Невеста дьявола (Мэйфейрские ведьмы - 3)

–  Вы прелесть, - сказала Роуан.

–  Просто мы не хотим, чтобы вам здесь было страшно в одиночестве. Мне давно следовало прийти.

–  Мне не страшно. Я обожаю этот дом. Не волнуйтесь. Завтра позвоню, обещаю, Как только приедет Майкл, все встанет на свои места Мы вместе украсим елку. Обязательно приходите посмотреть, что у нас получится.

Пока она стояла, глядя, как Беатрис спускается по мраморным ступеням и выходит за ворота, в холл яростно врывался холодный ветер. Наконец Роуан закрыла дверь.

Несколько долгих минут она стояла, склонив голову и чувствуя, как постепенно обволакивает ее тепло, потом вернулась в зал и принялась разглядывать установленную за аркой огромную - до самого потолка - зеленую ель. До сих пор Роуан не приходилось видеть такого идеального конуса Если смотреть с бокового крыльца, то дерево занимало все окно. И на сверкающем гладком полу под ним было совсем мало иголок. В этом дереве ощущалось что-то дикое, примитивное, словно в дом вошла частичка леса.

Роуан подошла к камину, встала на колени и подложила в очаг небольшое полено.

–  Почему ты пытался навредить Майклу?
– прошептала она, пристально вглядываясь в огонь.

–  Я не делал этого.

–  Лжешь. Ты и с Эроном пытался расквитаться?

–  Я делаю только то, что ты мне велишь, Роуан.
– Голос звучал, как всегда, тихо и проникновенно.
– Я живу только одним стремлением - угодить тебе.

Она опустилась на пятки, сложила руки на груди и смежила ресницы, отчего языки пламени расплылись в большие мерцающие пятна.

–  Он не должен ничего заподозрить, слышишь?
– прошептала она.

–  Я всегда тебя слышу, Роуан.

–  Он должен поверить, что ничего не изменилось, что все осталось как прежде.

–  Я тоже этого хочу, Роуан. Наши желания совпадают. Мне не нужна его враждебность - ведь тогда ты будешь несчастной. Я сделаю только то, что ты пожелаешь.

Но это не могло продолжаться вечно. Внезапно ее охватил такой панический страх, что она онемела и была не в силах шевельнуться. Она даже не пыталась скрыть от него свои чувства и мысли, как советовал ей Эрон. Она просто сидела и с ужасом смотрела на пламя.

–  Чем все закончится, Лэшер? Я не знаю, как выполнить то, о чем ты меня просишь.

–  Знаешь, Роуан.

–  На это уйдут годы. Не изучив тебя досконально, я даже не смогу начать.

–  Но тебе все обо мне известно, Роуан. И ты стремишься обмануть меня. Ты любишь меня и в то же время не любишь. И если б ты знала, как это сделать, то давно бы уже даровала мне плоть, но только затем, чтобы уничтожить меня.

–  Разве?

–  Да. Мне мучительно чувствовать твой страх и ненависть, в то время как я знаю, какое счастье ожидает нас двоих. Ведь я способен предвидеть будущее.

–  Что тебе нужно? Живое человеческое тело? Плоть человека, потерявшего сознание в результате какой-нибудь травмы, дабы ничто не помешало тебе начать слияние? Это убийство, Лэшер.

Ответа не последовало.

–  Ты этого хочешь? Чтобы я совершила убийство? Мы оба знаем, что только так можно осуществить то, что ты задумал.

Он по-прежнему молчал.

–  А я не пойду на преступление ради тебя. И не собираюсь убивать ни одно живое существо, чтобы ты получил возможность жить.

Она закрыла глаза и буквально услышала, как он концентрирует свои частицы, как растет напряжение, как шелестят задетые им портьеры, как он постепенно наполняет собой комнату... Она ощутила легкие прикосновения к щекам и волосам.

–  Нет. Оставь меня в покое, - вздохнула она, - Я хочу дождаться Майкла.

–  Теперь тебе его будет мало, Роуан. Мне очень больно видеть, как ты плачешь. Но я говорю правду.

–  Господи, как я тебя ненавижу, - прошептала она, вытирая глаза тыльной стороной ладони и глядя сквозь слезы на размытые очертания огромного зеленого дерева.

–  О нет, то, что ты чувствуешь ко мне, вовсе не ненависть, - возразил он, ласково гладя ее волосы, лоб, осторожно дотрагиваясь до затылка.

–  Оставь меня сейчас, Лэшер, - взмолилась она.
– Если любишь, оставь меня одну.

Лейден. Она знала, что ей опять снится тот же сон, и хотела проснуться. К тому же нужно было подойти к ребенку. Она слышала, как он плачет.

Надо проснуться...

Но они все столпились у окон, в ужасе от того, что происходило с Яном ван Абелем: толпа разрывала его на части.

–  А все из-за того, что не сохранили дело в тайне, - сказал Лемле. Невежественные люди не в состоянии понять важность эксперимента. Храня секрет, ты берешь ответственность на себя.

–  Другими словами, защищаешь их, - сказал Ларкин, указывая на тело на столе.

Как безропотно лежал там человек с открытыми глазами, и было видно, как подрагивают все крошечные органы. Такие маленькие ручки и ножки.

–  Я не могу думать, когда плачет ребенок.

–  А ты думай о перспективе, о важнейшем результате.

–  Где Петир? Он, должно быть, обезумел из-за того, что случилось с Яном ван Абелем.

–  Таламаска о нем позаботится. Мы ждем, что бы ты начинала.

Невозможно. Она уставилась на человечка с маленькими ручками и ножками и крошечными органами. Только голова была нормальной, то есть обычного размера.

–  Четверть размера тела, если быть точным. Да, знакомая пропорция, подумала она. Объятая ужасом, она не могла оторвать взгляд от лежащего. Окна затрещали под напором толпы, и почти в ту же минуту она хлынула в коридоры Лейденского университета Вбежал Петир.

–  Нет, Роуан. Не делай этого.

Она вздрогнула и проснулась. На лестнице раздавались шаги. Она выбралась из постели.

–  Майкл?

–  Я здесь, дорогая.

В темноте появилась огромная тень, запахло морозом, а затем теплые дрожащие руки обхватили ее, и к лицу нежно прижалась колючая щека.

–  Господи, Майкл, прошла целая вечность. Почему ты меня оставил?

–  Роуан, милая...

–  Почему?
– всхлипывала она.
– Не позволяй мне быть одной, Майкл, прошу тебя, не отпускай меня.