Never Back Down 2

Ту ночь мы провели вместе. Сперва говорили о чём-то, говорили много, строили планы на ближайший год, вспоминали прошлое и спорили о чём-то. Я упивалась звуками его голоса, заставляла говорить о чём угодно, хоть о квиддиче. Мне в кои-то веки за всю минувшую неделю не хотелось забиться в уголок, накрыться одеялком и качаться из стороны в сторону. За разговорами мы не заметили, как уснули.

Утром Эд помогал мне приводить в чувство Лину. Та всё ещё бледной тенью самой себя, ни с кем не говорила, только лежала, глядя в стену или в окно. Не знаю, чем бы закончилось всё это, если бы в один прекрасный день я не заболела.

Днём ранее все звёзды встали так, чтобы недуг схватил меня побыстрей. Помню, что тогда я шуршала на кухне, намереваясь на ужин запечь курицу. Осторожно устанавливая противень в духовку, я планировала, не сходить ли в магазин. Я хотела купить к чаю лимонных пирожных, которые Лина так любила. Решив, что успею туда-обратно, я оставила Лафнеглов в обществе «Тома и Джерри», которых с утра крутили по телевизору, и выскочила на улицу, прихватив пару купюр. В своё время Лиди и Лина научили пользоваться меня магловскими деньгами.

По дороге домой я вспомнила, что миссис Хаггсберри просила Лину полторы недели назад зайти к ней за яблоками, что росли в её саду. Так как подруга до сих пор сама пребывала в состоянии овоща, я решила забежать к соседке, сделав небольшой крюк. Та, в свою очередь, начала меня расспрашивать о Лафнеглах и сыпать различными сплетнями городка Оттери-Сент-Кэчпоул. Я улыбалась, кивала, а сама хотела дать ей хорошего пинка, чтобы отдавала мне, наконец, свои яблоки. Но миссис Хаггсберри была милейшей старушкой, божьим одуваном едва ли не старше Дамблдора, так что нога на неё у меня бы не поднялась.

Распрощавшись, наконец, с соседкой, я поспешила домой. Сиреневый сарафан, в котором я выбежала из дома, промок насквозь, лип к телу мокрой мерзкой тряпочкой. Я спешно шагала к дому, подхватываемая порывами ветра, пригибаясь от тяжести яблок. Только подходя к синей двери с молоточком, я вспомнила про курицу. Ахнув, я выронила мешок с яблоками, почти пинком распахнула дверь и вбежала в кухню. Птица была вполне спасена, но мне пришлось собирать рассыпавшиеся по всему коридору плоды.

Когда всё, вроде как, было в полном порядке, а я уже хотела снять с себя промокшее до нитки платье, мне пришлось вновь бежать в сад, где Инсендио решил прогуляться по всем самым глубоким лужам. В одной такой луже я его и выловила. Скидывая по дороге раскисшие балетки, я тащила упиравшуюся животину в ванную. Вымыв кота и затопив весь пол, прибрав, наконец, бардак, я и не заметила, как пришло время ужина. Кое-как переодевшись в что-то сухое, я продолжила заниматься насущными делами.

Видимо, стояния под дождём посреди ночи и мокрой прогулки мой организм мне не простил. Утром я не проснулась — воскресла. И тут же пожалела об это опрометчивом решении. Мозг явно хотел расплавиться, да твёрдая преграда в виде черепа не давала ему. Голова растекалась по подушке, веки настойчиво слипались. Каждую часть тела словно накачали доверху свинцом и швырнули в холодильник, а в голову влили пуд раскалённого железа. Застонав, я перевернулась на бок и свернулась в комок, пытаясь сохранить хоть крупицу тепла в своём тщедушном тельце. Меня трясло. Хотелось просто лежать так сутками и не вставать, а лучше и не просыпаться.

Но шальная мысль, жалом вонзившаяся в то варенье, в которое превратился мозг, заставила меня подскочить на кровати. Завтрак!

Я посмотрела на часы. Без пяти десять. Ой-ой-ой, опоздала!

Тяжело поднявшись с кровати, я обнаружила, что Лина уже давно встала и даже удосужилась застелить постель. Чудеса. Может, я уже брежу?

