Неспящие

— Всем нам что-нибудь всегда угрожает.

Он положил свободную руку малышке на голову и посмотрел на меня.

— Мне просто нужно знать, что она где-то в надежном месте. До тех пор, пока я за ней не приду. До тех пор, пока я не сделаю то, что должен. Вы знаете такое место?

Я чувствовал вес пистолета в кобуре на щиколотке, ножа в футляре у паха, боль от ожогов у меня на ногах. И я подумал о том, где маленькой девочке будет безопасно.

— Конечно. Я знаю такое место. Пока вы за ней не вернетесь.

Омаха всхлипнула. Мы оба сморщили носы.

Парк сжал руку Роуз и встал:

— Пойдемте, я вам покажу, как менять подгузник.

Он показал. Простота, за которой я внимательно наблюдал, уверенный, что никогда не смогу ею овладеть.

И, понимая, как он будет действовать, невзирая ни на что, и какая решимость требовалась ему для этого, я тоже показал ему кое-что еще. Преступление. Хладнокровный акт. Неоспоримую вину. Броню для его расследования.

Глава 27

13/7/10

Мы снова одни. Роуз. Я кое-что сделал. То, что считаю правильным. Что должен был сделать.

Я думаю, ты со мной согласишься. Что выбора не было.

Ты сказала, что я не могу заботиться о ней. Да, не могу. Не могу заботиться о ней.

Она не может быть в безопасности. Не может, пока мир такой.

Джаспер говорит, что мир меняется, и не больше того. Как будто это какая-то мелочь. Наверное, так и есть.

Все постоянно меняется. Смотри, как ты изменила меня. Как мы изменили друг друга. Как Омаха изменила нас обоих.

Но все-таки это мой мир. Мир, где встретились мои отец и мать.

Где она звала его Персик. Где я убежал от них, желая найти другой способ понимать друг друга. Где я встретил тебя. Это мир, где ты меня бы не отпустила. Хотя я и не хотел убежать. Это мир, где умерла моя мать, а отец убил себя, потому что не мог жить без нее. Это мир, где ты забеременела.

Или нет? Или это мир, который был? А это уже новый мир? Мир, где ты заболела. И где родилась Омаха. Если так, то это ее мир. И ей нужно понять, как в нем жить.

Афронзо-старший сказал, что они «жмут на тормоза». Стараются замедлить процесс, дать новому миру шанс родиться.

Миру моей дочери. Миру, где не должно быть старых преступлений, которые запятнали его появление на свет.

Я должен что-то сделать. Ты понимаешь, Роуз. Я знаю, что ты понимаешь.

Ты сказала это, когда мы познакомились. Что когда-нибудь я погибну, потому что случайно забреду под машину. Но я не бреду. Я иду прямо поперек всех пяти полос.

Я должен что-то сделать. Кто-то же должен что-то сделать. Иначе для чего?

Я люблю тебя.

Спокойной ночи.

Глава 28

Когда я прибыл в офис леди Тидзу, мои руки не находились в карманах, но были заняты.

В одной руке я нес обещанный подарок, цветок, случайную лилию, сорванную в увядшем саду Роуз, она еще благоухала. В другой я нес Омаху Гарден Хаас. Она все еще спала. С тех самых пор, как я вынул ее из детского автомобильного сиденья. Парк показал мне, как установить его у меня в «кадиллаке».

Леди Тидзу приняла цветок со всей своей давно копившейся любезностью. Появление ребенка она приняла с легким поджатием тонких губ.

— Это неожиданно.

Я ничего не сказал.

Тидзу показала на низкий столик, накрытый на двоих. Лапша с пряными яйцами и соленой треской.

— Она достаточно взрослая для молока?

— У меня с собой молочная смесь. Если кто-нибудь будет так любезен.

Она кивнула.

Я сделал знак одному из хорошо воспитанных, скуластых молодых людей, которые проводили меня до леди Тидзу. Контрмера в свете того, что мои руки не были в карманах. Он нес сумку с подгузниками, которая до этого висела у меня на плече, когда я вышел из лифта.

— Три ложки, сто семьдесят граммов фильтрованной воды. Комнатной температуры, пожалуйста.

Охранники поклонились и вышли.

Тидзу чуть отошла назад. Я прошел мимо нее к столу.

Она наблюдала за моей походкой.

— Вы ранены.

На столе стояла маленькая пустая ваза синего цвета. Я просунул в горлышко стебель лилии.

— Да.

Свободную теперь руку я убрал в карман.

Она подошла маленькими скользящими шажками.

— Интересно.

— Что?

Они опустилась на подушку.

— Когда я пригласила вас на завтрак, вы не подумали, как будете есть, держа руки в карманах?

Я улыбнулся:

— Нет, не подумал.

Она показала на вторую подушку.

— Я бы не пригласила вас, если бы не хотела, чтобы вы чувствовали себя удобно.

Я вынул руку из кармана и оперся на нее, опускаясь, садясь больше на ягодицы, чем на ноги, как она. Омаха еще глубже зарылась мне под мышку.

Тидзу взяла пару простых бамбуковых палочек.

— Вы поранили ноги, выполняя мое поручение?

Я смотрел на стену позади нее. Пишущие машинки исчезли. Вместо них лишь несколько ячеек заполняли разнообразные предметы: одинокая флешка, сделанная в виде проксимальной фаланги большого пальца, ее ремешок с бусинами свисал на скриншот, вставленный в рамку, с изображением бородавчатой ведьмы верхом на драконе. Айфон с анимированным бородатым гномом в пластинчатых доспехах, в его длинные рыжие волосы вплетены белые розы. Также вставленный в раму и пронумерованный фрагмент коллажа Шадраха, который я, должно быть, видел на его выставке. И жесткий диск, разобранный на детали, разложенные со схематической точностью вокруг карточки из льняной бумаги, на которой кто-то прекрасным каллиграфическим почерком написал имя без гласных.

Я отвел взгляд от полок и посмотрел на леди Тидзу.

— Да. Случилось кое-что непредвиденное.

— Очевидно.

Один из скуластых парней вернулся, поставил наполненную бутылочку на стол рядом со мной, тут же на пол положил сумку с подгузниками, уже как следует досмотренную, и вышел.

Палочки Тидзу замерли над ее тарелкой.

— Как нам лучше всего сделать, чтобы мы все смогли поесть?

Я подумал о технических сложностях одновременного поедания горячего супа и кормления ребенка.