Невеста по найму

Паршин посочувствовал сообразительной беглянке взглядом, наклонил голову в бок и задумчиво выговорил:

– Землероева, я тебя насквозь вижу. С тобой год за сто идет, так что мы знакомы лет двести. Колись - чего замутила?

Евдокия опустила голову, нашла на костюме крошечный катышек и затеребила его пальцами.

– Дусь, харе темнить, - не давая надежды, что отстанет, настойчиво долбил начальник.
– У нас что - типа недоверие возникло?.. Давай колись, чего вы там с Мироном замутили?

– Олег...
– замямлила напарница, - я обещала. Если что-то выплывет наружу, пострадает один хороший человек. Он обещал нам помочь найти Васильевича. Если я начну болтать направо и налево, этому человеку, Олежка, голову отрежут. Реально. Про отрежут - не фигура речи, здесь все всерьез. Миронов за меня слово дал.

– Дуся подняла печальные глаза на командира.
– Как я могу их обоих подвести, а?

– А кто тебя просит кого-то подводить?

– Ты.

Паршин задумчиво оглядел подругу, вытянул дудкой губы.

– Была б ты мужиком... получила б за такие слова по харе.

– Прости, Олег. Я когда к Муромцевым ехала, такой зарок себе дала, так молчать приказывала, что уже не понимаю, о чем говорю. Прости. Я расскажу - не все!
– и ты меня ни о чем не спрашивай - откуда, кто сказал... Я рассказала, ты забыл. Договорились?

Паршин пожал плечами и Евдокия повела рассказ в стиле «одному человеку стало известно».

Начальник слушал молча, вопросов, как просили, не вставлял. По мере продвижения повествования, волевое командирское лицо начинало приобретать малиновый оттенок; отлично изучившая патрона Дуся готовилась к разносу. Любое руководство просьб помалкивать - на нюх не переносит!

Евдокия скоренько закончила рассказ и снизу вверх поглядела на Олега.

– Значит воры нарисовались, - без вопросительной интонации буркнул Паршин.
– Только этого нам не хватало...
– Приготовившаяся к разносу Землероева преданно взирала на патрона и отмечала, что малиновый оттенок щек последнего и не думает менять накала.
– О том, на кой хрен ты сюда вернулась, я потолкую с тобой чуть позже, - медленно набирал разгонную скорость бывший полицейский. Разделяя каждое слово, Паршин впечатал в напарницу вопрос, составленный в форме утверждения: - Почему ты. Имея телефон. Позвонила Мирону. А мне только один раз. И то - на автоответчик.
– Дуся пристыженно моргнула, Паршин продолжал бомбить ее по всем фронтам: - Ты что тут мне про хороших людей втираешь, а?!
– расшипелся шеф, нависая над струхнувшей напарницей.
– Почему ты мне не звонила?! Почему гуляла с Сашей по Н-ску, а мне - ни гугу?! Что происходит, Землероева, кого ты дуришь?!

Евдокия мысленно закатила глаза: господи, с кем она задумала тягаться?! С бывшим полицейским из убойного отдела, разматывающим отпетых мокрушников, как леденцы на палочках? С сынами Ильи Муромца, способными влет поймать на слове и заставить тебя признаться, как у классика, «во всем, в чем был и не был виноват»?

Да начальник Н-ского ГУВД и его братишка заставят Дусю согласиться с тем, что это она из микроавтобуса в Япончика стреляла!

Уф! Кошмар и самодеятельность. Но радовало здесь одно: разговаривая с Муромцами, Дуся успела прикусить язык и не сказать о том, что ненадолго раздобыла телефон.

Паршину пришлось сказать. Иначе откуда б в Н-ске Саша с бойцами объявился? На конференцию приехал или случайно приблудился?

Повествовать о том, как глупо нарвалась на деревенских отморозков Дусе жутко не хотелось. Но под гневное шипение начальника, Евдокия прикинула плюсы и минусы признательных показаний и решила: ежели Олег узнает, как лихо расправился Александр Сергеевич с ее обидчиками, то, может быть, отойдет быстрее? И к Саше будет относиться чуть сердечнее, что благотворно скажется на деле?..

– Олег, замолкни, - негромко попросила Евдокия раскочегарившегося шефа.

Шеф подавился упрекающим тезисом. Уставился на Землероеву, как солдат на прыткую блоху.

– Телефон я поменяла на сережки в одной деревне. Потом его у меня отобрали и чуть не изнасиловали.

Через пару минут Землероева и Паршин сидели на краешке постели, когда-то предназначенной для жениха с невестой. Паршин нежно гладил Дусю по плечу и чувствовал себя неловко, как и любой нормальный мужик в подобной ситуации.

Молчал, короче. И вздыхал.

– Как, говоришь, деревня называется?
– выслушав рассказ, как будто между прочим, спросил унылую напарницу.

– Даже не думай туда соваться!
– мгновенно отстранилась Дуся и строго посмотрела на начальника.
– Мирон и его парни там уже достаточно навешали!

– Как скажешь, - точь-в-точь напоминая бывшего врага, серьезно произнес Олег. И Евдокия в который раз подумала: менты и урки ходят по одним дорогам и шибкой разницей не отличаются.
– У меня, кстати, тоже новости есть, - уходя от невеселых мыслей, проговорил Олег.
– Я выполнил твою просьбу.

Дуся моментально втянула слезинки, выбитые рассказом и сочувствием обожаемого шефа, и, сев на кровати полубоком, заинтересованно приготовилась слушать. Вчерашним днем, созваниваясь с Паршиным, Евдокия узнала, что тот ходил в институт, где училась девушка Фланель. Там сыщика порадовали категорическими и единодушными отзывами: мадмуазель Тереза превосходная студентка, краса и гордость курса - не замечена, не привлекалась, не ославилась.

Но Дуся уже закусила удила.

– Олег, проверь еще, - настойчиво сказала шефу.
– Ты мою интуицию знаешь - где-то возле института зарыта крупная собака!

Паршин маленько поупирался. Потом вспомнил, что в отделении полиции, на чьей земле стоит университет, служит его старинный кореш, и отправился туда.

Нарыл. Добыл. Принес. На замечательную иностранную фамилию красы и гордости однокашник Паршина отреагировал с изумительной стремительностью: «Фланель, говоришь? Тереза Фланель? Как же, как же, помню, помню, - хмыкнул кореш.
– У нас потом парни неделю ржали: мануфактурную красотку задержали, отрез фланели на «контроле» прикупили... Созвучно, правда? Тереза - отрез... У ее родителей хорошее чувство юмора».

Паршин принес Евдокии крупную добычу. Рассказывал о студенческих проказах таможенной жены и ждал от Землероевой воодушевленных восклицаний.

Дуся же сидела необычайно понурая и мрачная. Покусывала нижнюю губу и морщилась.

– Ну?
– в итоге поинтересовался Паршин.
– И? Где радость, где вопли «а что я говорила?!»?

– Тоскливо-то как, Олег, - неожиданно вздохнула Дуся.
– Тоскливо и паршиво.

– Дак она больше не попадалась, - пожал плечами Олег.
– Один раз взяли при «контрольной закупке» в сауне, больше не засвечивалась.