Нэстэ

Нет, к серпентенидам у нее не было никаких претензий. Саша выполнил все, что обещал и даже больше. У нее теперь не было шрама на лице. А вполне себе приличный носик нравился ей самой. Хотя бы тем, что теперь позволял свободно дышать во время интенсивных тренировок. А ррархи, ребята из личного отряда его высочества, действительно были рады ее видеть и никогда не отказывали составить компанию на тренировках или занятиях. Только свободного времени у них практически не было. 

Она имела свободный доступ на все тренировочные площадки Сашиных рархов. Для этого, правда, пришлось позволить этому высочеству нанести на свое плечико какую-то татуировку. Сложный рисунок продержался на коже несколько минут и послушно впитался в кожу как будто, так и надо. Саша назвал эту штуку ласиной, утверждал, что это аналог какой-то ликалы, что выдают подружкам принцесс в империях людей. Только без каких-то встроенных функций и выполняла исключительно роль пропуска для датчиков дворца. Она послушно покивала головой и промолчала. Можно подумать, она специалист по всяким биотехническим штучкам распространенным в Центральных мирах. 

Отношение местной прислуги тоже не было новостью для человека, проведшего в мирах населенных чужими расами большую часть своей свободной жизни. Вполне привычная реакция на чужака, оказавшегося слишком высоко, чтобы пренебрежительно фыркнуть и отвернуться. Поначалу, Нэстэ не с кем было даже поговорить кроме рархи и самого принца. Но теперь служанки немного изменили к ней отношение. Не все, но Ласса как-то призналась, что постаралась ставить только тех, кто теперь относился к работе в комнатах человечки спокойно. 

Нэстэ аккуратно накинула заштопанную куртку наемницы поверх любимого костюмчика из кожи луввы, и направилась по дорожке в парк. Местный хвостатый врачеватель настаивал на этих прогулках пешком. Можно было, и послать, но в выделенных ей комнатах сейчас все равно идет уборка. Зачем им мешать? 

Нэстэ снова тяжело вздохнула, осторожно потерев ноющее плечо. За месяц ей удалось немного наверстать упущенное. Но только ценой стиснутых зубов. Иначе бы врач запретил тренировки в полную силу и без его присмотра. 

Вообще этот хвостатый слишком осторожничал с нею. Не имея данных своего сканера, он буквально висел над нею и следил за каждым шагом. 

Но рука действительно болела и плохо слушалась даже сейчас. И пока нечего было и думать, чтобы поднимать вопрос сбежать отсюда. Да и Саша ее не отпустит, не пока не убедится в полном выздоровлении. 

А, в общем, жаловалась она зря. За полтора месяца она вполне сносно начала говорить на языке серпентинидов. Некоторые звуки пришлось долго отрабатывать. Человеческий язык оказался не плохо приспособлен к этому. Зато служанки именно после этого стали относиться к ней с большим вниманием. Даже соглашались иногда поддержать разговор с человечкой на отвлеченные темы. 

Нэстэ прошла тропинку до конца, вдыхая теплый, насыщенный запахи трав, воздух и неохотно повернула к дворцу. 

Делать нечего. Все равно придется идти и одеваться к предстоящему событию. С отцом Саши она виделась только один раз. Его величество заполз к ней в спальню на третий день пребывания. По официальной версии, чтобы поблагодарить ее за спасение сына. А там уж история умалчивает. 

Честно говоря, для себя Нэстэ поначалу решила, что его величество появился, чтобы ее добить пока она еще слаба. По крайней мере, почти десятиминутная речь на всеобщем, выданная по всем правилам ораторского искусства для одного единственного слушателя была полной неожиданностью для нее. И кроме приступа головной боли и оскомины в зубах, навела на серьезные подозрения, что отец Саши страдает склонностью восхищаться своим собственным голосом. 

Она оторопело похлопала глазками, пока этот величество не удалится из комнаты, и перевела взгляд на рассмеявшуюся Лассу, требуя объяснений. 

