Невеста вечности

– Горобцев? – Катя вспомнила заместителя начальника главка, давшего ей это нежданное поручение – участвовать в расследовании дела об убийстве. – Он что же…

– Да, да, вот именно. Он отец генерала Горобцева. Моего товарища по институту и вообще. Некоторые вещи не стоит искать далеко, они близко лежат – стоит лишь руку протянуть. Но… мы сейчас редко с Горобцевым общаемся. Жизнь развела, так порой случается, даже с друзьями.

Что бы он там ни заявлял, но, как отметила про себя Катя, дорогу к дому отца своего приятеля он помнил с закрытыми глазами.

Въехали на Делегатскую улицу позади огромного здания ГИБДД и остановились возле кирпичной пятнадцатиэтажной башни. Страшилин закрыл машину и позвонил в домофон.

– Кто там?

– Дядя Паша, это Андрей.

Дверь подъезда открылась, и они прошли к лифту и поднялись на десятый этаж.

В конце просторной лестничной клетки дверь уже настежь.

– Дядя Паша, по звонку, как договаривались.

– Проходи, медведь. Если бы ты знал, как я рад тебя видеть!

«Дядя Паша» – Павел Николаевич Горобцев, полковник милиции в отставке – доходил ростом здоровяку Страшилину лишь до плеча. Маленький, высохший, в очках. Ему уже перевалило за восемьдесят.

– Здравствуйте, – поздоровалась с ним Катя.

Он окинул ее озорным лукавым взглядом и поклонился.

– Так и дело веселее расследовать – с напарницей, не с дундуком каким-то полицейским, а с милой хорошенькой девушкой, – сказал он. – Это тебе, Андрюша, полезно, – он погрозил тощим пальцем, – а то совсем ты это… одичаешь. Вовремя ты приехал, глянь, кто ко мне на огонек залетел.

Из гостиной в холл вышел заместитель начальника главка Горобцев – в форме, в генеральском мундире.

– Привет, – сказал ему Страшилин.

– Здравствуй. Я лекарства отцу привез. Сейчас уеду. Не стану вам мешать.

– Ты нам не мешаешь, ты у себя дома.

Генерал Горобцев повернулся к Кате.

– Как успехи? – спросил он.

– Ничего, спасибо, вот пытаемся разобраться в деле об убийстве. Ваш отец… он ведь работал в ОБХСС…

– Работал, я только не понимаю, при чем тут это. Старые дела. Андрей вечно все пытается усложнить максимально.

– Может, выпьем, ребята, за встречу? – предложил Павел Николаевич Горобцев.

Он пошел в гостиную и вернулся с бутылкой коньяка и рюмками.

– Папа, я на службе, – сказал генерал.

– А то ты не пил никогда на службе, – хмыкнул Павел Николаевич и разлил коньяк по рюмкам.

Генерал Горобцев глянул на Страшилина и, не говоря ни слова, пошел к выходу. Тихо клацнула дверь, защелкнулся замок.

– Зазнался пацан мой, – вздохнул Павел Николаевич, – ну да черт с ним. Ты, Андрюша, зла на него не держи. Пойдемте, ребята, в комнату, на диване угнездимся, разговор-то долгий у нас.

На диване в гостиной старик чокнулся со Страшилиным коньяком. Катя пить вежливо отказалась – нет, нет, очень крепкий. Она думала о генерале, замначальника главка, который был когда-то другом Страшилина, а теперь вот так демонстративно ушел из квартиры собственного отца, давая понять, что не только пить, но и разговаривать с бывшим товарищем он не намерен.

Ох, мужчины, сколько в вас амбиций порой и сколько глупости на пустом месте. И чего они не поделили, интересно? Один стал генералом, получил такую должность. Другой… ну что же, другой следователь следственного комитета… Одинок, разведен, живет с попугаем в квартире и спивается…

Может, в этом все дело? Катя смотрела, как молодецки Страшилин проглотил коньяк. Старичок тут же налил ему и себе новую порцию.

