Неугомонный эльф

Та-ак… а победить-то будет совсем просто. Надо лишь отсечь сущность от источника ее силы — того места, где она сейчас стояла, и можно праздновать победу. Мысленно он уже потянулся, нащупывая тонкие энергетические нити, невидимые обычным зрением, но ясно заметные для того, кто умеет в них разбираться. Две из них уже лопнули под его нажимом, но тут сущность, явно сообразив, что происходит, с пронзительным визгом ринулась вперед.

Тара заорала во все горло и полезла прятаться за Асатора, обхватив его руками за пояс и уткнувшись носом между лопаток. Рыцарь напряг мускулы. Тело слушалось плохо, онемело и затекло от долгой неподвижности, но невероятным усилием воли ему удалось преодолеть последствия колдовского оцепенения, и он рухнул на пол, закрывая девушку своим телом.

Всякий другой был бы сбит с ног, получив такой удар в живот и грудь, но Фрозинтар даже не дрогнул. Он лишь качнулся, чудом устояв на ногах.

Они с сущностью оказались практически одного роста — она была чуть выше, но значительно стройнее и более хрупкого сложения. Не тратя времени на обмены ударами, драур рванулся вперед, и его руки сомкнулись на горле жертвы.

Даже у безмозглого существа, рожденного и оживленного с помощью магии, есть какие-то чувства. Ощутив силу противника, оно рванулось, обхватывая конечностями торс Фрозинтара и пытаясь оторвать его от себя. Но отчаянным усилием, с удивлением слыша, как хрустят кости, бывший наемник вырвался из смертельных объятий и, крепче схватив врага за шею, резко пригнул его голову книзу, одновременно вскинув согнутую в колене ногу.

Послышался резкий хруст. Это сломалась кость. Не зная, что пострадало больше — его колено или голова сущности, — драур перехватил голову жертвы и резко дернул.

— Ай! — вскрикнул колдун, падая на колени.

Но сущность была еще жива — не так-то просто прикончить порождение магии. Она все еще копошилась, пытаясь встать. Удар по ногам едва не опрокинул Фрозинтара. Существо отчаянно колотило всеми конечностями, пытаясь попасть по противнику. Торопясь, тот напряг все тело, рванул…

Оторванная с мясом голова отлетела прочь и шмякнулась о стену. Обезглавленное тело судорожно задергалось, но это были последние его движения. Конечности обмякли, вместо крови из раны потекла какая-то слизь, похожая на жидкую грязь.

Переступив ногами, чтобы не испачкать в ней сапоги, Фрозинтар воззвал в пространство:

— Все живы?

— Кажется, да, — слабым голосом сообщила Тара. — Помогите кто-нибудь…

— А чего? — Карадор мигом оказался рядом. — В каком смысле помочь? За ноги подержать или посоветовать чего?

— Встать помогите, — огрызнулась девушка, пытаясь помочь подняться все еще полупарализованному Асатору.

Драур одной рукой вернул рыцаря в вертикальное положение, небрежным жестом оборвав последние энергетические нити, опутывавшие его тело. Эльф покачнулся — после магического паралича волной накатила слабость, и он оперся на подставленное девушкой плечо:

— Что это было?

— Это был ужас! Кошмар! Конец света! — трагическим тоном провозгласил Карадор. — Вы только посмотрите, во что превратился мой трофей! Ах ты скотина! Да я тебя… Я из тебя… Стой, куда потащил? Мое! Не дам!

Причиной его криков была та самая ящерица, которая накануне здорово обкусала череп пещерного морла, а сейчас под шумок стащила свой собственный отброшенный накануне хвост и с аппетитом им закусывала. Услышав вопли неугомонного эльфа и увидев, что тот рвется к ней со всех ног, огромная зверюга подхватила в зубы остатки трофея и со всех лап бросилась наутек.

Фрозинтар еле успел поймать кинувшегося вдогонку друга и некоторое время придерживал его на весу за шиворот, до тех пор пока тот не перестал брыкаться.

— Да тихо ты! — рыкнул он, борясь с желанием встряхнуть неугомонного эльфа как пыльный коврик.

— Тебе легко говорить! — возмущенно взвыл Карадор. — А эта скотина мою голову уничтожила!

Тара тихо захихикала. К ней присоединился Льор.

— Твою голову ничем не уничтожить, — буркнул драур.

— Ну не мою, а моего морла. Что мне с этим делать? — поставленный на землю, но все еще придерживаемый за шкирку, эльф попинал носком сапога раскусанный пополам череп, с которого было содрано больше половины мяса. — За такие осколки костей мне не дадут даже горстки медяков! Я хотел хвост драконий прихватить, но эта скотина его утащила и слопала. У-у, поймаю — убью на месте!

