Нет звёзд за терниями

На оба вопроса ответ был — нет. Значит, рассудили его спутники, в живых не осталось никого.

Они взяли мальчишку с собой, хоть он им приходился никем. Не сын, не брат, не ахти какой помощник в шесть-то лет. Да ещё и заболел после, долго провалялся, ослаб — лишний рот да лишние заботы, не больше.

В прошлом Флоренц слышал разные страхи — и такое, что в пустошах Запределья можно встретить охотников на людей. Изголодавшие, пожирают они себе подобных. Мать всякий раз напоминала о том, отправляя их с Эрихом за хворостом, и приказывала не задерживаться.

Так что боялся мальчишка тогда, не к таким ли попал, но ему повезло. Эти люди оказались приморцами с побережья и жили совсем неплохо. Тут он и провёл восемь лет, больше половины жизни.

Домом для всех служил старый корабль, а пищу и тепло давало море.

В этих синих водах, обычно спокойных, водилась рыба, попадались и крабы. Один терпеливый рыбак мог, потратив половину дня, обеспечить едой всех остальных. Море приносило и удивительные растения — полупрозрачные зелёные, без корня, и красные, напоминающие крошечный сухой кустарник. А ещё на камнях росли бурые, длиной с руку, а то и больше, разлапистые. Зелёные шли в пищу, остальное просушивали на палубе и пускали на растопку.

Жаль только, что морская вода не годилась для питья. Обидно: много её, но она горько-солёная... Подумав об этом, мальчишка так и подскочил на койке, едва не ударившись головой.

Как же он мог забыть про опреснитель! Вечером следовало слить остатки и набрать морской воды в ёмкости, но отвлёкся на что-то, а там и спать отправился, не завершив дело. Ох, только бы ещё никто не встал! Может, удастся всё провернуть незаметно.

Сунув ноги в башмаки, он заторопился на палубу. Но там уже был Джакоб, и не где-нибудь, а именно у опреснителя. Он опрокинул ведро над ёмкостью, а заметив мальчишку, поглядел на него укоризненно.

Неподалёку лежали снасти — видно, старик собирался на рыбный лов, да прежде проверил баки.

— Я сам, — произнёс негромко мальчишка, стыдливо втягивая голову в плечи. — Я закончу...

— Иди уж, — неприветливо бросил Джакоб, угрюмо глядя из-под седых косматых прядей, спадающих на лоб. — Развлекайся, спи, или чем таким важным ты там был занят, что обязанности позабыл. Что прежде от тебя толку не было, что сейчас. Нахлебничек...

Хотелось возразить, да не в первый раз такое случалось. Только на прошлой неделе Флоренцу уже делали выговор. Тогда получилось даже хуже: к вечеру иссякли запасы, и лишь затем поселенцы узнали, что весь этот день опреснитель простоял пустым. До обеда следующего дня у них не было ни капли.

С того дня все и взялись проверять, что там с водой. То один, то другой подходил, откидывал крышку. В ёмкости эти заливалась солёная вода, а пресной она становилась позже, прогревшись от раскалённых металлических стенок, пройдя по изогнутым трубкам. И вытекала совсем в другой сосуд, так что люди, глядящие под крышку, могли преследовать только одну цель. Проверяли они, как сегодня сработал Флоренц.

И мальчишке каждый раз делалось тоскливо и неуютно. Разве ж он не старался? И рыба у него не клюёт, а в прибрежной мастерской у печи однажды поставили — огонь погас, как он ни бился. Казалось бы, что уж проще опреснителя — залил десяток вёдер с вечера, да и всё. А вот нет, и это дело он провалил в который раз.

Гремя башмаками по металлу, Флоренц спустился на берег так быстро, как получилось. Сходни, вытертые сотнями шагов, так и норовили подвести, ускользнуть из-под ног. Когда-то мальчишке нравились и этот берег, и корабль, но сейчас он всё ненавидел. Сбежать бы в Раздолье! Да и сбежал бы, если б только знал точно, что там примут. И плевать, что путь отсюда долог и опасен.

