Невероятные создания

– Вон она! – сказал Уоррен. – Рэтвин, быстрее! Нет, не надо останавливаться, чтобы почистить усы!

Рататоска забралась по трапу с картой в зубах, и, когда она оказалась на палубе, Найтхэнд сразу же его поднял.

– Отчаливаем! – крикнул он.

Судно отошло от берега и направилось в темноту залива.

Рэтвин выплюнула карту на палубу. Она оглядела Кристофера с ног до головы и принюхалась:

– Вы снова здесь?

– Да, – вздохнул он. – Как видишь. Что это за карта?

– Карта Архипелага с отмеченными кораллами, которые растут под водой, как высокие деревья. Они могут разодрать дно судна в щепки, если мы проплывем над ними.

– Правда? – спросил Кристофер. – Коралловые леса?

– Я всегда говорю правду, – заявила Рэтвин, – когда речь заходит о навигации.

На следующее утро Кристофер открыл глаза и понял, что ничего не видит. Он рывком вскочил на ноги и закашлялся. Оказывается, Гелифен спал, пристроившись у него на лице. Мэл лежала рядом и потягивалась, пытаясь окончательно проснуться.

Гелифен поклевал пальцы Кристофера в знак приветствия, а потом вырвал перо из крыла и выжидающе смотрел на мальчика.

– Предлагает воспользоваться им вместо зубной щетки. Раз уж мы не успели собрать вещи в дорогу, – пояснила Мэл, убирая челку с глаз. Она улыбнулась, села и принялась заплетать волосы в косу, добавив в прическу золотистую нить.

В нескольких шагах от них на борту сидела Рэтвин и обсуждала что-то с Найтхэндом.

– У нас с Уорреном не было времени запастись в Брин-Торе, – говорил берсерк. – Так что придется причалить в следующем порту, чтобы набрать воду и закупить провиант. Что у нас есть поблизости?

Рэтвин взглянула на море, затем на карту, принюхалась к ветру.

– С такой погодой и ветром? Остров Вистая – наш лучший вариант.

– Годится, – кивнул Найтхэнд. – Не бывал на Вистае уже много лет, но там живет мой хороший друг – торговец саламандровым огнем. – Заметив, что Кристофер прислушивается к беседе, берсерк пояснил: – Умирая, саламандра выдыхает пламя. Если успеть зажечь от него что-то – бумажку, ветку, солому, то огонь никогда не погаснет. Его используют в лампах и фонарях на причалах.

Мэл убрала челку с глаз и поднялась.

– А завтрак будет? – спросила она.

Пять человек, грифон и рататоска сидели на палубе под лучами восходящего солнца и завтракали лепешками, которые они обмакивали в оливковое масло. Еще нашелся кусок вяленой рыбы, вкусной и ужасно соленой. Гелифену досталась львиная доля закуски, или, как сказала Мэл, «грифоновая доля». Он поблагодарил каждого вежливым клевком.

– Мне кажется или он… подрос? – спросил Кристофер.

Грифон, усевшийся к нему на колени, казался явно тяжелее, чем раньше.

– Так и есть, – ответила Мэл. – Они растут скачками. Сейчас ему всего шесть месяцев. Когда он станет взрослым, будет больше меня.

Кристофер скормил Гелифену последний кусок рыбы и почувствовал, как тот урчит от удовольствия. На палубу приземлилась большая серо-голубая бабочка, и Гелифен бросился за ней.

– Грифоны – чудесные создания, – улыбнулась Ириан. – Жизнелюбивые.

Рэтвин сидела на канатах и чистила свои маленькие зеленые уши.

– Сильные у них крылья, – сказала она. – Знавала я одного грифона. Утром он долетал до Луны, отгрызал от нее кусок и к вечеру возвращался обратно.

– Это правда? – спросил Кристофер.

Она потрясла лапой, чтобы стряхнуть с когтя комочек ушной серы.

– Нет.

Мэл с напряженным выражением лица наблюдала за Гелифеном.

– Боюсь… – слова явно давались ей с трудом, – что он последний.

Кристофер понял, что она никогда не произносила этого вслух. Все вокруг молча наблюдали за тем, как Гелифен безуспешно пытается поймать бабочку.

Рэтвин нарушила молчание.

– Прими немного на запад! – скомандовала она.

Ириан взялась за румпель и легко изменила курс судна. Оно спокойно шло по голубой глади океана.

– Вообще это упрямая посудина, – удивился Найтхэнд. – И она никого, кроме меня, не слушается.

– Я провожу много времени в море, изучая гримур воды, – тихо произнесла Ириан. – Хожу на парусниках, рыбацких лодках, кораблях. Я чувствую себя счастливейшим человеком, когда нахожусь на судах и в библиотеках. Для меня эти места подобны дому.

Уоррен смотрел на нее с нескрываемым восхищением в покрасневших глазах.

– А где ты не чувствуешь себя как дома?

Ириан замолчала. Кристофер уж было решил, что она не ответит, но женщина качнула головой.

– На вечеринках, – призналась она и улыбнулась. – Я довольно неплохо говорю на четырех языках, но стоит мне оказаться в комнате, полной незнакомых людей, как я теряюсь и не могу подобрать ни одного подходящего слова. – Она передвинула румпель. – Однажды я запаниковала и спросила мужчину, есть ли у него любимый вид барсука.

Найтхэнд выглядел озадаченным.

– В жизни не паниковал и всегда находил нужное слово.

– А то, – хмыкнула Рэтвин. – Отсутствие страха из любого сделает блестящего собеседника. А еще он дерется, как гром и молния в ботинках и шапке, вот только из-за него мы раз восемь теряли работу. Причем вполне неплохую, скажу я вам, работу.

– В феврале прошлого года, когда разразился шторм, он оседлал морскую корову и переплыл пролив Семпера, только чтобы спасти жеребенка единорога, которого унесло в море, – сказал Уоррен. – Звучит благородно, конечно; вот только он был пьян и покинул судно, которым должен был управлять, без предупреждения. Так что мы сели на мель, а владельцы товара потеряли не меньше тысячи золотых монет.

Найтхэнд оскалился и махнул рукой в сторону сложенных ящиков, которые тут же с грохотом рассыпались по палубе.

– Надо было дать жеребенку утонуть?

Рэтвин фыркнула и вернулась на наблюдательный пост, расположенный в середине мачты.

– Еще немного на восток, и мы войдем в бухту Рыболовного Крюка! – крикнула она сверху.

Ее зрение было намного острее, чем у обычного человека: Кристофер мог разглядеть лишь зеленое пятно на фоне сияющей голубизны моря.

– Это один из самых красивых островов, – сообщила Ириан Мэл и Кристоферу. – Там водится редкий вид морских ежей, который не встречается больше нигде на Архипелаге. Их шипы достигают фута в длину и становятся красными, если поблизости оказывается хищник. – Взгляд женщины постепенно теплел. – Но что действительно восхищает, так это экскременты, которые эти ежи производят. От них исходит запах кошачьей мочи, и некоторые кентавры используют этих ежей для изготовления зелий по старинным рецептам. Их химический состав говорит о том, что… – Увидев лицо Мэл, Ириан осеклась и рассмеялась. – Простите меня. Иногда я забываю, что разговоры о ежах не так уж и увлекательны.