Несравненное право
Шрифт:
— Наш друг прав. — Сезар Мальвани после битвы у излучины слегка прихрамывал, но трость или потерял в боевой горячке, или отбросил за ненадобностью. — Силы слишком равны, чтобы драться. Они поняли, что не пройдут. Мы поняли, что не выйдем. Ворваться в город по реке и захватить мосты было их единственным шансом. Они его упустили, или, вернее, мы их остановили. Кстати, мои поздравления Рене: то, что вы рискнете войти в реку при такой низкой воде, не предвидел бы сам Анхель!
— Это напрашивалось само собой, — пожал плечами Аррой, — а раз так, мы были обречены на победу. Да и Адена здесь много глубже, чем кажется.
— Значит, вы оба думаете, что Марциал теперь успокоится и станет здесь
— Именно. История знает примеры подобных «стояний», — подтвердил Сезар, — некоторые продолжались не год и не два, а все десять. И прекращались изнутри. Кто-то ломался и отступал или кого-то свергали… Только нельзя нам ждать у моря погоды.
И Марина-Митта, и Анна-Илана смертельно бы обиделись, скажи им кто, что они хоть в чем-то сходны. Однако сходство было, и явное. Обе заглядывались на Рене, обе не получили желаемого, обе связались с Михаем Годоем, а затем обратили внимание на Уррика, и тут Ланка нанесла сокрушительное поражение племяннице Базилека. Гоблин испытывал к фаворитке Годоя лишь отвращение, а ее все более откровенные заигрывания вынудили молодого офицера обратиться к начальнику гоблинской стражи при особе императора.
Уррик коротко, не объясняя причин, просил перевести его в Северную армию. Нкрдич пад Угор был возмущен. Приказы старших у северных гоблинов не обсуждались. Самому Нкрдичу тоже не слишком нравилось бессмысленное сидение в Мунте, но ему и в голову не приходило жаловаться на судьбу или тем более проситься из опостылевшей Арции на север.
Уррик молча выслушал разбушевавшегося начальника, а наутро сделал то, что никакому другому гоблину и в голову бы не пришло. Он обратился прямо к Михаю Годою, чем того немало позабавил. Разумеется, догадайся Михай об истинной причине просьбы Уррика, Марине-Митте стало бы не до смеха, но новоявленному императору и в голову не приходило, что золотоволосая красотка не удовлетворена жизнью, причем мечтает не об императорской короне, а о ночке с мужчиной помоложе.
Годой при всем своем уме не сомневался ни в верности помилованной арцийки, ни в преданности Уррика, который, без сомнения, заскучал в теплом, мирном Мунте. Другое дело, что отпускать смышленого гоблина к Марциалу было бы так же глупо и недальновидно, как топить печку драгоценным корбутским дубцом.
Император коротко сказал Уррику, что подумает и чтобы тот утром явился за предписаниями. Гоблин склонил голову и рысью скользнул за раззолоченную дверь. Годою не хотелось отпускать от себя такого телохранителя, но просьба упала на благодатную почву. Михаю не нравилось то, что творится в Гелани, и он как раз раздумывал, кого бы туда послать.
Годой понимал, что самый лучший план все равно приходится менять по ходу дела. В свое время он был совершенно прав, предпочтя арцийскую корону сомнительному удовольствию схватки с Рене Арроем. Но теперь, похоже, без этого не обойтись.
Как странный черный камень из Армских гор притягивает к себе железо, так Эланд и Кантиска тянут к себе всех врагов нового императора. Даже калиф Майхуб, эта помесь льва и лисы, и тот протянул руку эландцу, хотелось бы знать почему… А Герика! К счастью, это угроза прежде всего для бледных, с которыми нужно срочно что-то решать! Проклятье! — Годой со злостью пнул круглый бархатный пуф, и, как выяснилось совершенно зря, так как нутро у стульчика, похоже, было из дуба. Несколько поостынув, самозваный император уселся в кресло и задумался. Кто ему мешает? Архипастырь, фронтерские резестанты, Союзники,
собственная дочь и Рене! Именно в таком порядке.Прежде всего нужно покончить с резестантами и Феликсом. К сожалению, ставка на клириков себя не оправдала, Иоахиммиус на пару с каким-то бароном заправляют в Святой области, куда стекаются недовольные со всей Арции. Сам же Архипастырь преспокойно обретается в Гверганде под крылышком у Рене и Мальвани, и его оттуда не выкурить.
