Нет судьбы, кроме той, что создаем мы сами
Шрифт:
– И в чем я не угадал? – бесился Данте. – Да если бы меня тут не было!..
– Но ты есть, – равнодушно оборвал его Вергилий. – Думаешь, я с последней нашей встречи ничему не научился?
– А чему ты научился? Новым фокусам?
Сэм с досадой опустил глаза. Дин схватился за голову. Прав был Бобби, ой прав – ведь и матом не поможет. Сэм тихо сказал:
– Слушай, не знаю, как тебя заманили...
– Приходили в дом, – ответил Дин. – Угрожали Лизе и Бену. Сэм, я старался.
Сэм кивнул и попытался улыбнуться:
– Я просто хотел, чтобы ты соскочил.
– Нашел повод переживать, – Дин ухмыльнулся. – Принцесса.
Данте перестало хватать слов. Теперь он размахивал мечом у Вергилия перед носом:
– Ты больной, на всю голову больной! Хоть сам-то понимаешь? Он же тебя уже сделал один раз!
– Хватит, – Вергилий равнодушно посмотрел на меч. – Все просто, Данте. Я ведь тебе не нравлюсь. Хочешь меня остановить? Ты знаешь, что делать.
– Придурок! – заорал Данте. – Я не хочу тебя убивать!
– Думаешь, я этого хочу? – взгляд Вергилия стал презрительным.
Дин с тоской посмотрел на Сэма. Тот все силился улыбнуться, и как же паршиво у него получалось!
– Думаю, тебе плевать, – сказал Данте и отвернулся.
– Зачем ты сюда пришел? – выговорил Вергилий, промолчав почти минуту.
– Чтобы всякая шваль перестала мне про тебя рассказывать! – Данте снова развернулся к брату и замер, напряженный и злой. Вергилий взгляда не отвел. По его лицу не читалось ничего. От молчания сквозь зубы закладывало уши, и Дин совсем уже было собрался ляпнуть “поцелуйтесь наконец”, как вдруг Сэм положил ладонь ему на плечо:
– Ты чувствуешь?
– Что? – беззвучно спросил Дин. Сэм внимательно всмотрелся в него и вдруг медленно, словно спрашивая разрешения, развернул к себе спиной. Прижался.
– Дин, – губы почти касались уха, – послушай меня, Дин, просто послушай, хорошо? Помнишь – джип-убийца? Призрак на шоссе?
– Да... – Данте и Вергилию, к счастью, было не до них – они продолжали напряженно пялиться друг на друга.
– Ты же поверил мне тогда, просто на слово – и все получилось. Помнишь, Дин?
– Что ты пытаешься сказать? – Сэм, наверное, тоже не мог его слышать – но слышал.
– Тут все настолько ненастоящее, – прошептал Сэм еще тише. – Ты чувствуешь? Смотри, – он вытащил у Дина Кольт и вложил в его ладонь, сомкнул собственные пальцы поверх. – Чувствуешь?
Чуткостью Дин не отличался никогда, но тут понял сразу. Рукоять револьвера была твердой, гладкой, отполированной десятками рук прежних владельцев-охотников. Она была настоящей. Руки Сэма были настоящими, тепло его тела.
Все остальное – нет.
Дин ведь помнил, все помнил! Жертвы сами придумывают себе антураж. Надо только подыграть их страху – дальше они сами. Просто показать то, что боятся увидеть...
– Он обманывает нас.
– Да, – Сэм отпустил Кольт, обхватил ладонями его голову, и Дин позволил закрыть себе глаза, надавить на веки подушечками пальцев, оставить только темноту и голос брата.
– Чужого брата убить легче, чем своего, Дин...
– ... Но стоит начать, и ты уже не остановишься.
– Да, – снова сказал Сэм. – Он запер нас
внутри собственных голов. Они всегда так делают! Но по-настоящему тут только мы и тварь.Только ты и тварь. Так говорил отец, когда учил целиться. Только ты, мишень и оружие – рукоять Кольта в руке была надежна как никогда. Проход найдется, говорил Данте, всегда находится. А Дин сказал: “Мы идем домой”. А это значит – все пойдут домой. Как только тварь на их пути сдохнет.
Сэм сильно толкнул его в спину, и Дин пошел вперед. В конце концов, это он умел лучше всего.
Он шел, пока не осознал, что глаза у него открыты, но разницы никакой. Вокруг не было ничего. Нет – тут была тварь.
Дин выстрелил, и темнота сразу же исчезла, как будто он только теперь открыл глаза по-настоящему.
– Ты?! – прогрохотал изумленный голос.
Над ним нависало нечто. Дин проморгался, и нечто обернулось крылатой дрянью высотой с пятиэтажный дом и с тремя огненными провалами вместо глаз.
– Это, что ли, Мундус?
Страха Дин не чувствовал – наверное, слишком устал.
– Ты! – от голоса твари болели уши. – Как?!
– Разговаривать еще с тобой, – Дин оглянулся. – Эй, ребята!
У него за спиной висела елочная игрушка. Обычный такой стеклянный рождественский шар, даже не слишком мрачный, только размером с волейбольный мяч. В изогнутом стекле отражался он сам, Сэм, сидящий у стены, Вергилий и Данте, замершие лицом к лицу...
– Эй! – крикнул Дин снова.
И стекло лопнуло.
I’ll tell you now I’m the one to survive
You’ll never break my fate or break my stride
I’ll have you choke on your own demise
I make the angels scream and the devil cry
Говорю тебе – я буду единственным, кто выживет
Тебе никогда не сломить мою судьбу и не нарушить мои планы
Ты у меня захлебнёшься в собственной крови
Я заставлю ангелов кричать, а дьявола плакать.
Shall Never Surrender
Devil May Cry 4 OST
Дин позвал, когда Сэму начало казаться, что его голова сейчас лопнет, как гнилой орех. Полукровки вели себя подозрительно тихо. Сэм мельком взглянул на них – кажется, Данте шагнул вслед за Дином, но Вергилий его удержал, и теперь они снова любовались друг другом. Не дрались, и на том спасибо – Сэму сейчас не до того.
Он думал о Дине. Сидел у стены, зажмурившись, и видел брата перед собой.
Дин и его наглая ухмылка. Дин и его шуточки, одинаково идиотские и во время вечеринки, и когда его убивают в очередной раз. Дин и его руки, и Кольт – слишком тяжелый и реальный для всего, что их тут окружало. Дин, который отодвигает непредставимое ничто, как пыльную занавеску. Дин, который может все, потому что у него все просто.
Праведник. Сэм едва не рассмеялся – господи, ангелы – такие придурки. Ведь все действительно просто: есть те, кто знает, и те, кто верит. Или не верит, особенно во всякую потустороннюю заумь, вроде клеток из ничего или непобедимых пророчеств. Вергилий никогда не сможет выйти отсюда – он даже в брата верить не умеет. А Сэм…