— Не надо, — вступился мягкосердечный Льор. — Может, она просто голодная была. Себя есть — это же… это…

— Это — судьба! — изрекла Тара под одобрительные кивки остальных. — Она все равно воняла ужасно, да и тяжелая была — жуть. Чего теперь жалеть? А нам пора отсюда убираться.

— И как можно скорее, — поддакнул Фрозинтар. — Пока этот колдун не опомнился.

Все огляделись по сторонам, но заманившего их сюда человека не отыскали. Видимо, он воспользовался моментом и сбежал. Но куда? Задерживаться и выяснять никому не хотелось.

Уже у порога Карадор внезапно отстал и с воплем «Ага!» кинулся обратно. Фрозинтар на этот раз не успел его перехватить, а когда неугомонный эльф вернулся к своим спутникам, те испустили хоровой вздох: обеими руками прижимая к животу, он тащил оторванную драуром голову созданной магом сущности.

Несколько дней на этаже кузнецов стены гротов сотрясались от грохота и лязга. Несколько дней удивленные гномы только переглядывались и пожимали плечами, гадая, в чем причина. Кузнечным ремеслом темные альфары владели плохо — могли отковать лишь полезные в хозяйстве вещи, рабочие инструменты и иногда кое-какие безделушки. Нет, говорят, что в древности подземные рудокопы обладали кое-какими секретами мастерства — ведь именно гномьи кузнецы отковали знаменитого Белого Змея, — но с тех пор многие знания оказались утраченными. Злые языки и вовсе говорили, что легендарный меч ковали на пару человек и орк, а гном только делал ножны. По завершении работ закален он был в крови дракона, который отдал волшебному оружию свою душу. И будто бы вообще ковался Белый Змей для какого-то человеческого короля, но тот умер еще до завершения работ, и меч некоторое время бродил по свету, пока его не прибрал к рукам король гномов Терако Энергичный. Но всем давно известно, что это — злобные измышления клеветников. Любой темный альфар вам докажет, что Белого Змея ковали гномы и для гномьего короля, а не для кого-то другого.

Через несколько дней грохот и звон металла стих. А еще неделю спустя на юг, в столицу Залесья, от подножия Дымного Носа во весь опор поскакал одинокий всадник. Несмотря на теплое время года, он так и не снял своего подбитого мехом плаща и всю дорогу обливался потом. И на то имелись веские причины — внимательный взгляд мог заметить, что под плащом к спине всадника приторочено длинное тело полутораручного меча.

Дворец спал, погруженный в духоту летней ночи. Давно угомонились придворные, оставив развлечения и интриги. Задремал над стопкой доносов задержавшийся на работе канцлер. Отошел ко сну мажордом, обойдя последний раз вверенную территорию. Забылись тяжелой дремотой прикорнувшие в своих каморках слуги. Даже стражники кое-где подремывали на постах, зная, что до смены караула еще больше полутора часов, а время от полуночи до трех часов ночи всегда считалось самым тихим временем суток, когда ничего не происходит.

Обычно не происходит.

Молодому человеку, мерившему шагами просторный покой, было не до сна. Герцогу Дану Залесскому было чуть за двадцать. Он был бы хорош собой, если бы больше времени проводил на свежем воздухе и занимался более приличествующими молодому мужчине делами, а именно веселился, скакал верхом, фехтовал, тренировал тело и дух, а не корпел сутки напролет над толстыми магическими фолиантами. Из-за постоянного чтения книг глаза его ослабли еще в молодые годы, и герцог щурился. Бледное лицо с осунувшимися чертами и кругами под глазами, худощавая костистая фигура, сутулые плечи малоподвижного человека — герцог был не из тех мужчин, что очаровывают женщин одним взмахом ресниц. А волнение и откровенный страх, заметный в его глазах, и вовсе не свидетельствовали в пользу Дана Залесского.

Он аж подпрыгнул и еле сдержал вскрик, когда бесшумно приоткрылась дверь. Рука сама скользнула к кинжалу на поясе:

— Кто тут?

Молодая женщина в темном глухом платье тенью скользнула в комнату. Свет пары свечей озарил ее лицо, такое же бледное, как и лик герцога, но в ее чертах было гораздо больше внутренней силы и решимости.

— Испугался? — промолвила она.

— Просто не ждал. — Герцог отступил на шаг и убрал с кинжала руку. — Я думал, ты спишь.

— Как я могу? — Герцогиня прошла в комнату. — Послезавтра полнолуние. Такой день…