Михай Годой встал и тяжело прошелся по кабинету — нужно действовать! И начнет он с самого простого. Гоблинам в Мунте делать нечего, но у Адены и во Фронтере они незаменимы. Дело Марциала не выпустить Рене и Мальвани из Эланда, пока он будет усмирять Святую область. Дело Уррика заняться гоблинским подкреплением, которое должно подойти в Гелань. Варшани, конечно, человек преданный, но с гоблинами он вряд ли поладит, так что умерить его пыл не помешает.
Пусть они с Урриком делают что хотят, но фронтерских резестантов нужно уничтожить, причем при помощи военной силы. Никакой магии! Нужно, чтоб бледные это уразумели. Пусть, если им так уж приспичило, наполняют свою поганую Чашу и ждут. Ждут и копят силы. Рене и Герика не их дело. Михай не имел бы ничего против, если бы Союзники прикончили проклятого эландца, но пока Эстель Оскора в Идаконе, это невозможно. Рене, судя по всему, вовсю балуется магией, ему ничего не стоит столкнуть лбами Герику и Оленя, а когда те уничтожат друг друга, подмять под себя всех — Арцию, Таяну, Тарску… Если же верх одержат бледные, то они получат Эстель Оскору, а вместе с ней и своего ублюдочного бога, а это еще хуже! Этого он им не позволит, в Эланде ноги, то есть копыта Оленя не будет…. Сейчас не успеть, зима, а вот весной…
…На следующее утро причесанный волосок к волоску и благоухающий лучшими атэвскими благовониями император милостиво повелел Уррику отбыть в Таяну.
Уррик ничем не выказал своего волнения, но внутри его все пело. Вместо постылого Мунта или, на худой конец, сидящей без дела армии — Гелань! Гелань, из которой рукой подать до гор! Гелань, в которой живет его королева!
Гоблин отдал честь и, четко повернувшись, скрылся за вызолоченной дверью. О Годое он сразу же забыл, а вот тарскиец отводил Уррику в своих планах немалую роль.
Гоблин должен был передать соответствующие послания супруге регента, кардиналу Тиберию и господину Улло. Вместе с Урриком отправлялось несколько арцийских военачальников, имевших опыт подавления случившегося в Пантане восемь лет назад крестьянского бунта. Когда в начале весны в Гелань прибудут очередные горные ополченцы, арцийцы с помощью Уррика должны будут объяснить им задачу и смести с лица земли фронтерских резистантов, начинавших Годоя серьезно беспокоить.
Самым неприятным было, что стоявший во главе их юный наглец подписывался ни много ни мало, как Луи Арцийский. Михая не волновало, действительно ли тот был сыном Эллари или это было чьей-то гениальной выдумкой. Оживший принц мешал Годою не меньше строптивого Архипастыря, но погибнуть должен был первым.
Однако наглеца как будто сам Проклятый хранил, его отряд гнездился где-то в болотах, куда не отваживались заходить даже самые отчаянные. Мало того, после неудачной попытки доказать циалианкам, что убийцы ездивших за реликвией сестер строго покараны, Фронтеру охватило какое-то безумие. Люди бросали деревни и уходили в леса, появились собственные вожаки, самым известным из которых был какой-то Рыгор Зимный, спевшийся с отрядом Луи. Они не только бесчинствовали на дорогах, но и истребили несколько гарнизонов. С этим надо было кончать, но при этом ни в коем случае не должны пострадать весенние планы, планы, о которых, если он хочет добиться успеха, не должна знать даже подушка…