Невеста сумеречной Тени

— Она мертва.

— Ты цел?

Не можгу сдержать улыбки.

— Главное, что ты цела, — отвечаю тихо.

— Но я точно помню… — Лия прикусывает губу в задумчивости, и выдержка оставляет меня.

Тянусь к ней, нежно целую, бережно прижимаю к себе, глажу её спутанные волосы, наслаждаясь участившимся биением сердца.

— Не делай так больше, пожалуйста, — шепчу в эти податливо мягкие губы. Нащупав кольцо, чудом пережившее все злоключения этих бесконечных дней, я опускаюсь перед ней на одно колено. — Я люблю тебя, Лияра. Ты станешь моей женой?

Глава двадцать девятая, в которой я выхожу замуж

Я стою в пустой гостиной и нервно кручу обручальное кольцо на пальце. Сквозь высокие, от пола и до потолка окна виден сад. Сейчас, в первые дни осени стоит небывала жара, и лишь ночи приносят прохладу. Белая дорожка бежит от дверей террасы через медленно отцветающий розарий до арки, увитой зелёными листьями винограда. Ровными рядами расставлены стулья, на которых уже рассаживаются гости, одетые в белоснежные наряды, как и надлежит традициями.

Отдёргиваю тяжёлую парчовую юбку, поправляю фату, ещё раз придирчиво оглядываю себя в здоровенное зеркало, принесённое в гостиную ради предсвадебных сборов. Да, папенька и впрямь сделал невозможное, пошив за два месяца великолепное платье. Плотный корсаж, расшитый серебряными нитями, подчёркивает тонкую талию. От шеи и до запястий меня опутывают дорогие кружева, а юбка такая длинная, что даже не нуждается в шлейфе. Вдовствующая императрица, приехавшая пару дней назад, привезла тиару, но не скромную, выбранную мною в сокровищнице, а ту, о которой я мечтала в прошлой жизни. Длинные зубцы диадемы, усыпанные бриллиантами, ярко сверкают, подсвечивая золото волос. Думаю, этим жестом Софья решила принять меня, недостойную невестку, в семью Хойеров. Что ж, хоть с одним родственником Эмиль сохранил отношения.

Прохожусь по комнате туда-сюда. И куда запропастился папенька? Церемония скоро должна начаться, а его всё нет.

Успокаиваю себя, стараясь глубоко дышать, но в затянутом корсете это та ещё задачка. В конце концов, если бы Эмиль решил всё отменить, он сказал бы сам, а не задерживал барона. Щипаю себя за руку, отвлекая от панических настроений. И какие только глупости не лезут в голову!

Вспоминаю весь последний месяц. Мы уехали в Тойфер на следующий день после той роковой ночи, когда я сначала умерла, а потом чудом воскресла. Поместье, подаренное мне короной вместе с титулом, оказалось и впрямь роскошным. Огромный дом в светлых тонах, подъездная дорожка ведёт к крыльцу с высоченными колоннами — всё это напомнило дворец Эмиля в чуть уменьшенном размере. Но прекраснее всего был вид на сад и озеро Риой. Дом стоял на краю обрыва, в скалах которого вырубили широкую лестницу, ведущую на тихий пляж внизу, а сверху открывалась панорама бескрайней воды, так похожей отсюда на море. Слева виднелся крохотный городок, дальше по побережью — ещё один. Каждый из них мы посетили за этот месяц не раз.

Иногда меня снова начинали беспокоить дурные мысли — прямо как сейчас. Я боялась, что Эмиль уже тысячу раз пожалел о предложении, сделанном под влиянием обстоятельств, обрушившихся на нас в те дни. Однажды, когда мучиться в одиночку стало решительно невозможно, я-таки высказала ему свои опасения.

— Лия, ну что за глупости? — Эмиль взял меня за плечи, заставляя взглянуть ему в глаза. — Только если ты сама передумала…

— Нет!

— А я тем более.

Он успокаивал меня поцелуями, шептал нежности до тех пор, пока в гостиную (эту самую, кстати) не вошла Мила. Гувернантка, на голове которой за одну ночь прибавилось седых волос, продолжала блюсти честь невесты. К моему неудовольствию, Эмиль её поддержал, и теперь поцелуи стали верхом нашей близости.

— Я хочу всё сделать правильно. Помнишь, ты как-то сама об этом говорила? — с улыбкой спросил он, когда я уже была готова умолять его остаться в моей спальне. — Всего две недели, Лия.

— Кажется, ты просто прячешься, — проворчала я, демонстративно высвобождаясь из его объятий.

— Кажется, ты слишком переживаешь, — парировал он, ловя мою руку и целуя запястье, где судорожно бился пульс.

