Невеста сумеречной Тени
Шрифт:
Дверь в кабинет открывается и входит перемазанный дорожной пылью посланец. Роули — он должен был сегодня сопровождать Илону в лечебницу за городом.
— Ваше величество. — Гвардеец кланяется Стефану, затем поворачивается ко мне и делает ещё один поклон. — Ваше высочество, вы велели сообщать, если что-то пойдёт не так.
— В чём дело, Роули?
Нехорошее предчувствие колет душу — хотя со дня нападения все предчувствия нехорошие.
— Герцогиня Келлер… Она… Мы везли её… — Он мнётся, подыскивая слова. — Одним словом, она сбежала.
Стефан фыркает, не в силах сдержать смешок, но мне вовсе не весело.
— Что значит — сбежала? — тихо спрашиваю я, стискивая в руке перо. — Эта женщина
— Мы остановились за городом, у трактира, — поспешно рассказывает Роули, вытягиваясь струной. — Герцогине стало совсем худо, её тошнило, и мы позволили ей умыться у бочки с водой на заднем дворе. Охрана была расставлена, никто из ребят не зевал, но, когда мы её хватились, оказалось, что во дворе никого нет. Её ищут, князь: в заборе дыра от магии, кусок ткани зацепился за разломанную доску, но пока — это всё.
Прелестно. На миг прикрываю глаза, собираясь с силами. Теперь нужно решать ещё и эту проблему.
— Я понял, Роули. Найди графа Шмидта, он поможет отыскать следы магии. И, Роули, — останавливаю гвардейца, уже собиравшегося уходить. — Убедись, что твои люди действительно не причём.
— Да, ваше высочество. Непременно.
Дверь за ним закрывается, и Стефан насмешливо смотрит на меня.
— Не везёт тебе с женщинами, братец.
Император скоро уходит, а я, собрав прочитанные бумаги, решаю всё-таки немного поспать. Может хоть тогда отойдёт на задний план мысль, два дня гулом стоящая в ушах: «Это ты виноват. Это всё твоя вина. Не нашёл способ снять проклятье. Не защитил Лияру. Не расстался с Илоной, когда пришло время. Тень тянется к тебе ото всюду, но ты по-прежнему делаешь вид, будто ничего не происходит».
Откинувшись в кресле, закрываю глаза. Но сон не идёт. Я будто проваливаюсь в лихорадочный бред. И вижу Лию: одновременно и яростно кричащую на меня, и горестно-задумчивую, и безжизненно-тихую. Её великолепное платье изодрано осколками, испачкано в крови, она выдыхает ледяной воздух, а сердце еле-еле бьётся. Обычно полное эмоций лицо застыло маской. Она больше никогда не скажет правду, которую услышать могу только от неё.
Рука свешивается с подлокотника, и я, вздрогнув, просыпаюсь. Иду к умывальнику, окунаю лицо в холодную воду, сбрасывая остатки кошмара.
— Эмиль?
В кабинете ждёт верный Отто. Кажется, за эти два дня, которые целитель тоже провёл почти без сна, он состарился лет на десять. Отшвырнув полотенце, я шагаю к нему навстречу.
— Лия? Как она?
Целитель горестно качает головой.
— Тень забирает её силу. Она и так слишком долго сопротивлялась. Боюсь, миледи не выкарабкается.
— Нет, — прерываю его. — Ты лучший целитель из всех, что я знаю. Найди способ вытащить это прочь.
— И я бы этого хотел, — тяжело вздыхает Отто. — Но жизни в ней почти не осталось. У неё не хватит сил, а у меня уже закончились варианты. Если хотите повидать её — сейчас самое время.
Два дня я избегал заходить к ней в спальню. Видеть её такой — бледной, с серыми губами и чёрными кругами под глазами, — было не менее тяжело, чем ловить на себе полные мольбы взгляды её матери. Будто я что-то могу сделать… За эти дни даже барон Армфельт утратил весь оптимизм: из энергичного, полного сил человека он превратился в блёклую тень самого себя. Смотреть на них невыносимо, но и бесконечно отворачиваться тоже нельзя.
— Идём.
