Нет места под звездами

Лицо юнца вытянулось от удивления. Он ожидал чего угодно: стражи, кандалов, позорного заключения в темницу, но не этого. А Ульф меж тем потерял всякий интерес к раненому и направился к выходу. Открыл дверь, и, уже шагнув за порог, небрежно бросил через плечо:

— А ведь это леди Йорунн спасла тебе жизнь.

9. Приговор

— Ликит не виноват, — подвел итог Ульф, когда уже совсем ночью они с Хальвардом и Йорунн собрались в кабинете правителя. — По крайней мере, он вряд ли мог принести с собой это плетение. Я проверил его слова с точностью до минуты, мальчишка все утро был на виду у дяди или слуг, никуда не отлучался. Ни с кем, кроме своих, не говорил. Да и правду сказать, я не почувствовал в его словах лжи. Глупость, самонадеянность, поспешность суждений — да. Он юн, неопытен, запутался в том, что увидел и услышал. Сделал неправильные выводы. Но ему просто не под силу настолько хорошо притворяться.

— Ловушку поставил не он, — согласился Хальвард. — Слишком уж много в ней было силы, при недостаточно аккуратном обращении она могла сработать до срока. Похоже, мальчик случайно активировал ее, сунувшись к лошадям. Повезло. Несостоявшийся убийца хотел остаться незамеченным, двигался медленно, наощупь, потому плетение почувствовало его не сразу.

— Что теперь будет с Ликитом? — спросила Йорунн.

— А как ты думаешь? — Ульф внезапно нахмурился. — То, что он не смог убить, ни в коей мере не оправдывает его поступка.

— Он ребенок.

— Не сказал бы. Ты знаешь закон.

— Знаю. Но на самом деле у него не было шансов. Всерьез навредить мне или Хальварду даже у тебя не получится. Не лишать же мальчика свободы и жизни за неосторожные слова, брошенные в гневе?

— Ты хочешь просто так его отпустить? А ты догадываешься, что с ним будет дальше? Он и сейчас думает о себе, как о герое, а если избежит наказания, то жди беды. Что, если в следующий раз подобная идея взбредет ему в голову на поле боя? Ты повернешься к нему спиной?

— Ты не понимаешь… — почти простонала Йорунн.

— Того, что он юный дурак или того, что он племянник Лонхата?

— Того, что его поступок заслуживает хорошей порки, но уж никак не казни.

— Я и не говорю, что парня надо убивать, — фыркнул Черный Волк. — Но под замком посидеть ему будет полезно. Кстати, тебя к нему не пустят, даже не пытайся. Хочешь поговорить о нем — говори с Лонхатом.

— Ульф прав, — вмешался Хальвард. — Закрывать глаза на подобное нельзя. Если уж мальчишка взялся судить других, то должен быть готов отвечать и за свои поступки. Но есть кое-что, о чем вы забыли. По собственной глупости Ликит попался в ловушку, расставленную вовсе не для него. И к мысли об убийстве его подтолкнули наши разногласия и неумение говорить и слушать. Это урок для всех нас, но в первую очередь — для меня. На сегодня достаточно ошибок и поспешности. Я решу его судьбу завтра. А между тем враг подобрался к нам слишком близко, и мы до сих пор не знаем, кто ему помог…

***

Ликиту давно не было так мучительно страшно и стыдно одновременно. Приблизительно с тех пор, когда он попался с самодельным плотом на берегу реки. Мальчику тогда едва минуло восемь зим и он отчего-то решил, что теперь стал достаточно взрослым для самостоятельного путешествия по Вычне — неширокой, но быстрой степной реки, текущей меж обрывистых травянистых холмов.

Ликит в тайне от родителей соорудил плот из подвернувшихся веток, связал его найденной где-то веревкой, припас еды на пару дней и, конечно же, решил взять с собой в путешествие своего младшего братишку. Ликит был старше него на целый три зимы и справедливо считал себя опытнее и умнее.

Однако, когда плот лишь слегка отплыл от берега, выяснилось, что держаться на воде с двумя пассажирами он не может. К ужасу мальчишек вода просочилась меж неплотно связанных деревяшек, одна из веревок жалобно всхлипнула и лопнула, и маленький братец, неловко махнув в воздухе руками, ушел с головой в холодную весеннюю воду.