Конечно, я переживала! Страх, что Эмиль передумает, накладывался на другой, ещё более жуткий. Вдруг теперь, когда нас не связывает общая тайна и князю нет смысла скрываться, я стану ему не нужна? Вдруг сейчас, когда мы целые недели проводим вдвоём, он поймёт, что я недостаточна умна, образована, интересна?

Но с виду Эмиль вовсе не тяготился моим обществом. Он рассказывал о своём детстве, об отце, которого почти не знал — так тот был занят управлением страной, смеялся над моими воспоминаниями о детских проделках. И даже поведал историю, как получил Тень.

— Мне было двенадцать. Отец решил, что я уже достаточно взрослый для участия в кампаниях по поиску теневиков. Он отправил меня с отрядом в Северную армию, на границу со Стеной, но доехать до неё мы не успели. Двадцать солдат и три мага-офицера не сумели отразить атаку возникших из леса теневиков. Я пытался помочь, но не рассчитал силы, слишком быстро потратив резерв Сияния на бестолковые попытки спасти всех и сразу. Обморок от магического истощения — и я в плену. Неделю меня тащили куда-то с завязанными глазами, опутанного Тенью, я даже не всегда понимал, какое сейчас время суток. День, ночь — всё было поглощено сумерками магии. Когда я очнулся на жертвенном камне посреди леса, то даже не сразу осознал происходящее. Та женщина — бабушка Луизы — провела ритуал очень быстро и в полном одиночестве. Потом, когда всё закончилось, она же и активировала Тень: заставила напасть на неё. Только после этого меня отпустили. Тогда я думал, что сумел уйти сам … Сейчас об этом даже говорить смешно. Мне повезло: Отто, нашедший меня первым, сразу понял, что произошло. Он никому не сказал и стал учить контролировать магию. Поначалу я хотел рассказать отцу, даже однажды пришёл к нему, твёрдо решив открыть эту тайну, но в тот день привели пойманных теневиков, напавших на наш отряд. Не всех, конечно, только троих. Казнь с помощью кинжала Света быстро прояснила, почему так важно молчать. И я молчал всю жизнь… Пока не встретил тебя.

Эмиль рассказывал, а я сидела на его коленях, боясь пошевелиться. Потом мы долго молчали. Я целовала его руку, он же, зарывшись лицом в мои волосы, крепко обнимал, прижимая к себе.

Хотела спросить, почему сейчас он не поговорит со Стефаном, но вовремя прикусила язык. Разговор — если это можно так назвать — между братьями состоялся всего один, сразу после того, как я, одуревшая от счастья, повторно приняла обручальное кольцо в развороченном магией саду. Император ругался последними словами, упрекая Эмиля, что он не рассказал ему о Тени раньше. Вместо ответа тот поднял меня на руки и молча ушёл. На письма разгневанного брата он не отвечал весь месяц, даже на свадьбу не пригласил.

Если уж Эмиль прятался от собственного отца, то что говорить о брате, с которым они никогда не были особенно близки. Первенец Стефан воспитывался будущим императором, а Эмиль — военным, помощником короны, который ни в коем случае не мог её подвести. И теперь, бросив все свои обязанности, он прятался от брата и от всего мира в Тойфере. Прятался со мной.

— А вот и наша прекрасная невеста! — радостный бас отца выводит меня из задумчивости.

Оборачиваюсь — и застываю, как вкопанная. Вместе с папенькой в гостиную входит император. Оба в белых фраках и таких же брюках, явно готовые к церемонии.

— Леди Лияра, — вежливо улыбается Стефан, а глаза смотрят изучающе.

Я склоняюсь в глубоком реверансе. Интересно, Эмиль знает, что брат пожаловал?

— Сегодня вы особенно очаровательны, миледи. — Император галантно целует мою руку — нонсенс по всем правилам этикета, и я, как и положено, смущённо опускаю взгляд. — Господин барон, надеюсь, вы позволите мне провести вашу дочь до алтаря?

Папенька удивлённо таращится на Стефана, но покорно кивает.

— Это такая честь для нас, ваше величество, — бормочет он. — Всё уже готово, гости ждут.

— Прекрасно! — преувеличенно радуется Стефан. — Позвольте только пару минут — мне нужно переговорить с леди Лиярой.

Я внутренне ёжусь. Что ему от меня надо? Наверняка дело в Эмиле — чего бы он приехал в такую даль, да ещё и незваным?

Конечно, я права.

Отец уходит, строя за спиной императора мне страшные глаза: мол, веди себя прилично, дочь. О том, что в императорской семье разлад, знает, пожалуй, уже вся Сиория. Я скромно молчу, ожидая, когда Стефан приступит к делу, но тот открывает рот лишь после того, как за папенькой закрывается дверь.