В покоях Лияры тишина. Её мать спит на кушетке в гостиной, отец тут же в кресле. Я делаю знак Отто не будить их: хоть кому-то сон приносит забвение. Отто осторожно открывает дверь, и мы проходим в спальню. Масляный ночник горит на прикроватной тумбе. В его свете Лия ещё больше походит на покойницу: тонкие руки вытянуты поверх
одеяла, измождённое лицо словно вырезано из белого мрамора, даже золотые волны волос потускнели. Мягко закрыв за собой дверь, я подхожу к постели, аккуратно притрагиваюсь к ледяным пальцам.Тень от моих рук легко ощупывает её тело. Прозрачный сумеречный поток встречается с чернильно-черным щупальцем, обвивающим еле бьющееся сердце. Тянусь, пытаясь его извлечь, увести за собой, и на секунду кажется, что проклятье поддаётся: волны мглистой магии приникают к пальцам, ползут вверх по рукам. Лия делает вдох, но Тень, почуяв подвох, сбегает обратно.
— Я пытался переместить дар в другое вместилище, но магия не живёт без тела, — тихо говорит Отто. Он приваливается к столбику кровати, поддерживающему каркас для балдахина, и тяжело вздыхает. — Даже если это получится, нет никаких гарантий, что Тень, уходя, не выпьет силы миледи досуха. Лишь смерть заставит её разжать свои когти.
Нежно погладив оледеневшие пальцы, я продолжаю всматриваться в лицо девушки. Я что-то упускаю. Она не может уйти вот так, едва начав жить. Я и без того достаточно измучил её ради собственной безопасности, а теперь ещё и убил.
Убил.
Простое и очевидное решение пронзает усталый разум. Как же я раньше не понял!
Лёгкий взмах руки, и двери полыхнули ослепительной вспышкой: теперь они не откроются, пока я сам не отпущу магию — или не умру. Сняв сюртук, бросаю его на край кровати, расстёгиваю манжеты рубашки и закатываю оба рукава.
— Что ты задумал, мой мальчик? — Отто удивлённо наблюдает, как я отхожу к столу, заваленному банками, склянками, бинтами и травами.
— Она не умрёт вот так. — Нахожу чашку с остатками воды, вплёскиваю прямо на ковёр. Затем отрываю от рукава полосу ткани и, протягивая её целителю, говорю: — Я поделюсь с ней своей Тенью. А ты мне поможешь.
Запретный дар можно получить лишь одним способом: умереть и принять кровь носителя. Именно так заразили меня самого, когда мне было всего двенадцать лет. Будучи мальчишкой, я плохо запомнил последовательность ритуала, лишь страх, боль и кровь, но если сейчас не попробую воспроизвести его, то буду проклинать себя всю жизнь.
— Ты должен убить её, Эмиль. — Отто не притрагивается к ткани, лишь смотрит усталыми мудрыми глазами. — А потом суметь поделиться магией. Мы оба не знаем наверняка, как это делается. А если не получится?
— Тогда я признаюсь во всём и понесу наказание.
Со вздохом, целитель перетягивает мне левую руку. Правой я вытаскиваю из ножен кинжал. Острая боль, и тёмная струйка крови льётся в подставленную чашку. Отто внимательно следит, как наполняется посудина, а сам даёт указания.
— Ты должен обозначить круг и отпустить дар. После того, как упадёт последняя капля, не смей выходить наружу — Тень сожрёт твою энергию махом. И я не смогу к вам приблизиться, не смогу помочь, пока ритуал не будет завершён. Когда магия наберёт силу из крови, ты должен пронзить её сердце. Что будет дальше — известно одним богам.
Я киваю в ответ. Чашка полна почти на середину, и Отто разрезает жгут. Он залечивает порез, передаёт мне кинжал.
— Будь осторожен. — Целитель отходит к окну.
— Я всегда осторожен.
Окунув остриё кинжала в чашку, обхожу кровать по кругу, роняя капли крови как можно чаще. Последние падают на подушку над головой неподвижной Лии. Присев на край постели, я высвобождаю Тень. Сумеречные струи магии ощупывают контур, темнеют, густеют, словно напитываются силой. Тень обволакивает нас, смыкается в плотное кольцо, становится чернее ночи. В обычные дни, когда постоянно сдерживаемая магия требует выхода, она прорывается волнами мрака, но попробовав крови, светлеет и снова становится серой смутной тенью. Сейчас же всё ровно наоборот.