Ликит, конечно же, сразу ухватил мальца за край рукава и вытянул на поверхность, но и сам чуть не свалился следом. Малыш отчаянно закричал и начал цепляться за плот, после чего проклятая деревяшка развалилась окончательно, и братья ухнули в мутную холодную глубину.

Оказалось, что даже речушки глубиной не более двух метров, достаточно, чтобы утопить пару сорванцов меньше, чем за пять минут. Обрывистый и рыхлый глиняно-земельный берег насмешливо крошился под детскими пальцами, нависал над головой лохматыми зелеными травами, но совершенно не позволял нащупать достаточно крепкую опору, чтобы выбраться в безопасное место.

Спасло детей практически чудо: быстрое течение, минуя очередной лихой поворот русла, вынесло их на пологую отмель, где обычно поили лошадей. Берег тут плавно уходил в воду, да и как это часто бывало в дневные часы, возле воды дежурил пастух, присматривающий за жеребятами. Именно он услышал отчаянные детские крики и вытащил двух испуганных, замерзших, перемазанных тиной сорванцов на берег.

Старший из братьев тогда отделался лишь испугом, а вот младший успел наглотаться холодной воды и месяц проболел дома, тяжело кашляя и метаясь в горячке. Ликиту досталось так, как никогда раньше. Оказалось, что его детская забава чуть не сгубила две жизни.

Сидя ночами возле детской кровати, Ликит передумал тогда множество мыслей, совсем не лестных для себя. Но малыш все-таки пошел на поправку, и тяжелый, удушающий страх неизбежного стал отступать.

Детские слезы высыхают быстро, а обиды и переживания ранней юности стираются новыми впечатлениями и открытиями. Ликит рос, учился, и вскоре стал одним из самых ловких ребят в округе. Затем грянула война, и его семья перебралась южнее, спасаясь от набегов кочевников. А потом двоюродный дядя, больше годившийся ему в деды, пригласил его к себе в Гилон.

Нет большей чести для юноши, чем служить под началом такого знаменитого воина. И Ликит старался изо всех сил. Голова его была полна мечтаний о том, как именно он, племянник прославленного Лонхата, однажды поведет в бой всадников и вернет хольдингам былую славу. Поэтому когда дядя объявил о своем отъезде, Ликит тут же стал напрашиваться с ним.

Во-первых, он рвался доказать себе и окружающим, что стал хорошим воином. А во-вторых, ему отчаянно хотелось путешествий, приключений и открытий. Отчего-то Ликит решил для себя, что именно там, в чужих краях, далеко от дома, он стяжает славу, равную славе героев древности. И тогда, возможно, в один прекрасный день его имя будет навсегда вписано в историю народа Хольда. Лонхат некоторое время колебался, прежде чем дать свое согласие, но все же уступил.

Путь в дальний и неведомый Кинна-Тиате погрузила Ликита в глубокую задумчивость. С одной стороны, он был разочарован тем, что в первые же дни не нашлось весомого повода продемонстрировать взрослым, каким мужественным и храбрым он стал. С другой, когда леса остались позади и отряд приблизился к южным границам Миаты, подросток отчетливо осознал — подобных чудес ему видеть еще не приходилось.

С жадностью, свойственной только юнцам и мечтателям, Ликит впитывал все, что видел вокруг: дивные пейзажи, чужую речь, непонятные обычаи, даже то, как двигаются, тренируются и ведут себя эти странные воины в черном и синем.

Ликит старательно повторял себе под нос новые слова, подхваченные в беседе у очага или в дороге, охотно показывал не менее любопытным чужеземцам свое умение наездника, а чуть позже, когда отряд пробирался по долине Миаты, даже попытался перенять простые приемы обращения с длинными мечами, которыми пользовались их сопровождающие.

Путешествие шло хорошо, даже отлично, а потому Ликит упустил тот момент, когда все сорвалось и полетело в пропасть.

То, что знакомство в замке началось не так, как надо, он понял почти сразу. Его острый взгляд подметил, как вздрогнул Лонхат, когда их представили правителю Хальварду. Не скрылось от юноши и то, как тяжело опустились плечи старика, как изменилась его походка после краткого обмена приветствиями.