Невеста для принца

— Гора не станет поддерживать его вес, — повторила она. — Бандиты подходили все ближе и ближе, гора стонала в ночи. — Двое схватили девушку, но она, вырываясь, продолжала говорить: — Гора стонала, и эти стоны услышали жители деревни.

Третий бандит заткнул ей рот своей шапкой, чтобы она замолчала. Фрид сжимала и разжимала кулаки, словно только огромным усилием воли сдерживалась, чтобы не устроить ему взбучку.

— Мне становится жутко от этих девиц, — пробормотал бандит со шрамом через веко.

— Да они просто пытаются взбесить тебя, — сказал Дан. — Не поддавайся…

— Они проснулись, — заговорила Кэтар, высоко подняв голову и сверкая глазами. — И стали ждать. С колотушками, стамесками и ломами. Той ночью каменотесы поднялись как один на защиту деревни — они были выше деревьев, выше гор, а удары наносили молниеносные. Когда первые бандиты пали, остальные бросились наутек. Они бежали, словно зайцы от ястреба.

— Прекратить! — взревел Дан. — Мы заткнем пасть всем, если понадобится!

Кэтар приступила к завершению, и все девушки, которые бежали вместе с Мири, присоединились к ее рассказу:

— Гора Эскель чувствует чужаков.

Они выждали паузу, после которой даже Бена не стала молчать и вместе со всеми произнесла последнюю строку:

— Гора Эскель не потерпит их веса.

Бандиты уставились на девушек, разинув рты и выпучив глаза так, что они чуть не вылезли из орбит. Один стал растирать руку, словно пытался согреться. Бритта посмотрела на Мири и таинственно улыбнулась.

А затем в холодной спальне раздались аплодисменты Дана.

— Чудесная сказка на ночь, и, как и во всех подобных слюнявых историях, правды в ней столько же, сколько снега летом. Расскажете еще одну такую — и все будете ждать окончания бури связанные по рукам и ногам. Но для начала я ограничусь тем, что заткну рот маленькой подстрекательнице.

Дан завязал Мири рот платком и связал ей руки за спиной. Затем схватил ее за волосы, притянул к себе и прошептал на ухо:

— Я знаю таких, как ты. — От его хриплого шепота у нее по коже побежали мурашки, как от крысиных коготков. — Считаешь себя маленькой бунтаркой, да? Думаешь, ты умная? Так вот, любую мыслишку в твоей голове я знаю наперед. И я готов поделиться с тобой одной своей: в следующий раз, как начнутся беспорядки, я сначала перережу тебе горло, а потом уже начну задавать вопросы. Ничто не помешает мне получить мой куш. Поняла, маленькая принцесса?

Мири не шелохнулась, и пришлось ему самому поднять и опустить ей голову, изображая кивок. Она попыталась сглотнуть, но помешала мысль о перерезанном горле. Дан улыбнулся так, словно действительно знал, что у нее на уме.

«Но всего ты не можешь знать, — со злостью подумала Мири, лишенная возможности произнести это вслух. — Я не принцесса. Я девушка с горы Эскель, и я знаю то, чего тебе никогда не дано узнать». Слабоватый аргумент, но все равно он придал ей силы.

Дан оставил восьмерых бандитов охранять девушек в спальне и еще троих поставил снаружи возле двери. Мири легла на бок, пристроила поудобнее связанные руки и стала следить за огнем в камине, который догорал и уже почти не давал света, как тонкий полумесяц.

Бандиты в тот вечер вели себя тихо, и Мири решила, что, наверное, они призадумались над легендой. Она и затеяла весь рассказ, чтобы вселить в них сомнения, надеясь, что трусость подтолкнет бандитов к побегу. Но теперь старая легенда подсказала ей другую мысль.

Что бы там ни думал Дан, факт оставался фактом. Однажды бандиты действительно пришли на гору, и селяне дали им мощный отпор. Конечно, легенда допустила кое-какие вольности — ведь не может, в самом деле, гора разговаривать. И все же зерно легенды не противоречило истине. Язык горы позволял селянам общаться: песня одного проникала глубоко в линдер и ее слышали другие. Если Мири удалось подсказывать ответы на холме, то что еще возможно на горе?

Молчаливый вызов главарю бандитов воодушевил ее. Есть кое-что, что она в состоянии сделать.

Мири наполовину сползла с тюфяка и прижалась щекой к холодному каменному полу. В горе было много линдера. Прожилки, слои и месторождения скрывались глубоко, кое-где выходя на поверхность, и Мири не сомневалась, что найдет тропинку от каменной плиты, на которой сейчас лежала, до самой деревни.

Ее дыхание теплой волной отскочило от камня обратно в лицо. Она прислушалась, поймала ритм и попыталась построить свои мысли в виде песни.

Путь до деревни был долог. Она представила дорогу со многими поворотами, заброшенными десятилетия назад каменоломнями и целыми милями обрывов. На холме во время экзамена девушки сидели близко, на расстоянии двух вытянутых рук. Что, если попытка окажется безнадежной? Мири так испугалась этого, что перестала дышать.

Дотер всегда говорила: «Считаешь невозможным — значит так оно и будет». Еще год назад казалось невозможным прибегнуть к языку горы вне каменоломни. Подумав об этом, Мири отбросила всякие сомнения.

Она пропела песню прямо в линдер, вспоминая, как морозными ночами ее родные жались друг к другу на своих тюфяках. Остается надеяться, что отец или Марда услышат ее воспоминания о доме и поймут, что нужны ей.

В ту ночь Мири многое вспоминала, пока глаза не начали слипаться, словно намекая, что уже давно за полночь и все в деревне спят. Те из девушек, кто не мог заснуть, удивленно посматривали на Мири — верный признак, что ее послание коснулось и их. Хотя они не знали, к какому воспоминанию она прибегла, но наверняка подумали о своих домашних очагах. Однако оттуда, издалека, ответа не последовало. Связанные руки Мири затекли, шея и плечо ныли от лежания на полу, живот сводило от голода. Все эти неудобства мешали ей сосредоточиться. В конце концов она перелезла обратно на тюфяк и погрузилась в беспокойный сон.

Разбудил ее тусклый свет очередного снежного утра, и она возобновила свои усилия. Весь день до самой ночи она говорила языком горы, вызывая воспоминания, которые знал только ее отец, или думая о тех днях, что провела с Мардой наедине. В ответ — молчание.

Рядом с Мири присела Бритта, погладила ее по лбу, потихоньку сдвинула кляп, чтобы дать ей напиться мелкими глотками, пока бандиты не видят. Мири никак не могла расслабиться. Сдвинув брови, она продолжала напряженно думать.

— Тебе нехорошо? — прошептала Бритта.

Мири покачала головой, но больше ничего не могла объяснить. Она продолжала свои попытки, и надежда то покидала ее, то приходила вновь.

К вечеру Мири показалось, что она сходит с ума от усилий, а значит, нужно попробовать что-то другое. Она вспомнила о Петере, и, несмотря на их недавнюю ссору, это воспоминание принесло чувство покоя. Она закрыла глаза, собралась с мыслями и запела линдеру о весеннем празднике. Они с Петером тогда сидели на одном камне, почти соприкасаясь ногами, и в их зрачках отражалось пламя ближайшего костра.