Нет, мы не ангелы…

— Хорошо, Владимир Николаевич, — ответил Музыканов, набрасывая простыню на труп.

— А мы с тобой, Сереженька, прокатимся в один морг… — Улыбнулся старичок. — Если ты не возражаешь, конечно?

— Еще как не возражаю! — Словно китайский болванчик затряс головой Петраков, которому страсть, как захотелось разобраться во всем этом бреде.

— Петр Ильич, накинь нам адресок, где такие шикарные операции проводят? — попросил Кузнецов, показывая жестом Сергею, чтобы тот направлялся к выходу из усыпальницы вождя.

За окнами уже вовсю хозяйничала темная и непроглядная ночь, когда Сергей вместе с Кузнецовым приехали в криминалистическую лаборатории Петра Ильича Музыкантова. Вокруг лежавшего на холодном металлическом столе полностью обнаженного мертвого тела копошился медэксперт, с надетой на глаз линзой увеличительного стекла. Что он там хотел разглядеть, лейтенанту было не понятно, но, видимо, что-то очень и очень интересное, раз он решился нарушить приказ товарища старшего майора госбезопасности. Петр Ильич молча кивнул, лишь краем глаза отметив появление высокого начальства.

— Ох, Петя-Петя! — осуждающе покачал головой Кузнецов. — Я ж говорил, запри тело в холодной, а сам — на отдых! Ты сколько уже на ногах?

— Да мы все не высыпаемся, Владимир Николаевич! — отмахнулся медэксперт, не отрываясь от тела. — А когда еще я в свои руки такую «куколку» реального псевдодемона заполучу? Ведь это же настоящее «имаго» — даже крылья имеются! — С горящими глазами настоящего исследователя, сообщил он, едва не приплясывая от восторга.

— Серьезно? Настоящие крылья? — удивленно произнес Кузнецов, вынимая из кармана форменного кожаного плаща, в каких обычно ходит начсостав, трубку и кисет с табаком.

— Самые натуральные! — улыбаясь во весь рот сообщил Музыкантов. — Правда, развернуть их сейчас не представляется возможным… Но вы сами посмотрите… — Крепко ухватив труп за руку, Петр Ильич ловко перевернул его на металлическом столе. Петраков шагнул к столу одновременно с товарищем старшим майором. На спине трупа, примерно от лопаток и ниже, из-под кожи выступали какие-то странные бугры, тянущиеся примерно до поясницы. При определенном уровне воображения их можно было принять за сложенные, сморщенные и какие-то усохшие крылья, да еще и скрытые кожей. Но летать на таких было бы проблематично.

— А что вы скривились, товарищ из угро? — весело поинтересовался Петр Ильич. — Не похоже?

— Не очень, — честно ответил Петраков. — Какое-то уродство — не более. Да и мелкие — как на них летать?

— Так я и говорю — это еще «имаго», а не полноценный демон. — При полном созревании разворот крыльев у самых средних особей достигает более шести метров! Хотя, как мы можем увидеть, — Музыкантов пинцетом как-то по-особенному оттянул кожу на спине трупа, и внутри хитрой «складки» стали заметны крепкие черные перья, — один раз он уже их разворачивал. Скорее всего в момент «пробуждения», когда концентрация некроса в его теле достигла критической величины.

— А некрос — это что? — поинтересовался Петраков.

— Некрос — это основная движущая сила ада, — буднично ответил Кузнецов, невозмутимо раскуривая трубку. — Основана на смерти, страданиях…

— Какого ада?! — И без того взбудораженный Петраков опять сорвался. Он терпел эти странности весь вечер, но в этот момент его уставший и давно не спавшийся организм вновь взбрыкнул. — Ведь нет никакого ада, правда? И никакого рая, да? И Бога нет, и Сатаны? Вы же меня просто разыгрываете, товарищи дорогие?

— А вы что, Сереженька, воинствующий атеист? — покуривая трубочку, так же спокойно уточнил старший майор госбезопасности.

— Атеист! — как можно тверже произнес Петраков, но его голос предательски дрогнул.

— Тогда сложно нам с вами будет, если вы все-таки согласитесь на переход в наш отдел…

— Так я же ничего не говорил, что собираюсь… — Проблеял лейтенат.

— Да я же по вашим глазам вижу, что тайна, окружающая это дело, вас полностью захватила. Не так ли, мой юный друг? — Проницательно взглянул в глаза Сергею Владимир Николаевич.

— Оно, конечно, да… но…

— Вы мне нравитесь, юноша, — произнес старший майор госбезопасности, — в вас есть стержень, да и оперативник вы опытный, особенно для своих лет. А вот у нас в последнее время постоянная проблема с опытными кадрами… Так что, если вы все-таки решитесь, советую принять на веру… А лучше — истинно уверовать, что Бог существует, а Враг рода человеческого, все так же строит свои козни… И кто-то на земле должен давать ему укорот! А кто же, если не мы?

— А как же научный коммунизм, товарищ старший майор госбезопасности? И диалектический и исторический материализм? А марксистско-ленинское мировоззрение? — вывалил, собственно, все, что знал по этому вопросу Петраков.

— А это все, мой юный друг, — выдохнув клуб душистого дыма, пахнущего отчего-то черносливом, произнес Владимир Николаевич, — его происки… Настоящее Зло всегда скрывается за красивыми словами и маскируется под благородные устремления! Да-да, — заменив округлившиеся глаза Петракова, добавил старый чекист, — это происки того самого Врага…

— А вы тут, часом, сами не враги ли? Пособники мирового империализма? — Сергей не придумал ничего лучшего, чем вытащить пистолет и взять старика на мушку. — Вам сам товарищ Ленин доверял! И Иосиф Виссарионович… А вы — предали их общее дело! Да вы… вы… вы и есть самые настоящие и хорошо замаскировавшиеся враги народа!

— У-у-у, — не дрогнув ни единым мускулом, продолжал покуривать трубочку Кузнецов, — промывать мозги в Стране Советов отлично умеют. Не удивительно — ведь одно из многочисленных имен Врага — Отец Лжи. Мне ведь товарищ Ленин не просто так тот мандатик выдал, а позже товарищ Сталин его несколько раз подтверждал… Вот что, Сережа, — старик сбросил с плеч кожаный плащ и передал его Музыкантову, с интересом наблюдающему за развернувшейся дискуссией, — раз вы достали пистолет — стреляйте! Вот сюда, — он расстегнул френч обнажив бледную грудь, поросшую редким седым волосом, — прямо в сердце! Вы же прекрасно понимаете, что после того, что вы здесь услышали, мы вас просто не выпустим… — И сделав глубокую затяжку, старший майор госбезопасности шагнул прямо на подрагивающий в руке лейтенанта ствол.

— Я выстрелю! — решительно заявил Петраков, нервно дернув оружием. — Мамой клянусь! Не доводите до греха!

— Так я этого и добиваюсь, Сережа, — делая еще шаг, произнес Владимир Николаевич. — Стреляй! — неожиданно рявкнул он, практически прикоснувшись грудью к стволу пистолета.

Петраков и не думал, что в этом тщедушном старичке может скрываться такой мощный командный голос, от которого даже стекла в окнах лаборатории зазвенели. И от неожиданности его палец дрогнул на спусковом крючке, посылая смертоносный заряд свинца в открытую грудь товарища старшего майора госбезопасности…