Нет Адама в раю

– Лесли!
– воскликнула Алана, открыв дверь.
– Что с тобой?

Джино последовал за ней в гостиную, и положил Лесли на диван.

– Она упала и повредила ногу, - сказал он Алане.
– ты лучше вызови врача. Ты ее сестра?

– Да, - ответила Алана.
– Я Алана де Монтиньи. А вы кто?

– Меня зовут Джино Донати, - ответил он, - и я нашел твою сестру посредине мостовой. Эй, - повернулся к Лесли, - мне кажется, что мы старые друзья, а я даже не знаю, как тебя зовут.

– Лесли, - представилась она.
– Лесли де Монтиньи.
– И без всякой причины начала снова плакать. Не от боли, потому что нога сейчас не беспокоила ее так сильно.

– Моей матери нет дома, - сказала Алана.
– Я не знаю, где ее найти.

– А есть врац, которого можно вызвать?
– спросил Джино.

Алана задумалась лишь на секунду:

– Да.

Джино сел на диван рядом с Лесли и взял ее за руку.

– Не плачь, Лесли, - ласково сказал он.
– Твоя сестра вызовет врача, и он тебе все сделает. Будешь как новенькая. Я бы остался с тобой до его прихода, если бы мог. Но если я не поставлю грузовик в гараж, меня точно выгонят.

– Да, конечно, - ответила Лесли, и вздохнула: - Все будет хорошо. Уходите, пожалуйста. Мне бы не хотелось, чтобы у вас были из-за меня неприятности.

– Я позвоню тебе позже, - сказал Джино.
– Чтобы узнать, как дела.

– Хорошо.

У двери он остановился и улыбнулся своей "удивительной", как Лесли уже начала называть, улыбкой.

– Эй, - сказал он, - как пишется де Монтиньи?

Лесли не могла удержаться от смеха.

– С маленькой "д", - сказала она, - большой "М".

Как только Джино Донати ушел, Алана подошла к телефонному столику и взяла блокнот, в котором Анжелика записывала телефоны своих друзей в алфавитном порядке.

– Она ушла на вечеринку с коктейлями, - сказала Алана.
– Хотя у Мэгги сегодня выходной. Мы должны поужинать сами.

Она набрала первые три номера из списка, задавая один и тот же вопрос и получая один и тот же ответ.

– Можно попросить Анжелику де Монтиньи?

– Ее нет.

– Большое спасибо.

Но после безуспешного третьего звонка Лесли позвала:

– Алана, помоги мне, пожалуйста. Меня тошнит.

Алана сбегала и принесла тазик, затем снова взяла телефон и набрала следующий номер.

– Это вы, Майлс?

– Кто это?
– спросил Майлс Гордон.

– Алана де Монтиньи.

– О, Алана. Что случилось?

Его раздражало, что эта дерзкая девчонка называла его по имени. Она никогда этого не делала при Анжелике. При ней было всегда "доктор Гордонто" и "доктор Гордон это", но как атолько Анжелика удалялась за пределы слышимости, у Аланы тут же появлялось мерзкое выражение лица и она говорила: "Майлс".

– Лесли упала и повредила ногу, - сказала Алана, - а я не могу найти Анжелику.

И эта манера Аланы очень раздражала Майлса Гордона. Она никогда не называла Анжелику матерью.

– Что это значит - повредила ногу?
– спросил доктор.

– Именно то, тчо я сказала, Майлс, - ответила Алана.
– Может быть, у нее перелом. Сегодня у Мэгги выходной и мы одни.

– Я сейчас приеду, - сказал доктор.
– Не давай Лесли двигаться. Слышишь?

– Хорошо, Майлс.

Лесли отвезли в больницу на машине Гордона. И после того как ей сделали снимок и, как показалось Алане и Лесли, многочасового ожидания, Майлс Гордон сообщил им, что у Лесли нет перелома. Сильный ушиб колена, вот и все. Эластичная повязка, несколько дней в постели - и все пройдет.

– Мы уложим ее в постель и дадим ей легкое успокаивающее лекарство, сказал доктор Гордон, когда они вернулись домой.

– Куда, ты сказала, пошла твоя мать?

– На вечеринку с коктейлями, - ответила Алана.
– Я не знаю, куда.

– О'кей, - сказал доктор.
– Останься наверху с Лесли, пока она не заснет. Посмотрим, удасться ли мне найти вашу мать.

Ни для Майлса Гордона, ни для кого-либо из друзей Анжелики не было секрета в том, что в течение последних трех месяцев у нее был новый любовник по имени Элберт Петри.

Петри был диктором на самой большой радиостанции Ливингстона, где работал по сменному графику.

Майлс Гордон был в бешенстве, когда поднял телефонную трубку.

Вечеринка с коктейлями, какая глупость, мрачно подумал он. Скорее уж вечеринка с постелью.

Телефон звонил и звонил, и злость его нарастала с каждой секундой. Наконец, на семнадцатом звонке настороженный мужской голос отозвался:

– Алло?

– Разрешите мне поговорить с Анжеликой де Монтиньи.

– Вы наверное набрали неверный номер.

– Послушайте, вы, чокнутый ублюдок. Я набрал правильный номер. А теперь скажите Анжелике, чтобы она встала с постели и оделась. Одна из дочек попала в аварию.

Наверху Алана тихо вошла в комнату, которая занимала вместе с Лесли.

Это кто-то новый, думала она, сидя на краю своей кровати. Интересно, кто это?

Она все еще думала об этом, когда услышала, как перед домом остановилось такси, а затем дверь захлопнулась за Анжеликой.

Алана подошла к лестнице и увидела, как Анжелика вошла в парадную дверь, и подол черного платья обмотался вокруг ее ног.

Она смотрела на Майлса Гордона и даже сверху лестницы Алана видела, как гневно сверкают ее глаза, а на щеках горят красные пятна.

– Кто тебе дал право так разговаривать с Петри?
– закричала она.

Вот это кто, подумала Алана. Петри. Элберт Петри, диктор на радио.

Теперь она вспомнила, что он заходил в их дом три-четыре раза. Не в гости, а чтобы забратиь Анжелику. И она вспомнила также его тонкие нервные руки и слащавый голос, приторный как кленовый сироп на ванильном мороженом.

– Это так типично для тебя, моя дорогая, - сказал доктор Майлс Гордон.
– Абсолютно типично. Ты не спрашиваешь, что случилось с твоим ребенком. Ты даже не спрашиваебь, с каким ребенком. В первую очередь тебя волнуют чувства твоего любовника.

– Оставь свои нравоучения для себя, Майлс, - ответила Анжелика. Меня от них тошнит. А теперь скажи мне, что случилось?

– Лесли упала и ушибла колено. Я отвез ее в больницу, сделал снимок, привез ее домой, уложил в постель и дал снотворное. Сейчас с ней Алана.