Невеста по найму

– Если он моего тестя грохнет?
– вопросом на вопрос ответил Сергеевич.

– Ну он же по незнанию...

– А мне какая на хрен разница?

Семинарист совсем расстроился - ни одному теневому воротиле не нужна войнушка в городе. Подумал еще немного и кивнул:

– Короче, так. Как только в городе кипишь поднялся и на блатных легавые наехали, я сразу же позвонил Воропаю. Хотел спросить, чё, мол, творится? Иваныч не ответил. Мне не ответил и Коннику не отзвонился.

– Почему?

– А смотрящий у нас мужик толковый, Саша. Если менты серьезный наезд повели, то очень скоро вычислят, кто гостя Муромцев умыкнул. Город, Саша, у нас маленький. Воропай на дно залег.

– А Иваныч знал, на кого попер? Знал, что Васильевич гость начальника местной уголовки?

– Зачем спрашиваешь? Твой тесть с фазенды Муромцев ехал.

Миронов недоуменно покрутил головой:

– Занятно... ты сказал - смотрящий у вас умный...

– А я и сейчас не отказываюсь, Иванович - ума палата.

– Тогда...

– А вот тогда, если говорить по чесноку, и появляется вопрос, - перебил гостя портовик, - на кой болт Иванович вписался, да? Ради денег? Нет. Лажа. Такой замес никаких денег не стоит - бизнес больше пострадает, сегодня вечером во всех казино одни ищейки будут банковать. Я, Саша, в натуре, голову сломал - зачем Воропай на этот блудняк подписался?! На кой хрен ему лишний кипишь в городе, а? Что скажешь?

Миронов подумал несколько секунд и хмуро кивнул:

– У тележника на смотрящего что-то есть.

– Вот!
– Константин Павлович удовлетворенно поглядел на гостя.
– Ты только расклад прослушал, а уже понял - тележник взял Иваныча за жабры! И держит крепко, раз Воропай не несчастный случай подстроил, а решился гостя Муромцевых умыкнуть. Вероятно, понадеялся, что все прокатит без шума и пыли - на дороге ребятишки подотрут, следов не оставят... А Муромцы пусть голову ломают, куда их дядя задевался? Да вот не прокатило - девочка сбежала. И Воропай на дно залег.

Разговор мельком коснулся героического поведения Землероевой, мужики окинули покусанную комарами, героически помалкивающую Дусю. Миронов произнес:

– Костя, надо через кого-то из воропаевскихо на Ивановича выходить, договариваться, чтоб деда отпустил. Я в долгу не останусь.

Митрохин длительно и опечаленно поглядел на московского гостя, вздохнул:

– Саша, мы с тобой оба центровые. Мы оба знаем, как это бывает...

Константин не закончил многозначительную фразу. У Евдокии от данной красочности сердце помертвело.

– Они его не отпустят в любом случае?
– хрипловато произнесла девушка.
– Да? Ваш смотрящий Васильевича не отпустит?!
– Повторный вопрос Дуся почти выкрикнула.

Митрохин и Миронов не отвечали оба. Мрачно переглядывались, смотрели на девушку, сделавшую все, что было в силах для спасения друга, и молчали. Ответ был очевиден: если у Доброжелателя есть что-то на смотрящего, а единственная ниточка к нему - шпион на пенсии, Воропай не отдаст заложника ни за что на свете. Ему жизненно важна информация о человеке, взявшем его за горло, заставившего опытного старого вора плясать под свою дудку.

– Но надо же что-то делать!!!

– Я уже пообещал вписаться, я попробую, - без особенной уверенности в голосе, произнес Семинарист.

– Конника подключи, - напомнил Миронов.

Митрохин хмыкнул. Помотал наклоненной вниз головой:

– Весь город знает - если Воропая «примут», следующим смотрящим станет Конник. У них, как бы это... напряженный момент присутствует... Когда два месяца назад пацаны чуть за стволы не схватились, между Воропаем и Конником кошка пробежала. Разрулили, конечно, но... лучше нам без Васи обойтись.

