Невеста вне отбора

– А чего он сам не слез?

– Ну его еще слегка за обе руки прихватило, - отмахнулась дуэнья.
– Но это мелочи. Ему оказали некоторую помощь, лекарственно-глумительного свойства. Все равно казнят в ближайшем будущем.

– Ясно.
– Катарина осторожно сползла с подоконника, пошарила рукой, ища трость, и невесело рассмеялась.
– Не могу привыкнуть к тому, что трость мне пока не нужна.

– Пока?

– Я же не знаю, почему нога вновь слушается меня, - серьезно ответила Катти.
– Пойду разбужу Мадди. Пропущенный обед она мне не простит.

– Тебе пора привыкать выказывать ей больше почтения, - вдруг произнесла Германика.

– Она уже не дочь купца, а невеста наследного принца, будущая королева.

В голосе моры Ровейн было столько горечи, что Катарина удержала своей первоначальный, весьма эмоциональный вариант ответа.

– Мы сами разберемся, Герм, - тихо произнесла мэдчен ван Ретт.
– Если мне не понравится при дворе, никто меня там удержать не сможет.

Она оставила Германику сидеть в кресле и курить. И когда обе девушки вышли из спальни, мора Ровейн как раз заново раскуривала трубочку.

– Садитесь, дети, и лопайте. А я расскажу вам старую сказку о трех подружках и дуэнье, которая возомнила себя живым человеком, а не обслугой.

– Ты не обслуга, - уверенно произнесла Катарина.

– В подробности вдаваться не буду, скажу лишь одно - наша нынешняя королева дружила и со мной, и с твоей матерью. И еще с одной невестой-избранницей, которой сейчас нет в живых. Но когда невеста стала женой, у нее резко испортился характер. У твоей матери, Цветочек, характер всегда был взрывным. Так что свою бывшую подругу она послала в далекие дали и вышла замуж. При дворе с тех пор не появляется. А я была вынуждена пересекаться с королевой.

– Вы думаете, что я могу возгордиться?
– тихо спросила Мадди.
– Но ведь фактически Келестином правит Альтгар.

– Но золотая мишура полностью в твоем распоряжении.
– Германика глубокомысленно затянулась, выдохнула дымок и отложила трубку.
– Давайте, что ли, поедим. Через пару минут прибудут слуги с одеждой - у вас сегодня чаепитие с королевой. У вас обеих.

– Я бы предпочла повидаться с Гаром.

– А я с Лиаду.

– А вместо этого у вас на ужин порция змеиного яда. Братья добивают паутину кукловода.

Германика с сочувствием посмотрела на Катарину, открыла рот как будто хотела что-то сказать... и промолчала. У Цветочка и так впереди сложный день.

– Герм, как ты стала белатором? Я смогла прыгнуть.

– Прости, но об этом ты сможешь поговорить только с главой нашего Совета, - развела руками дуэнья.
– Я знаю, почему и как, но сказать не могу - клятва. А ты, Мадди, должна принять: белаторы не раскрывают секретов даже семье. Достаточно того, что глава Совета дает клятву оберегать род и династию и не претендовать на власть.

Пообедали быстро, после чего служанка унесла тарелки, а двое дюжих слуг - всю мебель. И пока вокруг Катти и Мадди крутились камеристки, Германика неспешно поучала подопечных:

– Королева хочет наладить отношения с детьми. Увы, что с Лиаду, что с Гаром у нее вежливо-обезличенные отношения. Дети выказывают ей полагающуюся по этикету любовь и почтение, но настоящих чувств и эмоций не вкладывают.

– И чем нам это грозит?

– пропыхтела Мадди, отплевываясь от волос, лезущих в лицо.

– Клодия ван Авин подкупала людей показным радушием и подарками. Клодия Льдовин полюбила угрожать.
– Мора Ровейн пожала плечами.
– Не представляю, какую стратегию она выберет для вас.

– А нам-то что делать?

– Это ваша жизнь, - спокойно ответила Германика.
– Но король Пальдерик супругу не любит и прекрасно знает ее дивный характер. Другое дело, что она может настроить против вас двор.

– Ничего, - фыркнула Мадди.
– Потерпим. А потом всех поменяю и всем все припомню. И, к слову, мы не торопим ли коней? Лиаду не предлагал мне ничего официального.

– Ему нельзя, - напомнила Катти.
– Отбор еще не кончился. После третьего выступления предложит.

Ванен Скомпф застонала, поняв, что поджог дворца, попытка переворота и все прочие прелести придворной жизни не означают отмену третьего испытания.

– Но разве мы не заслужили поблажку?
– возмутилась дочь купца.

– Заслужили, поэтому будете выступать первыми.

Наконец, камеристки доложились Германике, что юные мэдчен приведены в «относительный порядок».

– Хотя показывать их в таком виде ее величеству, - скорбно произнесла одна из дам, - очень, очень оскорбительно. Они так... просты.

Мадди нехорошо сощурилась и прошлась по говорливой особе долгим, запоминающим взглядом. Но та даже не поморщилась, видимо, считала себя незаменимой. Весь ее вид говорил: «Захотите стать красивыми - придете ко мне».

«Дорфа с два», - подумала Катарина и поправила узкие рукава своего свинцово-серого платья. Такого многослойного, умеренно-пышного платья со шлейфом у нее не было.

– Я правильно понимаю, что все наши личные вещи сгорели?
– спросила мэдчен ван Ретт.

– Там еще ведутся работы, - подала голос вторая камеристка. Ни одна, ни другая не посчитали нужным представиться.

У постоялого двора Катти и Мадди ждало ландо. Мэдчен ванен Скомпф любезно пригласила мору Ровейн разделить недолгий путь со своими бедовыми подопечными. А вот камеристки такой чести не удостоились. Несмотря на то, что они явно были из благородной касты ванов или ваненов.

– Перетопчутся, - зло буркнула Мадди.

– Полностью поддерживаю, - кивнула Катарина.

– Они хорошо знают свое дело, - дипломатично заметила Германика.
– И пользуются особым благоволением королевы.

– Оно и видно, - хмыкнула ванен Скомпф.

Им довелось проехать и мимо башни белаторов, которая при свете дня выглядела совершенно обычно - ни следа разрушения.

– Это иллюзия. Чтобы не пугать людей. Достаточно того, что ночью каждый маг ощутил поднятие родового щита Льдовинов.

– Я не ощутила, - хором произнесли подруги.

– Ощутили, просто не заметили. Это как легкий мороз по коже, как холод, от которого не защититься и не согреться. Кстати, Мадди, позволь залечить твой великолепный порез.

– Да, кстати, откуда он у тебя? Веткой хлестнуло?
– спросила Катарина.