Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

— Но, быть может, мои мысли покажутся вашему величеству непростительной дерзостью…

— То, что думаете и делаете вы, маркиза, никогда не может быть дерзостью по отношению ко мне.

— И все-таки… Несмотря на это явное доказательство милости вашего величества ко мне, я предпочла бы умолчать о моих вчерашних размышлениях.

— В таком случае, маркиза, я позволю себе еще настойчивее просить вас быть откровенной.

— Я думала… О, если бы вы, ваше величество, могли себе представить, как нелегко мне сознаться в этом! — произнесла маркиза де Помпадур, смущенно опуская вниз свои прекрасные глаза. — Я думала…

— Говорите, говорите!

— Я старалась угадать, кому принадлежит сердце вашего величества.

— Разве вы этого еще не знаете, маркиза? — с улыбкой спросил Людовик.

— Правда, вчера в саду ваше величество были так милостивы ко мне, что сказали, будто бы вам приятно видеть меня, однако…

— Однако? Почему же вы не договариваете, маркиза?

— Однако я хотела спросить, можете ли вы свободно располагать вашим сердцем, ваше величество?

— Моим сердцем, маркиза? Будто оно вам так необходимо?

— Я призналась в моих сокровеннейших мыслях, лишь повинуясь воле вашего величества.

— Да, вы правы, маркиза, я этого требовал.

Было заметно, что король потерял желание продолжать этот разговор.

— Если я не ошибаюсь, ваше величество, ваше сердце давно уже не свободно… — все же проговорила Жанетта, внимательно наблюдая за тем, какое впечатление на короля произведут ее слова.

— Оставим этот разговор, маркиза, — отозвался Людовик. — Мы касаемся того, что уже давно забыто.

— Того, что давно забыто? — тихо переспросила Жанетта. — Но ведь то, что давно забыто, не может нас более интересовать.

— Милая маркиза, у меня, конечно, нет причины скрывать от вас того, что, если и не забыто, то, во всяком случае, принадлежит очень отдаленному прошлому.

— Ваше доверие, ваше величество, будет для меня лучшим доказательством вашего ко мне расположения.

— Это отдаленное прошлое относится к тому времени, когда я был молодым принцем. Нездоровье заставило меня на некоторое время покинуть Париж, чтобы на лоне природы восстановить свои силы. Тогда-то в моей жизни и произошло событие, заставляющее меня до сих пор задумываться и вспоминать о прошлом.

— Я догадываюсь, ваше величество, что это была ваша первая любовь…

— Моя первая любовь… — грустно подтвердил король. — Я считаю, что человек, познавший сладость первой любви, — счастливый человек. Неужели вы, маркиза, никогда ее не знали?.. Много лет прошло с тех пор, а для меня это счастливое время по–прежнему остается незабываемым…

— Почему же ваша первая любовь оказалась несчастной, ваше величество?

— В нескольких словах этого не передать, маркиза. Пока могу только сказать, что злая разлука настигла нас в самом разгаре нашей любви…

— И после этой разлуки вы никогда больше не видели ее?

— Нет. Мне говорили, что она умерла, и я боюсь, что она умерла от печали.

— И вы, ваше величество, до сих пор сохранили любовь и нежность?

— Я вспоминаю о ней как о святой, маркиза. Вы улыбаетесь, считая меня неспособным к подобному чувству. Отчасти вы правы. Наша придворная жизнь с ее развлечениями и наслаждениями идет вразрез с моими словами, но тем не менее я говорю вам чистую правду.

— В таком случае покойной можно лишь позавидовать. Ведь ваша любовь к ней — бессмертна, ваше величество.

— О, не говорите так! Это были двое несчастных, души не чаявших друг в друге. Несчастными они были, конечно, не в те дни и недели, которые так быстро промелькнули для них вдали от шумного света. Несчастными они стали с того момента, когда свет вступил в свои права и грубо пробудил молодых мечтателей от их прекрасного сна. Молодой король в глухой уединенной деревушке был просто юношей, полюбившим молодую девушку, которая ответила ему полной взаимностью. В одном лишь он поступил опрометчиво — скрыл от подруги сердца свой высокий сан. И скрыл потому, что хотел быть не королем, а только возлюбленным той прекрасной девушки. Два юных сердца слились в одно, хоть их и разделяла бездонная пропасть. Они отдались друг другу беззаветно, со всем пылом первой взаимной любви.

— Но неужели, ваше величество, эта девушка, которой вы отдали вашу первую, такую прекрасную любовь, никогда и не подозревала, кому она дарила свои ласки? — недоверчиво спросила Жанетта.

— Нет, маркиза, в то прекрасное время она ровно ничего не подозревала. И я не уверен, узнала ли она это позже, после нашей разлуки. Ведь я больше никогда не видел ее…

— И вы тоже, ваше величество, не знали даже имени этой девушки? — спросила Жанетта. — Вот действительно романтическое приключение! — Теперь в ее голосе звучали явная зависть и ревность.

— Имя ее я, конечно, знал, — ответил Людовик, — но оно навсегда скрыто в тайниках моего сердца. Мне не пришлось видеть даже мальчика, которому она подарила жизнь вскоре после моего отъезда. Когда я потребовал привести его ко мне, то мне доложили, что он пропал без вести. Я сердился, негодовал, велел отыскать его, но все мои усилия, увы, были напрасны.

— И это воспоминание до сих пор поддерживает в вас чувство любви к этой девушке? — снова вставила Жанетта.

— С тех пор прошло двадцать четыре года, маркиза, — продолжал король. — И когда я оглядываюсь на это прошлое, то всегда удивляюсь, как быстро промчалось время. Однако каким образом мы с вами дошли до этих печальных воспоминаний?

— Они меня живо интересуют, ваше величество.

— Да, потому что речь идет хоть и о несчастной, но все-таки любви.

— О любви, никогда не умирающей, не исчезающей даже под бременем времени. И, откровенно говоря, я очень и очень завидую этой девушке.

— Ах, маркиза, давайте лучше жить настоящим… Сегодня вечером я вместе с министрами приду к вам пить чай. Все мы убедились, что нет хозяйки более любезной, остроумной и очаровательной, чем вы, маркиза, — сказал Людовик, поднимаясь с софы. — До свидания, моя дорогая.

Уходя, король склонился перед Жанеттой и почтительно поцеловал ее хорошенькую ручку. Выражение торжества мелькнуло у нее на лице, а в оживленных глазах блеснуло сознание полного удовлетворения. Она чувствовала, что сегодняшний визит короля и их разговор положили начало исполнению ее заветнейшей мечты. С сегодняшнего дня она вступала в давно намеченную роль при дворе. Гордо выпрямившись, она подумала, глядя вслед ушедшему Людовику:

«Ты лишь раз в жизни любил настоящей, искренней любовью и, что бы ты ни говорил, ты любишь эту женщину до сих пор… Но кто же она?.. Я должна это узнать и непременно узнаю. Тебе сказали, что она умерла, а сын ее исчез… Но мне кажется, что так тебе сказали лишь для того, чтобы навеки разлучить с ней и успокоить тебя. Но внутренний голос говорит мне, что живы и она и твой сын… А вдруг ты найдешь ее, снова увидишь, и старая любовь проснется и вытеснит из твоего сердца всех, кто занимает в нем хотя бы второстепенное место?..»