Неверный. Месть подам горячей

Путь через коридор для прислуги отрезан. Коломенский наверняка приказал проверить его.

Придется идти обычным коридором, и с Ником связаться тоже по старинке. Достала из сумочки мобильный и быстро набрала сообщение Сабурову: «Я в ловушке в гостиной, кулон потеряла».

Сообщение не отправилось. Не было сети. Я застонала от досады. Коломенский приказал включить глушилку.

Из коридора раздался топот шагов. Я вздрогнула, взгляд заметался по комнате в поисках того, что можно использовать как оружие для защиты. Спрятаться снова не успела бы, но охранники пробежали мимо.

Расслабляться было нельзя, и я на цыпочках подошла к двери, тихо приоткрыла ее и выглянула в коридор. Пусто. Молясь про себя, чтобы Дарлинг оказалась хитрее программистов Ивана, и камеры все еще не работали, вышла в коридор и, не тратя времени на сомнения, побежала к кабинету, который раньше занимал отец, а теперь Иван. Там тоже надо поставить «жучок», но важнее то, что из кабинета можно было выйти на просторную террасу, с лестницей, ведущей в сад.

Там я смогу затеряться среди деревьев и сбежать.

К кабинету продвигалась быстро, но осторожно, выжидая, пока мимо пробегут, поднятые по тревоге охранники. Происходящее напоминало шпионский триллер со мной в главной роли, но было до ужаса реально. От напряжения на лбу выступила испарина, и я стерла влагу тыльной стороной ладони.

– Мы нашли лазутчика! – раздался крик где-то в глубине дома, когда я уже почти достигла кабинета.

Я споткнулась и едва не упала от неожиданности. Но глухие удары, грохот мебели и крики раздались из другого крыла особняка. Кем бы ни был таинственный лазутчик, он спас меня.

Юркнула в кабинет. Удача не могла длиться вечно, поэтому быстро вытерла вспотевшие от волнения ладони прямо о платье, достала последний "жучок" и прикрепила под массивным столом мужа.

Выбежала на террасу, убедилась, что рядом нет охраны, спустилась с крыльца и кинулась под укрытие деревьев. Можно было немного отдышаться и придумать, как выйти с территории поместья.

Устало прислонилась к дереву, дожидаясь, пока сердце перестанет колотиться, как ненормальное.

Вдруг со спины меня кто-то схватил и зажал рот ладонью.

Глава 40

Глава 40

Нервы были на пределе, в крови бурлил адреналин, заглушая страх. Я приоткрыла рот, насколько позволила ладонь незнакомца и впилась зубами в палец. Действуя на чистых инстинктах, подняла ногу, собираясь ударить пяткой по голени.

– Тише, амазонка, я тебя, вообще-то, спасаю, - зашипел над ухом Сабуров.

Я приготовилась драться до последней капли крови, и от неожиданности, не сразу сообразила, что схватиться собиралась с другом, а не врагом.

Ник убрал ладонь от моего рта, быстро развернул лицом к себе и заглушил протестующий шепот поцелуем.

Меня всегда раздражали подобные сцены в кино. Мир разлетается в труху, сгорает в пламени апокалипсиса, а главные герои сливаются в поцелуе. Бред же. Но, вот что удивительно, сейчас поцелуй Сабурова вовсе не казался бредом. Он был мне нужен, как воздух, как глоток жизни. И объятия тоже, крепкие плечи, за которыми можно спрятаться и забыть о том, что рядом на костлявых лапах бродит смерть, перерезая нити чьей-то жизни когтями-косами.

Я плотнее прильнула к Сабурову, обняла его в ответ и позволила ему алчно целовать мои губы. Отдаваясь быстрой, острой, необходимой до боли ласке.

В голове билась одна мысль: «С ним я в безопасности».

Поцелуй длился не дольше пары мгновений, но взбудоражил сильнее, чем прыжок с парашютом. Кровь стучала в ушах, тело вдруг стало ватным, а сердце наполнилось глупым счастьем, предчувствием праздника.

Никогда такого не испытывала, но мне нравилось.

– Нам пора уходить, - прошептал Николай, взял меня за руку и потащил за собой по тонувшим в темноте дорожкам сада.

– Ник, я потеряла медальон, связь заглушили, - шептала я скороговоркой, едва поспевая за Сабуровым, песок дорожки приятно холодил босые ступни. Туфли так и остались лежать где-то в особняке. В поднявшемся бедламе, я совершенно про них забыла.

– Плевать на медальон, я понял, что тебя пора выручать, когда этот уебок схватил тебя за горло, - процедил Сабуров, внезапно резко повернулся ко мне и произнес, - станешь моей – запру.

Не дожидаясь ответа, крепче перехватил запястье и потащил к распахнутым настежь воротам для служб доставки на заднем дворе.

Я послушно плелась следом, не понимая, что из сказанного Ником озадачило сильнее: «станешь моей» или «запру».

У ворот дежурили наемники в черной форме группы захвата, но без шевронов и различительных надписей. В темных стеклах закрытых наглухо шлемов бликовали огни горевших поодаль фонарей. Охранники особняка лежали на земле, крови и пулевых ранений не было. Значит, их просто вырубили, а не убили.

Сабуров подвел меня к серому фургону с тонированными окнами, и помог забраться внутрь. Едва мы оказались в машине, наемники, как по команде снялись с места. Несколько сели на свободные места рядом с нами, другие побежали к джипу, припаркованному чуть дальше в тени высокого забора, окружавшего усадьбу.

– Я все сделала, поставила прослушку, - доложила, когда фургончик сорвался с места, словно мне было очень важно услышать одобрение от Сабурова. Может, и было. Но Николай не ответил, лишь крепче сжал мою руку, которую не выпускал все это время.

– Ник, все было не зря. Риск оправдал себя, - слова прозвучали жалко, как оправдание.

– Больше я такого не допущу, к Вербицкому ты и на шаг не подойдешь, - Сабуров впился в меня ледяным, горящим лютой злобой взглядом, - если для этого потребуется пристрелить гада, я сделаю это сам.

У меня мороз пробежал по коже от его слов. Он не угрожал, а констатировал факт. Уверена, у него не дрогнула бы рука, как у меня сегодня. Сейчас передо мной был не расчетливый холодный бизнесмен, от чьего слова зависели судьбы тысяч людей, а охотник на акул, бесстрашный и опасный убийца чудовищ. Мне же и нужен был такой, чтобы справиться с монстром, разве нет?

Не знаю, что Ник увидел в моих глазах, но его взгляд вдруг смягчился. Он выпустил мою руку и нежно провел по горлу, там, где наверняка остались синяки от пальцев Ивана.