Несознательный
Шрифт:
Что касается изделия «Иркут», то ему было присвоено обозначение И-125, серия правда была заказана небольшая, всего тридцать машин, но лиха беда начало. Теперь иркутский авиазавод должен был заниматься сборкой сразу двух типов истребителей, не имеющих между собой ничего общего кроме двигателя. Но тут, надо отметить, никто не возмущался, наоборот встретили это сообщение с радостью, мне сразу пришло в голову: Свое г…. не пахнет.
Поликарпов рвется обратно в Москву, его там снова ждет слава и почет, И-180 с новым двигателем и стальным хвостом сразу оставил всех конкурентов далеко позади, но ненадолго, как только наш И-125 войдет в серию,
Яковлев в данный момент занимает должность заместителя наркома авиационной промышленности по новой технике, он спешит, пытается протолкнуть свой И-26 в серию еще до завершения государственных испытаний. Но в данном случае опоздал, в этой истории Поликарпов вырвался вперед. Хотя все может быть, ведь в ЯК-1 применяется мотор М-105, вряд ли просто так от него откажутся, но больших серий ему уже не видать. А вот ЛаГГ обречен, накатывающийся И-185 заставит поставить крест на дальнейших модификациях этого самолета, можно считать, что в этой истории Николай Николаевич сумел отомстить своим оппонентам в полной мере.
Вот оно мое будущее, в руках у меня диплом иркутского авиационного техникума. Теперь моя должность уже будет не чертежник, а инженер конструктор, очередная ступенька к относительному благополучию.
— Шибалин, к директору, — опять находит меня Голая.
А, ну да, сегодня восемнадцатое июня, подозреваю, что Левину сообщили о том, что Париж пал, поэтому он сразу вспомнил свое обещание. На этот раз всех вытолкали даже из приемной, а сам Израиль Соломонович сидел как на иголках.
— Ты знал! — Тычет он в меня пальцем.
— О чем конкретно я знал? — Пытаюсь уточнить обвинение.
— О том, что немцы будут в Париже так скоро.
— А я с самого начала говорил, что это не предположение. — Пожимаю плечами. — Но вы почему-то решили меня не слышать.
Левин замирает, видимо пытается припомнить наш разговор в деталях, а потом в его глазах появляется разочарование, именно так иногда реагируют люди, когда им рассказывают секрет фокуса, которым они только что восхищались.
— Но…, но это просто невозможно. — Приходит он к единственно верному выводу.
Хм, вот оно то, чего я ждал и чего боялся, вдруг перемкнет у человека и он кинется во все тяжкие? Сейчас еще ничего страшного не произошло, можно заявить, что нафантазировал себе черт знает чего, а оно сбылось. Но Левин мне нужен, без его должности не получится хоть как-то подготовиться к предстоящей войне. Заполучить его в союзники очень желательно. И что-то говорит мне, что на него можно положиться, он не глуп, поэтому не побежит на доклад в Москву, знает, что там произойдет. А раз так, то:
— Нет, заранее об этом никому не было известно, — начинаю я склеивать хитрые развороты из слов, — в том числе и немцам. На самом деле Гитлер не был готов к такой скорой победе, то, что произошло для него так же неожиданно, как и для всего мира. Но, тут
я должен поделиться с вами одним секретом, есть некоторые события в истории, которые должны произойти. Их можно увидеть, причем неважно как, это можно сделать путем расчетов, услышать от сумасшедшего, увидеть во сне. Но они произойдут, предотвратить их невозможно, и горе тому, кто попытается это сделать.— Ты хочешь сказать, что знаешь, что произойдет в будущем, но не можешь это предотвратить? — Наконец начинает мыслить в нужном для меня ключе Израиль Соломонович.
— Совершенно верно, — киваю в ответ, — но с маленькой поправкой, я вижу отдельные события в снах как фантазии своего воображения, иногда они воплощаются в реальности, но чаще всего фантазией и остаются. Их невозможно связать воедино, отследить причинно-следственные связи, то есть можно сказать, что будущее мне неизвестно. Хотя, должен признать, в наступлении некоторых значимых событий я уверен.
— А что имелось ввиду, когда ты сказал, что предотвратить их невозможно.
— А это вам предупреждение, — начинаю пугать Левина, — если вы решите попытаться изменить будущее. Из своего небольшого опыта я знаю, что будущее все-таки может меняться, но только в худшую сторону, особенно для того, кто пытается его изменить.
— Эффект Кассандры, — вдруг приходит он к каким-то выводам.
— Это о чем?
— О том, что люди начинают верить в предсказание, только тогда, когда оно произошло, и ничего уже изменить нельзя, они ищут виновного и находят его в самом предсказателе.
— Да, так часто и бывает. — Соглашаюсь с ним.
— Тогда выкладывай все, — заявляет он мне.
— Что именно? — Пытаюсь тянуть время, чтобы собраться с мыслями.
— Ты же утверждал, что Гитлер в следующем году нападет на Советский Союз.
— Эм… Израиль Соломонович, — скривился я, — а вам не кажется, что для этого вы выбрали неподходящее место и время. Представьте себе, как это выглядит со стороны, директор вызывает в разгар рабочего дня к себе какого-то новоиспеченного инженера конструктора и имеет с ним долгую беседу, откинув все срочные дела. Пожалейте хотя бы своего помощника, ведь потом его замучают вопросами излишне любопытные органы.
— Да, действительно, как-то нехорошо получается, — задумался Левин, — но я ведь сейчас просто не способен нормально работать.
— Нельзя нам вот так уединяться у вас в кабинете, надо быть все время на виду. Придется потерпеть до вечера, а потом можно будет «проинспектировать» аэродром, летчики к нам лезть не будут, а от своих любопытных мы как-нибудь отобьемся.
Подозреваю, Израиль Соломонович тяжело пережил этот день, но к вечеру он был на аэродроме в окружении сопровождающих его лиц, естественно нашлись вопросы, которые требовали срочного решения. В один из моментов директор «увидел» меня:
— Вот ты-то мне и нужен, — обрадовался он, и обернулся к остальным, — извините товарищи, нам надо обсудить некоторые вопросы с начальником нашего комсомольского КБ.
Не знаю чему больше радовался директор, тому что может, наконец-то поговорить со мной, не вызывая у всех подозрений, или тому, что ему удалось избавиться от свиты. Но как оказалось, радовался он зря, где-то через полчаса передо мной стоял раздавленный знаниями будущего, потерянный человек.
— Но как же так, — бормотал он, — у красной армии больше танков, самолетов, пушек, в конце концов, и так бездарно проиграть начало войны.