Невеста со скальпелем. Книга 1

Ирсен проводил меня до кресла, помог сесть и сам разлил чай по чашкам, хотя, наверное, это всё же работа официанта. Но герцог не посчитал зазорным поухаживать за мной. Взяв свою чашку, он дождался, когда я первой попробую насыщенный напиток с лёгким привкусом лимонной кислинки, и только после этого сделал глоток сам. Чай оказался бодрящим, лёгкую усталость смыло, и я решила, что готова ко второму раунду:

— Я хотела поговорить…

— Да, Мили?

Ответный взгляд, полный искренней заинтересованности заставил меня на миг забыть, что я собиралась сказать.

Тряхнув головой, я отогнала наваждение.

Я должна сосредоточиться и рассказать о ночном визитёре барона. Не только у меня были гости.

Глава 37

Наш тет-а-тет прервал «мятный». Тот же, который провожал нас с бароном, или другой, я не поняла, слишком невыразительное лицо, вроде бы смотришь, а стоит закрыть глаза, и в памяти вместо чёткой картинки размытое пятно.

Царос передал высочайшее разрешение покинуть дворец. Что удалось выяснить в ходе проверки, в записке, естественно, не сообщалось. Я даже не уверена, что царос раскроет эту информацию герцогу при личной встрече.

— Уже? Так быстро?

Ирсен рассмеялся:

— Уже два часа после полудня.

Да? Я и не заметила. В компании Ирсена время пролетело слишком быстро. И пусть я всего лишь миллион раз повторила, что мне удалось подслушать, я была готова повторять и повторять ещё хоть десять миллионов раз.

Я понимала, что не могу дать главной информации — кто был, тем таинственным визитёром. Герцог перебирал кандидатов, расспрашивая про звучание голоса, про манеру речи, про то, как звучали шаги.

— Может быть, он ещё придёт, — вздохнула я.

Ирсен вздрогнул, посмотрел на меня неожиданно тяжёлым взглядом:

— Мили, ты абсолютно не должна рисковать. Ты уже дала мне все зацепки, и я найду того человека, кем бы они ни был, — Ирсен соскользнул со своего кресла, плавням движением опустился передо мной на одно колено, взял меня за руку, он словно собирался прямо сейчас сделать мне предложение. — Мили, пожалуйста, пообещай мне, что оставишь расследование мне. Твоя безопасность для меня превыше всего.

— Обещаю не рисковать по-глупому.

Ирсен поднялся и протянул мне руку:

— Мили, за разговорами я так и не показал тебе дворец.

Хм…

Царос прислал разрешение покинуть дворец, и если мне заняться особо нечем, то у герцога наверняка целый список срочных дел, я не могу задерживать Ирсена. Конечно, немного обидно, но я уже девочка взрослая, не буду расстраиваться из-за конфеты, которую не удалось съесть немедленно.

Я спокойно улыбнулась:

— В следующий раз.

Не сомневаясь, что мы идём к выходу, я очень удивилась, когда широкий коридор привёл нас к охраняемой арке. Практически, у каждой двери несли караул двое гвардейцев, но у арки выстроились сразу шестеро. Более того, арку закрывала сияющая лёгкой синевой пелена.

Это не выход! Это… Мы идём в закрытую часть дворца?!

— Ирсен…

— Мили, поскольку я обещал, тебе не стоило сомневаться.

При нашем приближении гвардейцы разомкнули алебарды, не смея нам препятствовать, зато магия, перекрывавшая проход, обдала холодом и отозвалась на коже лёгким пощипыванием, словно предупреждала, что я приблизилась к запретной черте. Синие всполохи стали ярче, выдавая, что пелена относится к магии смерти.

Ирсен притянул меня ближе к себе, а свободной рукой дотронулся до пелены. Синева плеснула нам навстречу, и мне показалось, что я окунулась в снежный сугроб. На долгую секунду зрение отказало, и я лишь чувствовала крепкую хватку тёплых рук. Герцог потянул меня вперёд, и магия нас пропустила, в напоминание о себе оставив запах грозы.

Коридор впереди ничем не отличался от оставленного позади, всё те же бежевые с позолотой стены и каменные статуи в нишах. Коридор привёл нас в круглый колонный зал, и мы остановились.

— Мили, придётся потерпеть некоторые неудобства, — объяснил Ирсен и жестом фокусника достал из воздуха тёмную повязку для глаз.

То, что мне можно войти, не означает, что мне разрешено увидеть маршрут. Я спокойно повернулась спиной, и на глаза легла мягкая ткань. Я почувствовала, как Ирсен осторожно затягивает узел, стараясь на не потянуть за выбившиеся из причёски волоски. Свет сквозь повязку не пробивался, Ирсен завязал на совесть, но я не беспокоилась.

Ирсен крепок взял меня за руку и повёл, заранее предупреждая о поворотах и лестницах. Из всего я поняла, что мы спускаемся то ли на нижние этажи, то ли вообще в подземелья. Больше всего мне запомнилась крутая винтовая лестница. Ирсен крепко поддерживал меня под локоть, страховал, и, хотя я не могла видеть, не могла ориентироваться, я как никогда чувствовала себя в безопасности.

Лестница кончилась, и под ноги вновь стелился пологий пол. У меня не было ни малейшего представления, идём мы по залу, или по коридору, только отметила, что воздух стал прохладнее и суше, а ещё в нём ощущалась безжизненность, словно уличный воздух никогда не добирался до помещений, по которым мы шли.

— Мили, пригнись.

Вот теперь мы точно попали в тесный ход. Пришлось пригнуться, чтобы не цеплять головой потолок, вдвоём идти не получалось, Ирсен придерживал меня со спины, но я всё равно касалась стен то правым, то левым плечом. Пол отчётливо пошёл под уклоном.

— Почти пришли, — заверил Ирсен.

Мы остановились, и за спиной что-то лязгнуло. Я предположила, что Ирсен закрыл вход.

Его пальцы пробежали по моему затылку, узел ослаб, и повязка соскользнула.

Ирсен привёл меня… к бассейну.

Рассеянный свет шёл от неподвижной воды. Мы стояли в огромной рукотворной пещере, и свод терялся где-то в тёмной вышине. Оглянувшись, я не увидела входа.

— Необычно.

Слишком мрачно, чтобы назвать место красивым.

Ирсен хмыкнул:

— Это не картина, чтобы любоваться. Неужели не чувствуешь?

Я задумалась.

Щекотно?

— Коронный дворец был построен именно здесь не случайно. В древние времена, ещё до того, как было создано наше королевство, здесь располагался легендарный Поющий храм.

— Я читала, — обрадовалась я, услышав хоть что-то знакомое, но тотчас смутилась своего порыва. — Извини.

— Тогда ты знаешь, почему храм называли Поющим?

— Из-за главной святыни. Четыре гигантских амфоры издавали звук, похожий на пение, и любой, кто осмеливался прислушаться к плачу слишком долго, погибал.