобы давать бездельничать космонавту.

– Это да, - пришлось подтвердить мне, - вот когда запустим космическую станцию, тогда время появится.

– Хм, почему ты так уверен, что два космических корабля смогут состыковаться в космосе? Это не на земле, друг дружку найти.

– А что этому может помешать?
– Хитро ухмыляюсь я. – Только неверие в собственные силы. И да, космос точно не земля, там дорог нет.

В самом конце полета пришлось немного поволноваться, запуск тормозного двигателя произошел не с первого раза, с автоматикой какие-то проблемы возникли, но повторный пуск прошел, и корабль вместо запланированных координат приземлился в районе Аральского моря. Хорошо хоть не в само море попал, а то была бы у нас проблема.

– Эх!
– Сладко потянулся я, когда прошло сообщение от поисковой службы о том, что спускаемый аппарат найден, и космонавт находится в ней в удовлетворительном состоянии. – Всё, я спать.

На этом мои заботы на ближайшее время закончились,сейчас поеду домой, перед встречей с высоким руководством надо хорошо выспаться, хоть мне там не позволят и рта раскрыть, но присутствовать обязан. А так да, основную нагрузку торжественного момента придется на себя взять Челомею, но разве он сам не к этому стремился? Вот, вот, пусть прочувствует на себе медные трубы, и это еще не вся слава, а только ее маленькая часть, что будет, когда его рассекретят?

Домой добрался под всеобщее ликование, даже соседи по подъезду не выдержали, все-таки эти четыре дня полета держали весь мир в напряжении, они не удовлетворились маленьким мирком коммунальных квартир и высыпали на лестницы, делясь эмоциями друг с дружкой. Мне тоже пришлось изображать из себя восторженного гражданина, иначе меня никто бы не понял, но когда оказался за дверью, только и хватило сил доползти до диванчика, все же эта неделя оказалась для меня сложной. Зря я домой в это время поехал, надо было или на часик раньше или на два часа позже, хотя нет, если бы еще задержался на работе, то …

Глава 14 Доживём ли мы до коммунизма

Наконец-то Сергей Лапшин, сумел "раскрутить" своего отца на покупку магнитофона. А что, отец работает в "ящике" и должность у него там не маленькая, так что зарабатывает очень хорошо, да и мать тоже не дома сидит, поэтому денег в семье хватает. Вот только вдруг встал вопрос, а какой именно магнитофон покупать? С одной стороны особого выбора-то и не было, в этом году в продаже появился украинский магнитофон "Днепр-9", двухдорожечный, с двумя скоростями под ленту "тип 2", длительность записи на одной дорожке тридцать минут. Вроде бы все ясно, но тут промелькнуло сообщение, что совсем недавно в продажу поступил магнитофон ''Мелодия МГ-56'' производства Новосибирского завода Точмаш, и вроде бы, класс этого магнитофона был выше, да и формы, говорят, у него были более современные, не деревянный ящик, а сталь и пластик. Вот только цена? Да, разница в цене была значительной, если Днепр-9 стоил тысячу двести рублей, то "Мелодия" была значительно дороже, две тысячи пятьсот. Даже при существующих семейных доходах есть над чем задуматься.

Сами же родители, хоть и не возражали против покупки магнитофона, но если честно, они вообще склонялись к приобретению магнитофонной приставки к проигрывателю грампластинок. Ведь у нее цена была всего триста рублей, а что касается класса магнитофона, то качество записи для них – вообще тайна за семью печатями. Так и мучился Сергей целых два месяца, кидаясь от одной модели к другой и не решаясь сделать окончательный выбор, пока… Пока в магазине не появился новый кассетный транзисторный магнитофон третьего класса "Вега-3", произведенный в городе Бердске Новосибирской области. И тут все представление о магнитофонах полностью сменило направление, теперь Лапшин младший, увидев "кассетник" влюбился в него, ведь он был переносной и мог работать от аккумулятора до четырех часов. А главное, цена на него была установлена на уровне украинского изделия, те же самые тысячу двести рублей.