Неудобная правда о взятии рейхстага. Поиск, исследование, реконструкция
Шрифт:
Поворот.
Еще поворот.
Платье, чертово, мешает! Туфли по полу скользят!
Куда бежать-то?!
Лифты!
Мы с Никой переглядываемся, она на добрый десяток метров впереди меня, но, просчитав свои возможности, понимаем, что заскочить в них не успеем, за спиной снова шаги и снова грузная тучная погоня.
– Что, неужто уже убегаете, Олег Георгиевич?
Нет, лифты точно не вариант. И тогда мы решаем юркнуть в маячившую впереди служебную дверь. Ника отбрасывает скейт, и мы на всех порах влетаем в…
Бассейн!
Растеряно оглядываемся, куда дальше, замирая
– А ну, стоять! Обе!!! – разносится эхом по огромному залу злющий голос отца. – Отдай сюда немедленно документы, ребенок!
– Не отдам.
– Тогда я сам их заберу!
Граф рванул вперед на Нику, которая стояла у самого бортика, прижимая к себе папку. Ни тени испуга на лице малышки, хоть я и бросилась отцу наперерез. Но тут случилось неожиданное. Он проскальзывает на мокром полу. Размахивая руками, как крыльями, прокатывается по скользкому полу с криком и ужасом в глаза. А мелочь, не растерявшись и захохотав, в последний момент отскакивает. Его злейшество Олег Георгиевич Граф со всей дури влетает прямо в костюме и ботинках в бассейн, поднимая фонтан брызг и ор матов. Только шумное “пдыщ!” и вышедший “из берегов” бассейн.
Мы с Никой переглядываемся и дружненько отбиваем “пять”, когда отец выныривает, принцесса гордо заявляет:
– Патамушта нильзя нашу Анфису обизать! Вот!
Мы выбегаем обратно в коридор, не дожидаясь, когда папочка-ихтиандр очухается, и налетаем в коридоре на Рому, который, взмыленный и с глазами по пять рублей, хватает нас за руки и тащит за собой:
– Опаздываем, девочки! Флоренция?
– Бегу, родной. Бегу!
– Что у вас тут происходит? Что за крики, грохот? Вы чего обе красные, как после спринтерского забега?
– Длинная истолия, дядя Лома, – крутится юла на месте.
– А ты почему еще здесь?
– В офисе задержался, у меня есть для тебя новости, Фис. Но для начала давайте доедем до отеля, иначе нас ваш Нагорный порвет на лоскутки. Он уже мне весь телефон оборвал.
– Ой, а я сумочку забыла…
– Ничего. Она тебе не понадобиться.
Я приглаживаю пару выбившихся из прически прядей, которые делают творение парикмахера только лучше, и молча радуюсь, что у меня на голове тонна лака для волос!
Вот это мы устроили папочке “взбучку”! Надеюсь, после такого фиаско он надолго запомнит, что к нам лучше не соваться? А то ведь мы можем и показательный урок преподать!
Уф!
Бросила взгляд в зеркало в лифте. Красотка! Если не считать румяных щек и горящих глаз, то “марафон” прошел незаметно. Так же, как и для Ники, которая протягивает мне злосчастные документы. Любопытство распирает узнать, что же такого собирался повесить на меня отец и что в этой так важной для него папке за бумаги, но времени смотреть, что там, нет совершенно.
Выходя из лифта, я перехватываю Светку и вручаю ей папку с просьбой придержать у себя до нашего возвращения. Никому не показывать и надежно спрятать! И, по возможности задержать, оказав “радушный прием”, отца, который решил немного
поплавать в бассейне на пятом этаже.Светка если и удивлена, то виду не подает, держится молодцом. И, коротко кивнув, забирает у меня документы, уже вдогонку пожелав “хорошего вечера”, пока мы на всех парах, лихой четверкой летим к машине.
Без двадцати семь.
Божечки, убери все пробки на нашем пути!
Демьян
– Пап, – пожимаю протянутую отцом руку, встречая его на полпути к залу.
– Демьян. Привет, сынок. Надеюсь, не опоздал?
– Вовремя. Ты получил мое сообщение? – начинаю с места и в карьер. Раз уж связаться со мной до вечера отец не посчитал нужным. А я не из тех, кто откладывает на “потом” да “после”.
– Получил, – коротко кивнул Роман Нагорный.
– И даже не появилось желания перезвонить? Я третий день до тебя достучаться не могу.
– Возникли кое-какие сложности.
– В плане?
– Я развожусь с Антониной, – вздохнул отец.
Я от такого заявления, мягко говоря, опешил. Растерял весь запал и настрой отчитать отца за продолжительное молчание. Вот чего я не ожидал, так развода в нашей семье. Насколько я знал, все в отношениях отца и Антонины было спокойно, да и в принципе она женщина была достойная. За спиной больше двадцати лет брака, и что могло послужить толчком к такому решению – можно только гадать.
– Воу. Вот это новости. Честно говоря, не знаю, что сказать. Поругались?
– Да какой там, – отмахнулся отец прям как мальчишка, – не в том мы возрасте, чтобы ругаться и запальчиво кричать о разводе.
– Да и разводиться тоже годики не те, пап.
– Устал я от нее. Идеальная, спокойная, хорошая... устал, – как-то тяжело вздохнул отец, а в глазах – я, конечно, в плане психологии профессионалом не был – но явно тоска мелькнула. Отец огляделся, пошарил взглядом по гостям, и тут меня осенило:
– Мать ищешь?
– Она приехала? – проскочила в голосе отца надежда. А я с удивлением понял в этот момент, что, похоже, Нагорные любят в своей жизни всего раз. До невозможности и исступления. До полной потери себя во второй половинке. Я даже не знаю, какая бы сила и обстоятельства могли бы отдалить меня от Ветровой. Так и отец, даже спустя столько лет…
– Приедет. Скоро. С Никой и… Анфисой, папа, – вздохнув, отвел я взгляд. Буквально физически ощутив на себе удивленно-заинтересованный взгляд отца.
В двери все еще пестрым потоком заплывали гости вечера, стягиваясь в главный зал, где должна была вот-вот начаться презентация. Вокруг стоял легкий гул от голосов, звона бокалов, шелеста вечерних платьев и музыки. Оркестр тихо наигрывал непринужденную мелодию, расслабляя гостей. Вот только на меня не действовало. Я был как на иголках, потому что ни матери, ни Ники с Фисой до сих пор видно не было. И Бурменцев, чтобы ему провалиться, где шляется?
– Так значит, Анфиса? – хохотнул отец. – Граф? А я-то и думаю, чего это ты так резко против свадьбы высказался. С Камиллой помолвку расторг. В отпуск собрался. Мне уже донесли. Все гадал, каким это ты местом тут стукнулся. Головой, значит?