Невеста из тумана

К тому же, я и перекусить могла на более-менее гладких участках дороги. Не хозяйский стол с изысканными яствами, конечно, но и от голода я не страдала совершенно.

Представляю, как измучились Фиса с Армтанной и остальные, если даже я к ночи второго дня, когда мы прибыли, наконец, в замок Стефана Ржавого, совсем без сил осталась.

Кое-как я выбралась из мешка, в суматохе прибытия незаметно слезла с повозки и потерянно стояла, покачиваясь на нетвёрдых от слабости ногах.

Ночь. Дождь. Люди. Факелы. Тот ли это двор, что промелькнул в воспоминаниях, что остались мне от прежней хозяйки тела? Никак не понять…

Когда раздался женский крик, я, как раз, озиралась, пытаясь взглядом отыскать Фису в суматошной толпе прибывших и встречающих. Стояла, вроде бы, надёжно упираюсь подошвами сапожек в каменные плиты замкового двора, а ощущая себя так, будто, тело продолжало трястись на дорожных кочках.

— Девочка моя! — сослепу, из-за отблеска факельного освещения, не сразу поняла чьи руки крепко вцепились в меня, а через мгновение, обняли.

Дернулась было, инстинктивно желая вырваться, но тут вгляделась в знакомое лицо рыдающей женщины и воспоминание вспышкой озарило мозг. Она!

— Мама… — тихо произнесла я и заплакала от облегчения. — Мамочка!

А потом, поднялась такая суматоха, что я даже растерялась. Все кричали, галдели, плакали. В сырой темноте ночи огни носились по двору, как ненормальные. Очень крупный мужчина с бычьей шеей и бицепсами толще моей талии, в котором я смутно узнала своего отца из воспоминания, легко подхватил меня, и так, на руках, крепко прижимая к своей мощной груди, понёс в замок. Мама бежала следом, что-то быстро говоря. Я молчала. Оглушённая происходящим и до чёртиков усталая, соображала я плохо. Да что там! Надо честно признаться, явно тупила.

Среди толпы мелькнуло в свете факельного огня донельзя изумлённое лицо Фисы. Наконец-то, я нашла её…

А дальше всё было ещё удивительнее. Со мной, не слушая никаких моих, изредка начавших прорываться, хриплых мяукающих возражений, стала возиться целая толпа мамок-нянек во главе с родной матушкой. Огромного и грозного северного лаэрда его жена с лёгкостью прогнала из купальни, куда он меня принёс. Здесь уже была приготовлена ванная с горячей водой. Наверное, для Филиппа набирали? Женщины обращались со мной, как с пятилетним ребёнком: нежно мылили в несколько рук, купали, полоскали, вытирали, сушили, одевали, убирали, и, наконец, чем-то очень вкусным кормили с ложечки.

Главное, меня ни о чём не расспрашивали! Все, будто, получили табу на любые разговоры со мной, только сюсюкали и приговаривали, что теперь всё будет хорошо.

Я совсем немножко попыталась сопротивляться столь всеобъемлющей заботе и… сдалась. Расслабилась. Позволила возиться со мной, как с маленькой, ухаживать… Даже не догадывалась, насколько приятным это может быть. Как-то не было, до сих пор, подобного опыта, чтобы с молодой здоровой женщиной обращались, как с дитятком малым. У Меченого с дочерями никогда так не возились. Возможно, потому, что девочки росли без матери? Или это оттого, что я — обнаруженная пропажа?

Во время омовения я заметила, что мать пристально рассматривает моё тело, каждый участок кожи, явно выискивая повреждения, следы ран или плохого обращения. Она широко улыбалась, но страдальческая хмурая складка между её бровей разгладилась только тогда, когда женщина убедилась, что дочь вернулась в целости и сохранности, по крайней мере, внешне.

