Невеста на службе

придумывать всякие небылицы.

Вдова какого-то важного чиновника, которая жила этажом ниже моих родителей, рассказывала о

том, как в детстве я влезла на дерево с унхалийскими яблоками, упала на грядки, на которых

произрастал взращенный заботливыми вдовьими руками лук, а соседка меня не только не

пожурила за это, так еще погладила по головке и угостила фруктом. Каждое слово в рассказе

женщины было ложью. Во-первых, грядок и плодовых деревьев в нашем дворе и рядом с ним, отродясь не водилось — центр города все-таки, во-вторых, тяжело было представить вдову, копошащейся в земле, когда она даже дверь открывала в одноразовых перчатках, а в-третьих, если отбросить все несостыковки, и предположить, что я и правда упала с дерева на ее грядки, то по голове соседка меня погладила бы, только оторвав оную от тела — весь район был

наслышан о скверном характере этой женщины.

Дверь в квартиру была распахнута настежь. Рядом замер оператор с камерой наперевес, и еще

два или три угадывались в недрах прихожей. Я сделала глубокий вздох, как перед погружением, и натянула на лицо самую широкую улыбку — предстояла встреча с мамой.

Родители ждали меня в прихожей. На лице отца заметно прибавилось морщин, да и лысина

начала оформляться, зато мама совершенно не изменилась. Высокая, статная, с густыми

черными волосами, волнами спускавшимися на плечи. При должном освещении ей нельзя дать

больше тридцати лет, но сейчас, из-за огромного количества ламп, все женские уловки были

сведены на нет, и, наверное, именно поэтому мамино лицо дышало такой «благостью», что даже

страшно стало. Я с удивлением заметила, что рядом с родителями, чувствуя себя совершенно

свободно, стоит мальчик лет восьми — этакий классический зубрила в очках и с лишним весом, с трудом втиснутый в костюм троечку.

Мне пришлось задуматься — а не брат ли это мой, настолько тепло его обнимала моя мать, но

возраст мальчишки явно превышал количество лет, которое я отсутствовала, и поэтому мысль о

новом родственнике пришлось признать несостоятельной.

Операторы не прекращали снимать, поэтому, дабы не портить впечатления, пришлось оставить

все вопросы при себе, и расцеловаться с родителями.

— Кто это? — успела я шепнуть матери, естественно, имея в виду мальчика, которого она

держала за руку, даже обнимая меня. Мама недовольно дернула плечом и ничего не ответила, что, впрочем, было вполне ожидаемо. Что ж, будем надеяться, что когда начнется спектакль под

названием «Самая лучшая теща», завеса тайны над присутствием на смотринах чужого ребенка, приоткроется.

Я прошла в комнату, которую мама горделиво называла — столовая. Пищу в ней всегда вкушали

(да-да, именно вкушали, просто кушать моя мать не может по определению) три раза в день.

Если вдруг мне случалось опоздать на обед, или ужин, я оставалась без оного, так как

накрывать огромный стол «из-за одной, недисциплинированной особы» никто не собирался.

Примечательно, что начало трапезы, для которой уже все было накрыто, моя мама задерживала

впервые, и как же приятно было осознавать, что система тоже может дать сбой.

— Неправда ли, обед для Его Высочество подготовлен безупречно? — улыбаясь, уточнила мать.

Действительно, сервировка, да и внешний вид блюд, напоминали приемы пищи во дворце, и

мама бы изменила себе, если бы не обратила на это чужое внимание. Помня, что нас снимают, я

растянула губы в улыбке и согласилась:

— Да, все очень даже достойно.

Мама дернулась. Как видно, моя пренебрежительная оценка ее не устроила, но она промолчала.

Зато не смог удержаться от реплики мальчишка, основание присутствия которого я так и не

определила.

— Я помогал готовить, — заявил он, а я взглянула с сомнением. О способностях моей матери к

готовке, мне, как никому другому, было известно: самостоятельно родительница умела готовить

две вещи — сварить макароны и отварить макароны, и я могла поспорить, что кулинарные

изыски, дразнящие своими запахами журналистов, были доставлены из ближайшего ресторана, шеф-поваром которого был давний мамин поклонник.

— Как мило, — проворковала я и погладила мальчика по голове. Как знать, может это и правда

мой брат — от матери можно ожидать чего угодно, нужно налаживать общение с самого

начала. — А что именно ты делал?

Мальчик закашлялся. Готова поспорить, такой вопрос они с моей мамой не отрабатывали, но

она сразу же пришла на помощь.

— Я научила Марика чистить овощи.

Чистить овощи! Кто бы тебя этому научил — всю мою жизнь в родительском доме, картошку

чистил отец. Есть захочешь, и не то сделаешь, а есть ему, как ни странно, хотелось часто.

На такую возмутительную ложь я даже не придумала, что ответить, и этот раунд остался за

мамой. Очень скоро с улицы донеслись восторженные крики — приветствовали принца, и один

из операторов принялся руководить нами, выстраивая подходящую мизансцену. Мне было

наказано встречать Максимилиана у двери. По замыслу репортеров, я должна была завести его в

квартиру и познакомить со своими родителями. Вроде бы все было просто и очень понятно и, обменявшись с мамой выразительными взглядами, мы ненадолго расстались.

Максимилиан был заметно рад меня видеть. Не могу сказать того же о себе — нашу встречу

омрачали мои угрызения совести, но демонстрировать их всей стране я не собиралась, и потому

любезно поприветствовав Его Высочество, протянула ему руку, и уж точно не ожидала, что

Максимилиан сожмет меня отнюдь не в дружеских объятиях. Если бы не журналисты, с

восторгом встретившие такое проявление симпатии со стороны принца, можно было

представить, что я и впрямь встретилась со своим молодым человеком, и веду его знакомиться

со своими родителями. Вот только и репортеры нас обступили, и родители мои, обычного парня

в свою семью не приняли бы, да и влюблена я была совсем не в того мужчину, который стоял

сейчас передо мной и залихватски улыбался.