Невезучая или эльфы, как они есть

— Поросёнок, — ласково проворковала я, вытирая ее лицо своим платком.

* * *

Позже в пещере, когда Заза благодаря простенькой колыбельной успокоила свою большую половину, я еще раз спросила ее:

— Ты уверена, что хочешь этого?

— Если ей плохо — мне тоже плохо, — глухо ответила Заза. — Пусть она уходит.

Было видно, как нелегко дались ей эти слова. Джиннии действительно было больно, но решение приняла она сама.

Когда Дариса вернулась, выяснилось, что в башне из инвентаря нетронутыми моим огнём остались только случайно завалявшийся у магистра в комнате скребок и веник, которыми он не пользовался, но зачем-то держал у себя. Свои кисти старик наотрез отказался выдавать, подозревая, что если даст их нам, то больше никогда их не увидит. Это вызвало у меня краткий, но бурный приступ нервного смеха. Тут джинны гору собираются снести, а он кисточки жалеет. И, что самое возмутительное, он, как и его овар, отказался нам помогать, сославшись на то, что кто-то здесь должен встретить магистра Аеллира, чтобы обо всём ему рассказать.

Говоря это, Дариса выдала парочку непечатных эпитетов в отношении Низандра, и с помпой вручила мне… веник. Элису ничего не оставалось, как взять из ее хвоста скребок. Впрочем, пока Дариса уговаривала хранителя огненной вершины, а Заза бегала посмотреть, ни объявился ли Тираель, Элис присел рядом и, указав мне на подчёркнутые строчки, вслух зачитал несколько серьёзных предупреждений от магистра Шарса. В них архивариус писал, что действовать нужно осторожно и поэтапно, так как обе печати привязаны к определенному месту и при неправильном снятии могут его разрушить, а кисть и лопатка нам понадобятся для того, чтобы выделить места наибольшего пересечения линий защиты, которые нужно изолировать первыми. Что самое удивительно, посмотрев на рисунок печати, я как-то сразу поняла, о чём речь. В голове словно рассеялся туман, и я смутно, но вспомнила, что делала нечто подобное в детстве.

Вручив инструмент, Дариса сопроводила нас до пещеры, но затормозила на полпути, извинилась и сказала, что не доверяет Низандру и хочет вернуться, чтобы дождаться магистра Аеллира, и самой всё ему объяснить. Элис был не против, да и я, если честно, тоже.

Маленькая Заза стойко вынесла серьёзный разговор с Наставницей, которая слово в слово повторила всё то, что сказала мне: что отправлять ее к демонам никто не собирается; что она там не выживет, и добавила, что Большая Заза больше не сможет жить среди магов как полукровка, так как, вмешавшись, Ришалис сделала ее полноценным джинном и теперь ей нужно покинуть эту реальность.

Элис подошёл сзади и развернул меня лицом к пещере.

— Смотри.

— Смотрю.

— Смотри внимательно.

— Куратор Элис, — возмутилась я, — прекратите на меня давить! От того, что вы мне скажите «смотри», не значит, что я сразу всё увижу. Между прочим, вибрации воздуха в темноте увидеть невозможно.

— Попросить Зазу посветить? — тут же съязвил Элис.

— Я сама, — передёрнула плечами: — Я сама могу себе посветить, — и создала пять небольших огненных шариков идеально круглой формы.

— У тебя стало получаться лучше, — похвалил Элис.

На его похвалу отозвалась раздражённым фырком, и направилась исследовать место, которое Заза назвала «постель». Это была каменная площадка с двумя большущими плоскими камнями с одной стороны, которые Большая Заза использовала, как подушку.

— Сюда! — позвала я. — Кажется это здесь! — и указала на один из камней, вокруг которого витали тёмные испарения.

Для того чтобы сдвинуть камень, Элису пришлось поднапрячься, так как булыжник был очень большим и весил немало. Я даже на мгновение устыдилась. Хотела предложить пойти в лес, чтобы поискать крепкий рычаг, чтобы потом помочь ему, но маг в очередной раз заставил меня испытать неоднозначное чувство ужаса и восторга — он его приподнял! Сначала с одного края — сдвинул в сторону, а потом с другого, чтобы сдвинуть камень полностью.

Как только камень был убран, я смогла увидеть, что небольшие камни под ним словно подсвечиваются.

