Неутолимая страсть

— Жизнь продолжается, Кэтрин. Когда ты приехала, я как раз собирался в Ламмермур за дикими лошадьми.

— За дикими лошадьми?

Ее глаза вспыхнули золотыми искорками.

— Каждую весну я езжу на север на холмы, там пасутся табуны диких лошадей и пони. Я обычно привожу оттуда жеребца с матками, чтобы пополнить свой табун.

— Должно быть, это страшно интересно. — Она оживилась, представив себе эту картину. — Возьмите меня с собой!

— Кэтрин, я не могу.

— Почему? Потому что я женщина? — вскинулась она.

— Потому что ты леди. А это может испортить твой характер.

Кэтрин рассмеялась.

— Разве леди имеют особый характер?

Он не мог скрыть восхищения.

— В тебе бездна ума и импульсивности. Я просто обязан уберечь тебя от самой себя.

— К черту! Никому вы ничего не обязаны, Хепберн. Возьмите меня с собой.

Патрик заколебался. Она заметила это и усилила нажим:

— Оседлайте мне одного вашего пони с крепкими ногами, а я пока что переоденусь.

— Граф сойдет с ума, чертова кошка.

— Он не узнает. Они с Мэгги думают, что я останусь в Кричтоне на неделю. — Стиснув кулаки, она выпрямилась. — Если вы откажете мне, я на всю жизнь возненавижу вас, лорд Стюарт!

Кэтрин обрадовалась, что они объехали стороной земли Сетона и направились прямо на север через холмы. Приближался июль, и погода стояла великолепная. Она полной грудью вдыхала запах вереска и папоротников. Перескакивала через ручьи, поднимая фонтаны брызг. Наслаждаясь свободой, совсем забыла, что едет без шляпы. И вдруг подумала, что ей совершенно наплевать на то, во что солнце превратит ее алебастровую кожу.

Они провели в седле два или три часа, а когда солнце зависло прямо над их головами, Патрик, натянув поводья, остановил коня у тенистого потока и спешился. Кэтрин последовала за ним, радуясь, что можно отдохнуть от седла. Он не стал привязывать Валианта и останавливать его, когда тот спустился к ручью. Кэтрин отпустила повод у кобылки-пони, и та пошла следом за огромным черным конем.

— Сколько нам еще ехать?

— Миль двенадцать примерно. Ты как, голодна, моя барышня?

— Да, я изголодалась по приключениям!

Он навис над ней.

— Жажда нового — это эликсир жизни. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, Кэтрин.

— Откуда? — усмехнулась она.

— Я испытывал такое чувство, когда мне было двенадцать, — поддразнил он ее.

— Вы насмешник, Хепберн. Мне нравится вас веселить.

— Мне тоже нравится. — Он подмигнул. — Может, перекусим?

Уселись на траве. Патрик накинулся на копченую оленину с овсяными лепешками, а Кэтрин взяла в руки желтовато-коричневое яблоко. Когда Патрик предложил ей овсяную лепешку, она наморщила носик.

— Не брезгуй, англичанка. Только благодаря овсу я такой бравый парень.

— Потому-то его и скармливают жеребцам.

Она покраснела, поняв, что только что сравнила его с жеребцом.

— Это твои слова, не мои. Я не собираюсь краснеть от каждого твоего намека.

Она улыбнулась.

— У вас своеобразное чувство юмора, Хепберн.

— Этим и спасаюсь.

“Ты самый притягательный мужчина из всех, кого я видела. Чтоб ты провалился!”

В молчании они снова тронулись в путь.

— Как здесь живописно, — заметила Кэтрин. — Холмы становятся круче.

— Это часть ламмермурских холмов.

— Вот те, впереди, даже больше похожи на горы, чем на холмы. Чьи это владения?

— Это земли Кокбернов. Те, куда мы едем, принадлежали бы Хепбернам.

— Как это — принадлежали бы?

— Моего отца графа Босуэлла обвинили в измене королю. В результате у него конфисковали все земли и замки. Хотя его вина состояла лишь в том, что он бахвалился своей мощью. Это всегда рождает врагов.

— Но вы по-прежнему владеете Кричтоном.

— Верно. Отец согласился отправиться в ссылку при условии, что Кричтон останется за мной. Замок был заложен, перезаложен, но я в конце концов выкупил его. От ростовщиков нужно бежать как от чумы.

— И вы вот так свободно можете поехать на земли, которыми когда-то владели Хепберны?

— Король Яков передал замок Хейлз вместе с землями графу Леноксу, который выкупил их из заклада. Сам Ленокс редко приезжает в Хейлз. Замок древний и находится в упадке. Почти четыреста лет назад Роберт Брюс [13] отдал его лорду Хейлзу, который был из Хепбернов. Кое-какие земли обрабатываются арендаторами, но большая часть территории недоступная и дикая.

— Вы отлавливаете там диких лошадей потому, что полагаете, будто у вас есть на них права?

Он кивнул:

— Возможно. Я не сомневаюсь, что несколько веков назад Хепберны здесь занимались тем же самым. Они всегда были заядлыми лошадниками. Четыреста лет у нас на гербе изображают лошадиную голову.

Следующий час они ехали уже по землям Хепбернов. Потихоньку на Кэтрин начала наваливаться усталость. К концу дня, заметив это, Патрик стал подыскивать место для привала. Они остановилась на берегу Тайна возле рощи из гигантских сосен.

Патрик показал на деревья.

— Если наберешь хвороста для костра, я поставлю силки. Горячая еда вкуснее всего.

К тому времени, когда Патрик вернулся с лососем в руках, небо раскрасилось алыми полосами заката. Побродив между деревьями, он принес оттуда безжизненную тушку кролика. Прежде чем ей вздумалось пожалеть бедную животинку, Патрик остановил ее.

— Будешь чистить рыбу или освежуешь кролика?

В ужасе она посмотрела на него. До слез было жалко пушистое создание.

— Рыбу, — буркнула Кэтрин.

Когда еда была готова, Кэтрин соблаговолила съесть кусочек лососины, но от крольчатины решительно отказалась, даже пробовать не стала. Вместо этого поклевала сыру и пожевала край овсяной лепешки. Потом Патрик вытащил мех с вином и научил ее пить из него.

— Ночью будет холодно, Кэтрин.

Она чувствовала легкое возбуждение.

Не глядя в ее сторону, Патрик подкинул пару поленьев в огонь, а потом, завернувшись в свою накидку, растянулся на земле.