Кутаясь в шаль, я доползла до лестницы, пару раз едва не оступилась на ступеньках и, в конце концов, достигла-таки кухни. Лафнеглы уже сидели там, дожёвывали завтрак.

— Ты выглядишь ужасно, — резюмировал Эд, когда я подошла к ним. — Лина сказала, что ты всю ночь заходилась кашлем.

Я покосилась на подругу. Та только молча изучала содержимое своей чашки.

— Со мной всё хорошо, — просипела я. Откашлявшись, я повторила фразу более крепки голосом. — Кто готовил омлет?

— Я! — гордо выпятил грудь Эд. — Вкусный, ты попробуй.

— Непременно.

— Марс, шла бы ты в кровать. Ты же шатаешься, — подала голос Лина.

— Ерунда, — отмахнулась я, потянувшись за чашкой. — А посуду за меня кто мыть будет? Фрэнсис Скотт Фицджеральд?

— Да хоть бы и он, — покачала подруга головой. — От мёртвого писателя и то проку больше, чем от тебя больной.

— Глупости, я вполне хорошо себя чувствую! Только позавтракаю и…

Ослабевшие пальцы свело знакомой мне судорогой. Чашка выскользнула из рук и разбилась о кафельный пол. Я бросилась, было, собирать осколки, но голова пошла кругом, когда я нагнулась. Эд подхватил уже опасно накренившуюся меня. Я упрямо осталась сидеть с ними. Омлет, приготовленный Эдом и впрямь был вкусным, но кусок не лез в горло, словно сжатое железными тисками. Одолев четыре кусочка, я не без повода почувствовала себя героем, но слабость никуда и не думала уходить.

Лина восстановила мою кружку с помощью магии и налила мне чай. Когда я потянулась к ароматной янтарной горячей жидкости, способной мёртвого поднять из могилы, Лина кивнула Эду. Тот молча подхватил меня, закинул на плечо и потащил наверх. Вырываться, колотить кулаками и трясти ногами сил не было, но кричала и бранилась я от души.

Эд притащил меня в комнату, по самый нос укутал одеялом и заявил, что теперь я никуда вставать не буду, пока они вдвоём шуршат по хозяйству и лечат меня. Собственно, это были мои последние связные воспоминания о той неделе, что я лежала с температурой. Помню только, что они от меня ни на минуту не отходили, постоянно поили литрами чая с лимоном и мёдом и всячески развлекали. Те пять дней после ужасающе-тоскливой недели казались сказочно-умиротворяющими. И все эти пять дней я хотела сказать им что-то. Каждый вечер я проваливалась в забытье и воскресала по утрам с этим словом на языке. Наверное, я его всё же говорила и не раз, потому что помню эти ироничные улыбки, когда я сказала им это в сознании. А всё-таки, даже здесь, в дневнике, хочу вывести чёрным по белому.

Спасибо.

========== Часть 38 1/2. (Лондон) ==========

Оставшийся месяц лета было решено провести в Лондоне. Как бы я ни отказывалась, Лафнеглы поселили меня в доме их тётки. Она оказалась милой женщиной, сестрой Джереми, поддерживавшей хорошие отношения с Лиди и племянниками. Узнав о гибели матери Эда и Лины, она прибыла в Оттери-Сент-Кэчпоул, где мы с ней и познакомились. Она с радостью согласилась принять нас, даже для меня нашлось местечко в её небольшой квартирке.

Обоих Лафнеглов тётка нагружала нещадно в первые дни, заставляя работать по дому, бегать в магазины, доделывать заданное на каникулы домашнее задание. На все мои порывы помочь двум обалдуям она, сверкая очами, просила меня не вмешиваться.

— Где же это видано?! Они итак полмесяца провели безвылазно дома, пока ты за ними ухаживала! Ничего, милая, им полезно.

Полезно-то полезно, кто бы спорил, но пока ребята были заняты, я места себе не находила от скуки. Порой я брала у Лины немного магловских денег и отправлялась на прогулку по Лондону, лишь бы не скучать дома.