В тот момент Евдокия подумала, что Митрохин сделает все - костьми ляжет!
– но не привлечет к поискам Васильевича Васю Конника! Семинарист слишком много сказал гостям. Его друг может не одобрить разговорчивость, так как задолжал какому-то москвичу Константин Павлович, а вовсе не Загребин.

На письменном столе Митрохина запиликал скрипочками мобильный телефон, Константин Павлович быстро встал, прошел до стола и, взяв телефон и прослушав голосовое сообщение, чуть-чуть нахмурился. Повернулся к гостям и, усмехаясь, выговорил:

– Только помяни... Конник приехал. Сюда идет.

Проигранная мизансцена и недавний разговор подсказали Дусе многое. Смесь выражений, промелькнувших на лице Семинариста, намекала, что не все так гладко в среде портовых работяг: Митрохин явно недоволен тем, что к беседе с московским авторитетом присоединится его старый друг, которому он, судя по всему, о приезде Миронова не сообщил, еще даже не зная, о каких секретах речь пойдет. Предупреждающий звонок показывал, что окружению Семинариста об этом известно: шефу сразу же стукнули, что к ним поднимается Загребин.

Но кто-то, вероятно, стукнул и Коннику: к Семинаристу важный столичный гость пожаловал.

«Интересно, как Павлович выкручиваться будет?
– подумала сыщица.
– Или... я ошиблась? Накрутила на пустом месте, а Конник просто на работу с инспекцией нагрянул?»

Александр Сергеевич, судя по вопросу, подумал примерно о том же:

– Ты ему не говорил, что я приеду?

– Нет, - хмуро покрутил головой Семинарист.
– У Василия сейчас и так дел невпроворот. У Воропая внебрачный сын в СИЗО загремел, так один из кентов Конника его там чуть не порезал да сам в больничку загремел. Вася пытается пробить тему в СИЗО: не пытается ли кто его совсем с Воропаем рассорить? Антоху - сына Иваныча, кстати, Алка Муромцева защищать взялась. Она у нас тут самый крутой адвокат в городе.

«Опаньки!
– пропел звоночек в голове у Дуси.
– Неужели сын смотрящего и есть тот самый отморозок, которого взялась «отмазать» жена Максима Ильича и из-за которого они поругались?!» И в самом деле - чудны дела твои, Господи.

В широко раскрывшуюся дверь неторопливо проходил высокий сгорбленный мужик чахоточного вида в затрапезном, чуть мятом костюме мышиного цвета. Пиджак на Василии Никитиче болтался как на вешалке. Если когда-то Семинарист и Конник гоняли одних голубей в одном дворе, то сейчас ровесниками никак не выглядели. Ввалившиеся щеки Василия Никитича прорезали глубокие складки, под жидкими пегими волосами поблескивала испарина - Конник тяжело опирался на трость, которую тросточкой можно назвать лишь при большой натяжке: Конник опирался на обычную аптечную клюку цвета детской неожиданности. И выглядел немым (а не исключено - намеренным) укором лощеному моложавому приятелю.

Миронов встал. Сделал два шага вперед.

Евдокии сразу показалось, будто в комнате обнюхиваются два матерых пса. Приглядываются, примеряются, пытаются произвести взаимную оценку. Если бы Мирон и Конник начали ходить кругами и показывать зубы, Дуся шибко бы не удивилась. Но обнюхивание долго не продлилось.

– Ты Мирон?
– прищуриваясь на гостя, спросил Василий Никитич.

– Мирон, - кивнул московский гость.
– Тебе, Конник, привет от...

Верительные грамоты пошли по второму кругу. Только выглядело представление иначе, чем совсем недавно Дуся подглядела в дверную щелку: Конник держался степенно, без улыбок, руку пожал не в начале знакомства, а после перечисления имен знакомых москвичей и вопросов об их житье-бытье.