— Точно здесь? — уточнил Элис.

Устремила на него светящийся детским восторгом взгляд и коротко кивнула.

— Здесь. Я вижу свечение. Нужно осторожно убрать камни. Я помогу.

— Отойди, — покачал головой Элис, и тени вокруг него ожили.

Расчистка заняла у него минут десять. Куратор не спешил, старясь не шуметь, ведь сон Большой Зазы был тревожным, и она то и дело ворочалась, но когда джинния приоткрывала глаза, полукровка начинала петь, и тогда ее демоническая половина успокаивалась и снова засыпала. К сожалению это был единственный ненасильственный способ удержать Большую Зазу на месте. В сознании она то и дело пытались на нас напасть, поэтому Маленькая Заза стала ей петь, и джинния задремала. В таком состоянии джинна была безопасна и мы с Элисом смогли войти в пещеру.

На предложение пойти с нами, Наставница наглядно показала, что печать Сарны не только не выпускает джиннию-Зазу наружу, но и не позволяет войти к ней никому кроме магов и ее второй половины. Она попыталась влететь в пещеру, но прямо у входа застряла в чём-то желеобразном и дальше полететь с нами не смогла.

— Готово! — громким шёпотом оповестил Элис. — Иди, смотри. Какая из них?

Я подошли ближе, раскрутила бумаги и начал сравнивать.

— Вроде эта, — выбрала нужный лист, хотя, как и предупреждал дядя и магистр Шарс, печать была изменена и с ходу я насчитала в ней целых пять дополнительных охранных знаков.

Теперь, когда мы очистили печать, всё стало понятно. Очень толстая магическая цепь невидимая простому глазу одним концом крепилась к большому клину, вбитому в центр печати, а другим к широкому ошейнику на шее большой Зазы. Судя по тому, как она легко перемещалась по пещере, пока бодрствовала, цепь джиннии не мешала, но при этом не позволяла ей выйти.

— Ты хмуришься?

— Что-то не так с этой печатью. Я вижу дополнительные охранные знаки, но я не вижу в них смысла. Мне нужно подойти ближе.

— Подойди, — разрешил Элис. — Я теперь тоже вижу линии печати, но знаки, о которых ты говоришь, я не вижу.

Подняла на него вопросительный взгляд. Элис слегка поморщился.

— Это долго объяснять. Лучше присмотрись к печати. Хотя нет, лучше зарисуй ее, тогда и я буду знать, с чем мы имеем дело.

— Хорошо, — согласилась я и достала из сумки тетрадь для конспектов и карандаш.

Пока, сидя на корточках, я схематично зарисовывала печать, Элис просто стоял рядом. Заза снова начала петь и я увидела, что одна из печатей замерцала.

— Элис, попроси Зазу спеть другую песню, — попросила я.

— Зачем?

До хруста запрокинув голову, ответила:

— Кажется, один из символов реагирует на ее песню. Я хочу понять связано ли это с колыбельной или с ее голосом.

Элис кивнул и бесшумно переместился за спину Зазы, наклонился и зашептал на ухо. Девочка ответила, что не знает других песен, но если надо, попробует, и запела, старательно меняя ритм и слова. Символ потемнел, а джинния распахнула глаза и зарычала, но только она это сделала, как запел Элис. Это было неожиданно. Я даже не поверила своим ушам, резко повернулась и, не удержав равновесие, села на попу. Пел Элис изумительно, он повторял колыбельную слово в слово, соблюдал правильный ритм, и символ замерцал ярко и чисто, а Заза, закрыв глаза, крепко заснула. Но куратор не стал рисковать и повторил куплет еще раз, заставив моё сердце забиться чаще.

— Довольна? — вернулся маг.

— Да-а, — дрожащим от восторга голосом, выдохнула я. — Эт-о было з-здорово.

— Концерт окончен, — грубо буркнул он, вмиг разрушив волшебство им же созданное. — Что ты выяснила?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы отдышаться, как после погружения в воду, снова сесть на корточки и опустить голову, чтобы Элис не заметил, как пылают мои щёки.

— Слова песни и ритм не случайны, — глухо заговорила я. — Символ потемнел, когда Заза пела другую песню, и засветился, когда колыбельную пел ты. Теперь я знаю, что это. Если не ошибаюсь, дядя использует нечто подобное на кладбище.