Конечно, мама осталась довольна тем, как выглядит её доченька! Весь последний месяц, когда готовила к свадьбе Беллу, я не забывала и к себе применять процедуры моего доморощенного салона красоты. Если бы не тяжёлое путешествие и беременность, я, вообще, выглядела бы шикарно. Увы, пусть моё интересное положение ещё не просматривалось в районе живота, но на общий облик влияло.

А в какие царские покои меня отвели! Ни у одной из лаэрит Меченого таких не было! Из причитаний мамок-нянек я поняла, что нахожусь в собственной комнате и здесь ничего не меняли в моё отсутствие. Кровать с балдахином, большое зеркало, изящная мебель. Шкуры на полу, гобелены на стенах, огромный камин и кресло-качалка рядом.

Меня так ни о чём и не спросили той ночью, но отдыхать одну не оставили. Человек пять за дверью и двое в самой спальне всю ночь караулили мой сон. Я же так устала, что, несмотря на новые события, отключилась, едва коснулась головой подушки. В первые мгновения сна моему несчастному измученному телу всё ещё казалось, что его продолжает трясти на повозке.

Спали ли родители Элизы? Наверное, нет. Скорее всего, не отпуская брата на отдых, с пристрастием допрашивали Филиппа, откуда он меня привёз. Я хихикнула, когда подумала об этом. Так ему и надо, торопыге безжалостному!

Ночью я, даже, не оценила мягкость лебяжьего пуха, из которого была сделана перина на моём ложе. Зато утром подумала, что, наверное, умерла и попала в рай. Моя новая постель — это не деревянный топчан с соломенным матрацем! Я будто на облаке спала. Даже Меченый не баловал ни себя, ни дочерей, подобными перинами и подушками. Ко всему, нежное белое постельное бельё было так искусно вышито такими же белыми нитками! И телу, и глазу — необыкновенно приятно!

Завтрак мне подали в постель. Я не отказалась. Блаженствовала. Даже утренней тошноты не было!

— Элиза, родная, ты расскажешь маме, что с тобой случилось? — молодая женщина, что присела на край моей кровати с трёх сторон закрытой тяжёлым плотным балдахином, смотрела на меня с такой нежностью и любовью, что у меня прямо сердце зашлось.

В этот момент, я впервые перестала ощущать себя глубоко одинокой в этом мире. Даже не подозревала, что это чувство жило во мне, пугало и, даже, мучило.

— Мама, мамочка! — мой голос невольно был полон нежности и благодарности — Конечно, расскажу! Минувшей осенью я очнулась в лесу, повернулась на бок и упала в ручей. Выбралась из воды… Холодно! Мокро! Сколько не пыталась вспомнить, кто я, откуда, как зовут — не получалось! Мама, я тогда совсем ничего не помнила! Наверное, очень сильно головой ударилась. Потому, что, когда потрогала голову у виска, на пальцах кровь увидела, — начала я рассказ, вздрогнула и замолчала, когда из-за ткани над кроватью появилась грузная мужская фигура. Отец, оказывается, тоже был в моей спальне, но стоял так, что я его не сразу увидела.

— Доченька, — вид у мужчины был нелепо-виноватый. Он явно не привык чувствовать себя подобным образом. — Про твоё замужество… Нужно было тебе по-другому всё сообщить, объяснить, рассказать… Ты вскочила на лошадь и умчалась. Животное понесло и сбросило тебя, малышка. Похоже, ты очень сильно ударилась головой, когда падала, — участливо пояснил, как я поняла уже, отец Элизы, теперь мой, Стефан Ржавый.

Я кивнула ему и осторожно продолжила рассказ:

— Потом я долго шла по лесу, пока не выбралась на какую-то дорогу, где едва не попала под копыта боевого скакуна. Всадник сумел сделать так, чтобы его конь не затоптал меня. Это оказался лаэрд, Ристар Меченый. Он принял меня за обычную жительницу близлежащей деревни, свою подданную, подобрал и привёз к себе в замок. Мама, папа, всё это время я была служанкой у Меченого, за свиньями ходила, посуду мыла, в комнатах убирала.