Невеста зверя (сборник)

– Подожди, пока сам не женишься, Гаутам. – Она принялась со стуком расставлять тарелки на столе.

– Дослушайте меня, – сказал папа. – Я придумал кое-что получше. Я написал… ну, вы знаете, тому мальчику, которого показывали по телевизору. Который берет в руки кобр. Он до сих пор жив, и я списался с его родителями. Они согласились, что он должен познакомиться со Шрути.

– О, это ты здорово придумал, – сказала мама. – У них ведь столько общего.

– Могут открыть магазин домашних животных, – сказал Викрам.

Гаутам нахмурился:

– Не надо ли тебе куда-нибудь выйти?

– Из собственного дома?

Гаутам повернулся к Викраму спиной и сказал:

– Она этого мальчика даже в глаза никогда не видела.

– Твоя мать права. И он, и она обожают змей. Оба… не вполне нормальные.

Викрам фыркнул.

– Но его родители счастливы, что она не завизжит при виде его кобр.

– Ей всего шестнадцать, папа.

– А я что, завтра ее замуж выдаю?

– Они брахманы? – спросила мама.

– Нет, но они довольно зажиточные, а мы не можем себе позволить… – Он осекся, покосившись на Гаутама. – То есть я хочу сказать, в наше время никто больше не обращает внимания на касты.

Гаутам вскочил и, оперевшись ладонями на стол, подался вперед к отцу:

– Ты говоришь так, как будто она умственно отсталая!

– И не без причин, – пробормотал Викрам.

– Она не дура, Викрам. Ей хватает ума держаться от тебя подальше.

В последовавшей тишине настойчиво запищала микроволновка.

– Викрам, – слишком громко сказала тетя, – убери свои книжки и позови папу. Ужинать пора.

– Она просто… невинная, папа. Слушай, не беспокойся о ней. Она может жить у меня. Правда.

– Ну, и что это для нее будет за жизнь? – сурово спросила мама. – Незамужняя, никому не нужная, будет путаться под ногами в братнином доме? Ну уж нет!

– Садись, – сказал Гаутаму отец. – Я знаю, ты хочешь, чтобы твоя сестра была счастлива. И мы все этого хотим. Но ты еще слишком молод, чтобы понимать мудрость старших.

– А разве мудро устраивать жизнь Шрути у нее за спиной?

– Если она даже не удосужилась вернуться домой к ужину, может быть, и мудро!

Глаза Гаутама расширились.

– Черт!

– Гаутам, – нахмурилась мама. – Что мы тебе говорили про ругательства?

– Это ведь на нее совсем не похоже, правда? Пойду по ищу ее.

Викрам, улыбаясь, встал из-за стола.

– Я пойду с тобой, – сказал он. – Мама, убери за меня мои книги. Бедняжка, возможно, попала в беду.

* * *

Теперь мы оба знаем, что ослушались старших, и это нас сближает. Я не ухожу в обычное время и не отстраняюсь, когда он поднимает мою курти и стаскивает ее мне через голову. Потом он снимает с меня джинсы. Он не знает, что делать с бюстгальтером, и мне приходится ему помочь.

Он – тень, отброшенная на меня убывающей луной, черная тень с серебряным подбоем. Его хвост оглаживает мои ноги, свиваясь в сверкающие кольца. Он рвет цветы жасмина и сыплет их сквозь пальцы на мою голую кожу. На нёбе моем вкус жасмина, листьев и возбуждения. Он склоняется надо мной, целует меня в шею, и я чувствую на коже его зубы.

Дразнящим движением он проводит рукой по моему животу вниз и чуть сдвигается. Поднимается ветер, донося до меня насыщенный лиственный запах великого леса. Его волшебство играет у меня под кожей. Я выгибаю спину, подаюсь к нему, и он прижимает меня к себе. Он в обличье мужчины. Его вздох вторит моему. Мы смотрим друг другу в глаза.

И вдруг мы слышим треск ветки под чьей-то ногой.

Мы замираем. Еще шаг, и он превращается из мужчины в полузмею, из полузмеи – в змею.

Я хватаю джинсы и засовываю в них ноги. «Только не Викрам, – молюсь я. – Только не здесь, не теперь».

Змея метнулась в тень. Я хватаю курти, твердя себе, что ему, моему наги, больше ничего не оставалось. Щелчок, и великий лес смывает волна слишком яркого голубого света. Я осталась одна. Я прижимаю курти к груди.

– Что ты здесь делаешь? – Это голос Гаутама. Он включил брелок-фонарик, которым так гордится. Я щурю глаза.

– По-моему, все предельно ясно, правда? – говорит Викрам за его спиной. – Вопрос в том, с кем маленькая мисс Невинность этим занимается.

Я еще крепче прижимаю к себе курти.

– Надевай, глупая. Не верти в руках.

Отвернувшись, я быстро натягиваю курти через голову, наизнанку, стараясь не показать Викраму больше, чем он уже видел. Вышивка царапает мне кожу.

– Я бы никогда не поверил, – тихо сказал Гаутам.

Викрам делает шаг вперед, оттолкнув его плечом. Я отступаю.

– Верь во что хочешь, – говорит Викрам. – Вопрос в том, что соседи… – Но вдруг нога его подгибается и он с треском падает прямо в кусты бугенвиллей. Он кричит.

Тени беспокойно заметались – Гаутам подбежал к нам. Он остановился у куста и посветил фонариком. Тени замерли. Вокруг лодыжки Викрама, черная на фоне серо-синего сада, обвилась кобра.

Исцарапанный Викрам попытался сесть. Змея метнулась вперед. Викрам вытянулся на спине и замер. Из моего горла вырвалось испуганное всхлипывание.

– Он… – начал Гаутам дрожащим голосом и шумно перевел дыхание. – Надо вызвать «скорую».

Змея замерцала и обернулась получеловеком:

– Не нужно.

Гаутам вытаращился на нага.

– В брачный сезон мы не убиваем.

Они смотрят друг на друга. Наг покачивается под неслышную музыку. Я чувствую запах страха, но не понимаю, чей это страх. Гаутам выпрямляется. Поднимается и наг, и они становятся одного роста. Как и лес, он выцвел под слишком ярким светом фонарика. Он собирает тени вокруг себя, словно в защиту от света.

Гаутам качает головой.

– Брачный… – повторяет он пораженно. – Ты… Но она ведь совсем ребенок!

– Она была согласна.

Гаутам косится на меня, но снова поворачивается к нагу.

– Откуда тебе знать? – отчаянно спрашивает он. – Ты ведь да же не человек.

– Я знаю это, потому что видел, какая она, когда не согласна. Когда он пытался взять ее. – Наг показал на замершего Викрама.

– Что?!

Я мотаю головой. Из царапин Викрама сочится кровь, черная, как тонкие ветви бугенвиллей вокруг него.