Там Эрих, с которым не видались вот уже восемь лет, если подсчёты не врут. Все эти годы брат наверняка считает его мёртвым, ведь если приходил проведать, то видел, что стряслось с пещерами. Вот бы дать ему знать, уж Эрих-то сразу бы его отсюда забрал. И не такой он, Флоренц, и растяпа, он просто умеет мечтать и пребывает всё время в других местах, а не на этом скучном проржавевшем корабле. Но здесь этого никому не объяснишь, да ещё, пожалуй, и обидятся — ведь заботились, как могли, растили, а он недоволен и уйти хочет.

— Э-эй, далече ль собрался? — раздался оклик за спиной. — Ну-ка иди сюда.

Эмма. Эх, не удалось проскользнуть мимо — глаза у неё на затылке, что ли?

Худенькая женщина в широкой рубашке и мужских брюках, заправленных в сапоги, глядела в упор, скрестив руки на груди. Светлые, бесцветные почти пряди волос трепал ветер.

— Сети бери, — кивнула она на землю. — Со мной поедешь.

Эмма постоянно щурилась — то ли от солнца, то ли от ветра. Она казалась старше своих лет из-за этого прищура, из-за расходящихся глубоких морщинок. Только в тёмном помещении широкое лицо Эммы разглаживалось, но морщинки оставались белыми линиями на потемневшей коже.

Цепкие голубые глаза тщательно осмотрели мальчишку. Флоренц был уверен, Эмма заметила его недовольный вид, хоть ничего и не сказала.

С самого начала женщина эта взялась опекать приблудного мальца, своих-то детей небо ей не дало, но Флоренцу такая забота оказалась лишь в тягость. К ласке он не привык, второй матери не желал, а тех, кто считал его несмышлёнышем, нуждающимся в чужих указаниях, хватало и без Эммы. Не повезло оказаться здесь самым младшим.

Мальчик собрал сети, уложил в лодку и толкнул судёнышко в воду.

— Садись, — мотнула Эмма головой. — Башмаки твои худые, ноги промочишь. Дальше я. Да хоть разуйся сперва!

Но мальчишка упрямо оттащил лодку дальше, и когда вода заплескалась уже у коленей, влез внутрь. Спутница его забралась тоже, села напротив, взялась за вёсла.

— Дай мне грести, — протянул руку Флоренц.

— Да найдётся тебе работа, — отмахнулась Эмма. — Сетями займёшься. Хмурый чего, за что тебя старина Джакоб отчитывал?

Мальчишка промолчал. Вот же интересно ей обсуждать его промахи! Тюкает вечно: чего недоволен, за что ругали? Будто его и похвалить не за что. Лодку толкнуть, думает, он не может, вёсел не доверяет...

— Сети раскидывай, говорю! — достиг его ушей голос Эммы. Судя по тону, повторяла она не в первый раз. — Ты куда опять ушёл?

— Да, да, — проворчал мальчишка. — Слышу я, сейчас займусь.

Сети наполнились быстро. Был как раз тот сезон, когда морские растения в изобилии болтались у берега. Даже не пришлось долго возиться в воде, срезая бурые стебли.

А когда сборщики повернули, направляясь обратно, Эмма замерла, прикладывая ладонь козырьком ко лбу.

— Случилось что? — задумчиво произнесла она. — Наши собрались.

Лодка плыла не быстро, округлившаяся сеть тянулась позади, плавно покачиваясь на волнах. Мальчишка весь извертелся, пытаясь сообразить, из-за чего это все стоят на берегу, когда у каждого свои дела. Ох, только бы не из-за него! Что ещё он мог сделать не так?

Но дело оказалось не в нём. В толпе стоял чужак, светловолосый высокий человек. Увидев его со спины, Флоренц дёрнулся так, что едва не перевернул лодку. Неужели Эрих?

Но человек обернулся, и мальчик едва не заплакал от острого разочарования. Этот лет на десять старше, если не больше. Хорошо ещё, не успел окликнуть незнакомца именем брата, вот стыда было бы.