Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

— Подойдите ближе, — приказал Миренон. — В чем дело?

— Нечто весьма необычайное, господин комендант! — с готовностью ответил Рошель.

— Доложил ты об этом дежурному офицеру?

— Так точно, господин комендант!

— Так что же случилось?

— Я находился ночью близ лазарета, господин комендант.

— Ночью? — спросил генерал.

— Я караулил, господин комендант!

— Разве ты был на дежурстве?

— Имею честь всепокорнейше доложить господину коменданту — я дежурил по собственной охоте.

— Что это значит? — спросил Миренон, строго глядя на надзирателя.

— Каторжник номер пятьдесят семь за неповиновение сидит в штрафной камере лазарета, господин комендант!

— Это я знаю!

— Так вот, опасаясь побега этого каторжника, я ночью засел со своим ружьем в саду…

— Кто тебе поручил это, надсмотрщик?

Тут Рошель немного струхнул, так как комендант говорил очень строго.

— Осмелюсь всепокорнейше доложить господину коменданту, что я сторожил только по своей охоте, — пробормотал Рошель.

— Оставь-ка ты это своеволие, надсмотрщик! — сказал генерал Миренон, посуровев еще больше. — Когда я найду нужным, то сам позабочусь выставить часовых.

— Я не хотел возбудить недовольство господина коменданта. Я думал, что поступаю правильно. Есть доказательства, господин комендант, что номер пятьдесят седьмой замышляет побег!

— Доказательства? Какие же?

— Осмелюсь нижайше донести господину коменданту, что я не напрасно сторожил прошлой ночью, — подобострастно ответил Рошель.

— Возможно… Но все-таки это не твое дело! Расскажи о своих наблюдениях, и я сам приму необходимые меры предосторожности.

— Ночью вблизи лазарета, со стороны сада, появилась женщина, господин комендант!

— Женщина! И ты ее арестовал?

— Нет, она скрылась! Я ее окликал, я в нее стрелял, потом в нее стрелял капрал, но тут произошло нечто сверхъестественное, господин комендант… Ночное видение исчезло.

— Об этом привидении говорится в рапорте капрала, — задумчиво произнес генерал Миренон. — Мне кажется, что вы поступили бы лучше, если бы схватили это привидение. Но, похоже, вы все испугались его.

— С позволения господина коменданта осмелюсь доложить, что я из людей того сорта, которые не ведают страха. И уж менее всего я могу испугаться привидений, — хвастливым тоном заявил Рошель.

— Почему же вы не задержали эту женщину?

— Осмелюсь всепокорнейше доложить господину коменданту, что привидение удалялось слишком быстро и потому мы предпочли стрелять!

— И при лунном освещении вы не попали в цель? Какие искусные стрелки!.. Что еще хотите донести, надсмотрщик?

— Эта женщина, без сомнения, намеревалась проникнуть к каторжнику номер пятьдесят семь и, вероятно…

— Без предположений, надсмотрщик! — прервал Рошеля комендант. — Мне нужны только факты!

— Следует опасаться побега, господин комендант!

— Хорошо, хорошо, надсмотрщик. К ночи будут приняты меры…

— Но смею почтительнейше напомнить господин комендант, что ночное привидение…

— На ваше заявление будет обращено внимание, — оборвал Рошеля комендант, теряя терпение и в то же время уступая назойливости ревностного служаки. — Не заставляйте меня думать, что вы из личной ненависти увлекаетесь жалобами и подозрениями, которые делают жизнь каторжников невыносимой. Я не отвергаю строгости в отношениях с преступниками, напротив, суровость с ними уместна, но злоба приводит только к таким происшествиям, следы которых до сих пор видны на вашей шее…

Рошель хотел было возразить.

— Идите, надсмотрщик! — приказал комендант сурово.

Рошель повернулся и вышел. Он привык к военной дисциплине и знал, что генерал Миренон требовал безусловного повиновения.

«Этот человек мне удивительно противен! — невольно сказал себе комендант после ухода Рошеля. — Боюсь, что он портит и других надсмотрщиков. Я все более убеждаюсь, что его бдительность направлена лишь на тех каторжников, которых он ненавидит. За ним нужен особый контроль…»

Тем не менее генерал Миренон отдал тайный приказ, чтобы в ночь с воскресенья на понедельник караул был удвоен.

Воскресный вечер быстро опускался на землю. Мрачные свинцовые тучи со всех сторон обложили небосклон. В воздухе пахло надвигавшейся грозой.

Адриенна и мушкетер вышли из гостиницы на окраине города. Хозяин гостиницы стоял на пороге и смотрел на небо.

— Вы куда-то хотите идти, господин мушкетер? — обеспокоенно спросил он. — Не советую. Ночью будет большая гроза.

Виктор ответил, что до наступления грозы они вполне успеют совершить прогулку.

— Погода благоприятствует нам, — шепнул Виктор своей спутнице. — Скоро начнется буря. Она поможет нашему делу…

— Я вся в сомнении… У меня какое-то нехорошее предчувствие… — со вздохом призналась Адриенна.

— Не сомневайтесь! Я знаю, где следует искать Марселя. Лошади у меня наготове. Вы поедете в почтовом дилижансе… Слышите, как бушует морской прибой? Как будто пушечные выстрелы доносятся из гавани. А вот и первый раскат грома. Если бегство будет замечено и последует выстрел из пушки, его не отличат от ударов грома.

В это время они дошли до решетчатых тюремных ворот. Буря уже вовсю хлестала дождем и ветром — и по ним, и по крепостным стенам, и по земле. Молнии то и дело прорезали черное ночное небо.

— За работу… — шепотом произнес Виктор и, вынув из кармана плаща пилку, принялся перепиливать железную полосу, запирающую решетки ворот.

Время близилось к полуночи, когда буря несколько поутихла, но дождь по–прежнему лил потоками. Вскоре и он стал затихать. Тучи на небе поредели, и сквозь них начал пробиваться лунный свет.

— Готово! — прошептал наконец мушкетер.

Запирающая полоса поддалась. Одна из половинок ворот приоткрылась. Теперь Виктор мог беспрепятственно войти в тюрьму, а Марсель так же беспрепятственно выйти из нее.

Оставив Адриенну за воротами, мушкетер направился вдоль крепостной стены, где была тень и где росли кусты. Держась все время в тени, он надеялся как можно незаметнее подойти к зданию лазарета. Но едва он успел скрыться в кустах, как услышал чьи-то шаги. Шел патруль.

Сидя на корточках и не шевелясь, Виктор подождал, пока сонные солдаты во главе с капралом не протопали мимо. Тогда он, полусогнувшись, двинулся дальше и вскоре был уже около лазарета. Дверь лазарета была открыта.