Невеста Стального принца

Так, Ли, соберись! Это всего лишь обалденно красивый мужик, который тебя хочет. Подумаешь… Ничего такого! Ты ведь его совсем не хочешь. А то, что внизу живота уже вовсю тянет и кажется, будто внутри костер полыхает, так то вино виновато. Ну ладно, может, гормоны от долгого воздержания немного пошаливают. Не больше…

Нет, мы еще повоюем и так просто не сдадимся его всенаглючеству! С этой жизнеутверждающей мыслью я, пожелав себе удачи, потянулась за канделябром.

Потянулась я, значит, за оружием, даже пальцами сумела его коснуться. Сжала их в кулак и охнула — мать моя женщина, какой же он тяжелый! Надо было подсвечник брать или какую-нибудь керосиновую лампу.

Не соображаешь, Лизонька, не соображаешь.

Мой выразительный «ох» герцог явно принял на свой счет и с еще большим усердием стал стаскивать с меня сорочку, которая теперь прикрывала одни лишь девичьи бедра. До знакомства с эпиляцией оставались считаные секунды, и я, поднапрягшись, а заодно прицеливаясь к мужской макушке (в таком ракурсе она шикарно просматривалась), все-таки сумела стянуть канделябр с тумбочки.

И тут хальдаг вдруг решил взять тайм-аут и поднял на меня взгляд.

— Что вы делаете? — обескураженно спросил он.

Настолько обескураженно, что я даже не подумала его обманывать, честно призналась:

— Собираюсь огреть вас канделябром.

— Зачем?

Мм…

— Чтобы вы отключились и все это прекратилось.

— Вам не нравится?

Ох, как же сложно кому-то придется с этим кадром.

Прижала к себе «орудие убийства», а заодно и подушку, чтобы спрятаться от жадного взгляда этого мужлана.

— Представьте себе — нет. Мне не нравится! Не нравится, что какой-то самоуверенный наглец решил взять меня силой!

— Вообще-то я ваш жених, Филиппа, и господин, — мрачно поправил меня Мэдок, на вытянутых руках нависая надо мной. Дышал он тяжело, рвано и так на меня смотрел, что даже удивительно, как это подушка не рассыпалась пухом, а канделябр не растаял у меня в руках жалкой сосулькой. — К тому же вы не сопротивлялись.

— А канделябр я, значит, просто для красоты схватила?

— Фи-лип-па… — грозно сощурившись, прорычал его всемогущество.

Наверное, следовало испугаться, попытаться извиниться или, на худой конец, свести все к неудачной шутке, но вместо этого меня накрыло обидой.

— Что — Филиппа? Разве так обращаются с невинными девицами? Вы бы хоть для начала меня поцеловали!

Как же в такой ситуации не вспомнить простую житейскую мудрость: лучшая защита — это нападение. Не получилось напасть с канделябром, так хоть нападу словами.

— Ну так а я последние десять минут чем занимаюсь? — зло выплюнул герцог.

А он неплохо защищается.

— Я говорю о других поцелуях. О нормальных! В губы! А вы начали раздевать меня, зацеловывать и закус… кусать, в общем, как какую-нибудь шлюху!

— Таких поцелуях?

Мгновение, и он, приподнявшись на коленях, дернул меня за руку, притягивая к себе. Замер на несколько секунд, которые отдавались в моей груди быстрыми, гулкими ударами сердца, глядя мне в глаза. Скользнул взглядом по губам, привлекая к себе еще ближе, а потом… А потом я получила тот самый поцелуй, которого требовала. Обжигающе горячий, томительно медленный, когда губы де Горта прижались к моим, исследуя, сминая, раскрывая. Этот поцелуй сложно было назвать целомудренным, но не было в нем и жесткости, жадного напора. Осторожный, изучающий, чувственный, почти что нежный.

В общем, да, мне понравилось, как это ни печально. И, кажется, я потеряла канделябр. Сама не заметила, как он выпал из ослабевших пальцев. Осталась только подушка между нами и горячее дыхание хальдага на моих «завоеванных» губах.

Приходилось признать, этот раунд я тоже проиграла.

— И все-таки вам не помешало бы для начала помыться, — заметила чуть слышно, когда мне позволили выдохнуть.

— Составишь компанию? — Хриплый шепот коснулся кожи, снова разгоняя огонь по телу.

И в то самое мгновение в голове завыла сирена. Так, все, берем себя в руки и заканчиваем это безумство.

— Премного благодарствую, но я уже сегодня купалась, — отстранилась от хальдага.

К счастью, он не стал меня удерживать, позволил выпутаться из его объятий и натянуть на плечи остатки фривольного ночного наряда.

— Значит, искупаемся вместе завтра.

А?

С этими словами его всемогущество поднялся с кровати и стал быстро затягивать шнуровку на штанах, которую непонятно когда уже успел ослабить. Хорошо хоть сами штаны не успел снять, а может, в принципе не собирался.

Варвар.

— Значит, сегодня канделябр больше не понадобится? — на всякий случай уточнила я.

— Можете взять его завтра с собой в ванную. Устроим купание при свечах.

Еще и издевается, гад.

Я уже открыла рот, собираясь высказать все, что думаю о его бессовестных запугиваниях, когда снаружи послышался какой-то грохот, девичий визг и громкий собачий лай. Такой, от которого волосы на затылке уже не просто шевелились, а пустились в дикий пляс.

Переглянувшись с Мэдоком, мы бросились в коридор, а оттуда до лестницы и дальше, к приоткрытой двери, из которой пробивался тусклый приглушенный свет. Визжала Паулина, а гавкал и рычал Морс. Кто ж еще.

— Мэдок, милый, что это с ним?! — При виде герцога Полька протяжно завыла. — Он ворвался ко мне, скалился, рычал. Так напугал! Я чуть сознание от страха не потеряла. Думала, нападет и всю покусает!

— Морок, ко мне! — рыкнул на животное де Горт, и пес, виновато поджав хвост, потрусил к хозяину.

«Не благодари, сиротка», — услышала я у себя в голове его голос.

— Что случилось? — В спальню к первой наине ворвалась растрепанная Одель.

— Кого-то убивают? — с подсвечником наперевес воинственно влетела Марлен.

Сразу видно, чем обороняются женщины на Шаресе.

— Что здесь происходит?! — выпалила, вбегая последней, Винсенсия.

Несколько секунд наинам потребовалось, чтобы понять, что трупов в этой комнате, несмотря на страшный шум и жуткие звуки, нет и в ближайшее время не предвидится. А потом их взгляды сфокусировались на мне и на пострадавшей от герцогских прелюдий сорочке, и я поняла, что один труп здесь все-таки может появиться.

В глазах невест читалась злость, ревность и желание проучить выскочку из обители.