Невеста желает знать

– Сейчас девять, – донеслись тихие слова из темноты, и Тротула вскочила, чтобы приветствовать вновь прибывшего, дав Пиппе шанс немного успокоиться.

Позже она удивлялась, почему задохнулась, но нисколько не испугалась и почувствовала нечто иное. Нечто большее.

Но в этот момент она могла думать только об одном.

«Он пришел».

Пиппа улыбнулась, наблюдая, как Кросс присаживается на корточки, чтобы погладить спаниеля.

– Вы очень пунктуальны.

Погладив собаку, он выпрямился и сел рядом с ней. Достаточно близко, чтобы вывести ее из равновесия, и достаточно далеко, чтобы избежать контакта. Она рассматривала его краем глаза, впервые поняв, как длинны его ноги. Как туго обтягивают брюки мощные мышцы.

Ей не стоило этого делать.

Бедренные кости.

– И все же вы ждали меня.

Повернувшись, она обнаружила, что Кросс смотрит в небо. Лицо скрыто в тени, а сам он откинулся на спинку скамьи. Будто они просидели здесь всю ночь. Словно могут просидеть здесь всю ночь.

Пиппа проследила за направлением его взгляда.

– Я пробыла здесь больше часа.

– На холоде?

– Лучшее время, чтобы глядеть на звезды. Не находите? В холодные ночи небо всегда ясное.

– Этому есть причина.

– Разве?

Кросс не смотрел на нее.

– В зимнем небе видно меньше звезд. Как ваш палец?

– Все прекрасно. Так вы не только математик, но и астроном?

Наконец он повернулся к ней:

– Но вы же цветовод, а также анатом?

– Мы удивительны. Верно? – улыбнулась Пиппа.

Его губы дернулись:

– Совершенно верно.

Они надолго замолчали.

– На что вы смотрите? – вдруг спросил он.

– На Полярную звезду.

Пиппа показала на яркую звезду.

Кросс покачал головой и показал на другую часть неба:

– Полярная звезда вон там. Вы смотрите на Вегу.

– Неудивительно, что я нашла ее не впечатляющей, – хмыкнула она.

Он вытянул ноги:

– Это пятая самая яркая звезда на небе.

Она рассмеялась:

– Вы забываете, что я одна из пяти сестер. В моем мире пятая самая яркая – это последняя. С извинениями перед упомянутой звездой, конечно.

– И часто вы бываете последней?

– Иногда, – пожала она плечами. – Не слишком приятно это сознавать.

– Уверяю, Пиппа, вы редко бываете последней.

Кросс не шевельнулся. Только повернул голову и взглянул на нее. Его лицо казалось в темноте неумолимым, и по ее спине прошел непонятный озноб.

– Будьте осторожнее в выражениях. Иначе я скажу Пенелопе, что вы нашли в ней кучу недостатков.

Он обратил на нее удивленный взгляд:

– Я ничего такого не говорил.

– Она единственная из моих сестер, с кем вы знакомы. Если я не последняя, значит, по вашему мнению, она должна тащиться в хвосте.

– В этом случае, – усмехнулся он, – не стоит передавать наш разговор кому-то еще.

– С этим я соглашусь.

Пиппа вновь взглянула в небо:

– Расскажите мне об этой великолепной, пятой по яркости звезде.

В его низком голосе звучал смех, и она едва противилась желанию взглянуть на него.

– Вега принадлежит к созвездию Лиры, названному так, потому что Птолемей считал, будто оно похоже на лиру Орфея.

Пиппа не могла устоять от искушения поддеть его:

– Значит, помимо всего прочего, вы и в классике разбираетесь?

– Хотите сказать, вы не разбираетесь? – парировал он, вызвав ее смех, прежде чем добавить: – Орфей не принадлежит к числу моих любимцев.

– Почему? – вырвалось у нее.

Его взгляд был по-прежнему устремлен в небо.

– Он совершил ужасную ошибку и дорого за это заплатил.

После этих слов все стало более серьезным.

– Эвридика, – прошептала она.

Пиппа знала историю Орфея и его жены, которую он любил больше всего на свете и потерял в царстве Аида.

Он так долго молчал, что Пиппа подумала, что уже не дождется ответа. Но он заговорил, тихо, бесстрастно, без эмоций.

– Он убедил Аида отпустить ее. Позволить вернуться к живым. Аид отпустил ее с условием, что по дороге Орфей ни разу не оглянется.

– Но он не смог, – в смятении пролепетала Пиппа.

– Он побоялся, что Эвридика не следует за ним, и оглянулся. И потерял ее навеки.

Помолчав, Кросс повторил:

– Ужасная ошибка.

Было в его тоне что-то такое… В другое время, с другим мужчиной Пиппа этого не заметила бы. Ощущение потери. Скорбь.

В мозгу вспыхнули воспоминания. Подслушанный разговор шепотом в этом саду.

– «Тебе не стоило выходить за него.

– У меня не было выбора. Ты мне его не оставил.

– Мне следовало помешать этому».

Женщина в саду… она была его Эвридикой.

Что-то неприятное вспыхнуло в груди при этой мысли. Пиппа не смогла удержаться, чтобы не коснуться его. Положить руку ему на плечо.

Кросс дернулся и отстранился так поспешно, словно она его обожгла.

Они снова замолчали, пока Пиппа, не удержавшись, выпалила:

– Вы сделали ошибку.

Он мельком посмотрел на нее и встал:

– Пора идти. Урок вас ждет.

Вот только она больше не хотела никуда идти. Хотела остаться.

– Вы потеряли свою любовь.

Кросс не смотрел на нее. Но она не могла бы отвести взгляд, даже если в этот момент в аллее появилась упряжка быков, тащивших телегу.

– Женщина в саду, Лавиния, – продолжала она, ненавидя себя за то, что не может держать язык за зубами.

«Не спрашивай, Пиппа. Не спрашивай».

– Вы… любите ее?

Она с трудом выговаривала слова.

Но стоит ли удивляться, что у него есть возлюбленная? В Лондоне мало мужчин с репутацией настоящего мужчины и любовника, как у мистера Кросса. Но он не казался ей человеком, которым управляют более серьезные эмоции. Такие, как любовь. Он, в конце концов, – ученый. Как и она. А Пиппе мысли о любви даже в голову не приходили.

И все же в этот странный момент она поняла, что отчаянно хочет услышать его мнение. И в своем отчаянии надеялась на отрицательный ответ. Что в его груди не таится призрак неразделенной любви.

Или разделенной.

При этой мысли Пиппа вздрогнула.

Ну и ну!

Вот этого она не ожидала.

Кросс скривил губы и отвернул лицо. Так, что оно оказалось в темноте.

– Любопытство – вещь опасная, леди Филиппа.

Она поднялась и повернулась лицом к нему, остро ощущая, насколько он выше. Остро ощущая его присутствие.