Оказалось, что это не синдром самолюбования. Как поспешила пояснить Ласс-с-сана, длинные речи и столь же велеречивые ответы были частью местного этикета. Причем не только официального, но и домашнего. По этой причине, даже семейные ужины могли затянуться на несколько часов. Это как-то было связано с физиологией змей. Но Нэстэ не поняла этой части рассказа. 

– Тебе не понравилось?
– Поинтересовался Саша, как только Ласс-с-сана закончила пояснения. 

– Почему, очень даже мило, только голова разболелась. 

– Я так и объяснил отцу, почему твой ответ был столь невежлив краток.
– Улыбнулся Саша уклончивому ответу гостьи.
– Только прятаться необязательно. Мы знаем, как люди воспринимают такие моменты. Папа еще сократил свою речь, учитывая что ты в плохом состоянии. 

– Не поняла. Я что, должна была ему в ответ закатить речь минут на пять?
– Поразилась Нэстэ. 

– Не меньше.
– Ласса весело рассмеялась.
– Иначе собеседник может решить, что ты или обиделась сама или вообще хочешь его оскорбить. 

– Ужас.
– Нэстэ даже забеспокоилась, как бы из-за нее Саша не заполучил неприятного разговора с отцом.
– Ты хоть объясни ему, что я не в форме. И вообще, я из лесу вышла, там и воспитана. С тварями долгих разговоров не получается как-то. 

– Все в порядке, Анаста. Не переживай так. Но вот идею ты подала здравую. На будущее тебе надо подтянуть дворцовый этикет, хоть немножко.
– Рассмеялся этот принц.
– Ласс-с-сана здесь не поможет. Так что я пришлю учителей. Позанимаешься с ними? Пожалуйста. Отец через меня передал официальное приглашение для тебя на семейный ужин. Конечно только после того, как ты поправишься. 

– Сбежать раньше не удастся?
– Деловито уточнила Нэстэ. И обреченно кивнула, получив отрицательный ответ. 

Знала бы она тогда на что подписывается, соглашаясь 'позаниматься' с этими учителями. 

Эти фанатики дворцового этикета взяли ее в такой оборот, что ни вздохнуть, ни выдохнуть. Два змеелюда, занимавшиеся воспитанием не только Саши, но наверно и самого шаэсина относились безо всякого пиетета к хозяину дворца. Чего уж говорить о какой-то человечке. Раненная? И что? Можно слушать и запоминать. Тяжело сидеть? Так ведь учиться толкать речи можно и лежа. Эти двое пришли в настоящий ужас от того, как и чему ее учит Ласса. 

Как следствие, решили сами заниматься с нею не только этикетом, но и языком. Оказывается, язык аристократии у этих хвостатых отличался от того, что использовался на улицах. И надо было знать разницу. 

А в довесок, увлекшиеся наставники просвещали болезную человечку обычаями и нравами змеелюдов, заставляли тренироваться в произношении самых разнообразных речей, предназначенных для всевозможных ситуаций. А еще разбирали с нею в записи речи других змеелюдов. Как оказалось, это тоже было целое искусств. Змеи умели в своей высперной речи замаскировать кучу информации, понять которую можно было, только правила ее составления. 

В общем, скучать ей не приходилось. Зато уже после первых дней занятий, желание удрать из этой империи стало нестерпимым. Нэстэ спаслалась только на тренировочных площадках, где с другими ррахами восстанавливала свою руку. После завершения регенерации, рука по началу вообще висела свободной плетью. Было трудно даже согнуть ее. Разрабатывать приходилось едва ли не со слезами, а глазах. Хорошо Ласс-с-сана и парни ее, знавшие не давали раскиснуть. И помогали, как могли. 

Но все равно смеялись, находя смешными ее потуги с мечом. С-с-свлочи. Одно слово, змеелюды.