– Так не пойму я, чего вы, ребята, этим старым делом заинтересовались? – спросил он.

– Мы в ходе расследования столкнулись с фамилией Крылова Надежда – майор ОБХСС, – сказала быстро Катя. – Это поселок «Маяк», а рядом с ним местечко Каблуково – там промзона и старые заброшенные цеха фабрики. Так вот там есть место, и называется оно – Смерть майора, правда, необычно? И все это связано с Надеждой Крыловой. А вы ее знали, Павел Николаевич?

– Мы встречались – дай бог памяти, сколько лет с тех пор минуло – и на совещаниях в министерстве, и потом она была откомандирована в наш главк, так как курировала, вела очень крупное расследование. «Золотое дело» – так мы тогда его называли.

– Золотое дело? – переспросила Катя.

– Происходило все это в рамках масштабной операции министерства. Сейчас это экономическими преступлениями зовется, а тогда называлось расхитительством драгметаллов. Золота, в общем. Большое, сложное было дело, и копнули его тогда, в начале восьмидесятых, по-крупному. – Старик подлил еще коньяка себе и молчавшему Страшилину. – И дальневосточные золотые прииски копнули, и ювелирные фабрики в Ереване. И московскую столичную торговую сеть ювелирторга. У нас-то в области лишь отголоски, сполохи… Но я сразу понял тогда, как на совещании Надежда Крылова начала докладывать – крупное, общесоюзное дело.

– Суть его в чем? – спросил Страшилин.

– Цеховики скооперировались. Часть золота, неучтенно добытого на дальневосточных приисках, переправлялась в Армению на ювелирную фабрику. И там изготовлялись изделия – кольца, серьги, браслеты, часы даже, цепочки золотые. На фабрике они ювелирку не маркировали, проб не ставили. Искали другие предприятия. Часто совсем нейтральные, не связанные с производством ювелирных изделий. Вот у нас в области, например – в этом Каблукове, имелась тогда фабрика – они штампы делали, значки, клейма для сельского хозяйства. Вот цеховики и открыли там подпольное производство и начали изготавливать поддельные ювелирные клейма. Всего три человека в цеху подпольном том работало. На фабрике и знать не знали, потому что часть руководства с цеховиками была завязана напрямую, а другой части на лапу клали. Но вскрыть всю эту схему подпольную ой как непросто!

– Вы вскрыли, ваше управление? – спросил Страшилин.

– Нет, министерство. Тогда к нам Надежду Крылову и откомандировали – она опытный сотрудник, в «золотом деле» с самого его начала, так что все данные, все нити у нее имелись. Нас она информировала постольку-поскольку. Стала плотно интересоваться фабрикой в Каблуково. Я тогда сразу понял – майор своей агентурой по этому делу располагает. Они ей информацию поставляют. А нам… в общем, она не то чтобы не доверяла, но это дело такое – серьезное, секретное, так что я понимал все. А потом она из главка уехала в «Маяк». Там в ОВД провела несколько дней. Местные сотрудники кое-какие ее поручения исполняли, я распорядился, чтобы оказывали всяческое содействие. Но в суть операции она никого не посвящала. Я лишь потом узнал – она все эти дни, в «Маяке», ждала, когда с ней на связь выйдет агент и сообщит информацию, ради которой она и приехала.

– Какую? – спросила Катя.

– Когда на фабрику штампов в подпольный цех курьер привезет партию золотых ювелирных изделий для проставки клейм, – ответил Горобцев.

Катя кивнула – об этом и отец участкового тогда толковал, это в «Маяке» до сих пор старые сотрудники помнят.

– И так вышло, что в тот день позвонил ей агент, мол, идет доставка. И назвал конкретное место – цех фабричный. И она, Крылова, отправилась туда совсем одна. Видимо, хотела сама все проверить, убедиться, проследить. Она в дежурной части оставила координаты, где ее искать. Это ж восьмидесятые годы – никаких вам мобильных телефонов. Там позвонить можно было только с проходной фабрики, а это совсем другой цех от того места, где ее потом нашли.