Невиданное

Паук сидел в луче света, падавшего из открытой двери, насторожившийся и готовый убежать. Я задержала дыхание и подняла тапочек.

Как будто почувствовав мои намерения, он чертовски быстро начал убегать. Я последовала за ним, наклонившись и стуча по полу своим тапочком, снова и снова промахиваясь, сжимая зубы, чтобы удержаться от вздрагиваний. Он метнулся в темное укрытие бюро, затем снова перебежал на открытое пространство возле кровати. Я снова замахнулась, но он вскарабкался на одну из ножек кровати и побежал по покрывалу. На верхушке прикроватного столбика он остановился. И уставился на меня.

Я снова подняла тапочек.

Паук перепрыгнул на стену и вскарабкался выше, нырнув за деревянное распятие, висящее над кроватью. Встав как можно дальше, я отодвинула нижний край креста своим тапочком.

Вниз за изголовье кровати упали две вещи. Одной из них была Добрая Матушка. Я присела и увидела, как она отбегает в дальний угол под кроватью. Я метнулась туда, только затем, чтобы увидеть, как она убегает вверх по стене, за шторами. Я сдалась. Я не собиралась трясти их, чтобы отыскать паука. Ведь в этом случае я могла наткнуться на парочку новых.

По пути к двери я остановилась. Вернулась к кровати. Наклонилась, чтобы поискать другую вещь, упавшую, когда я отодвинула крест.

И я нашла еще один кусочек бумаги со знакомым витиеватым почерком.

Судьба в наших руках.

Я уставилась на него. Фрагмент четвертого предложения.

И снова в моей голове пронеслось ощущение стихотворения, что-то вроде стишка, мотив которого я не вполне улавливала.

— Мы выбираем… нарисованный на… к тайне… тишина… пробуждение, и идти на встречу. — Мне казалось, что мои фрагменты тоже должны сюда вписываться. Я почти слышала его.

Я вернулась в свою комнату и открыла маленький кукольный домик. Я вынула листки, которые уже были там, выложила их столбиком, добавив к ним только что найденный. Я снова и снова перемешивала их, пока не решила, что их порядок меня устраивает.

ищи точку, где пересекаются прошлое и будущее

Судьба в наших руках

Все что не делается, делается к лучшему

выбери еще раз

Это были недостающие кусочки. Они вертелись у меня на языке, как имя, почти готовое вырваться наружу, но почему-то всегда ускользающее. Почему все эти обрывки попали ко мне? Это не может быть просто совпадением, ведь так? Здесь должно быть какое-то значение.

Но потом я закатила глаза. Я что, совсем из ума выжила? Кто-то посылает мне сообщение? Нужно собраться.

Я закрыла маленький домик и отправилась на кухню. И заметила что сейчас, дверь в комнату Капитана закрыта.

Прогулка вниз по лестнице и через пустую прихожую, без постоянного тиканья дедушкиных часов, убранных в западное крыло, была странно молчаливой. Как будто дому не хватало сердцебиения. Чем сильнее я прислушивалась, тем сильнее меня окутывала тишина, как будто мир опустел, пока я спала.

Это всего лишь дом и я, иррационально подумала я.

Я остановилась возле вращающейся двери в кухню, прижав руки к дереву, надеясь, что Сэм был с другой стороны.

И тут меня ударили дверью, и я взвизгнула.

— Боже, дитя, — воскликнула Роза, подпрыгивая — не стой так, позади двери, которая может открыться.

— Простите, — приходя в себя, ответила я.

Она придержала для меня дверь.

— Заходи. Я оставила для тебя оладьи. — Она подошла к духовке, вытащила тарелку и поставила ее на салфетку на столе.

— Спасибо, — сказала я. — Это было очень мило.

Она фыркнула.

— Я просто не хотела, чтобы ты устраивала беспорядок в только что вычищенной мною кухне.

— Я стараюсь убирать за собой, миссис Валуа. Я надеюсь, что я не…

Она покачала головой и оперлась о стойку, не смотря на меня, но заговорила с внезапной мягкостью.

— Ты все делаешь хорошо, детка. Всегда. Я не должна была предполагать обратное.

Это был один из тех моментов, когда видишь человека в другой перспективе. Как будто колючая Роза была не такой, какой я привыкла ее видеть. Как будто внутри каждого есть целый набор персонажей, из которого нам показывают одного или двух.

Я не знала, что ответить, и решила сменить тему.

— А где все?

— Родители поехали в Аннаполис, чтобы забрать последние вещи, которые им нужны для завтрашнего вечера. А Сэмми на улице с твоей тетей.

Я кивнула.

— Спасибо. — И я занялась блинами, охваченная завистью. — Сэм всегда с Мэгги.

Грохот застал меня врасплох. Роза уронила тарелку, которую она мыла. Я подпрыгнула.

— Могу я помочь?

Она склонилась над осколками, как будто у нее закололо в боку. Слезы катились по ее лицу. Я чувствовала себя растерянной и беспомощной. Наружная дверь открылась, вошел Джексон, неся охапку дров. Когда он увидел Розу, он бросил дрова возле камина и, обняв ее за плечи, попытавшись проводить ее к креслу.

— Садись, бабушка, я уберу все.

Смутившись, она его оттолкнула.

— Мне нужно лишь немного отдохнуть. Убедитесь, что вы соберете все осколки и протрите все тряпкой. — Она отвернулась и скрылась за вращающейся дверью.

Он с минуту стоял и смотрел, как дверь вращается все медленнее. Затем он направился к чулану за метлой и совком.

— Я все уберу. — Я нагнулась и начала собирать самые большие осколки. Он присел рядом со мной.

Я вернулась назад к своему стулу и неуклюже отправила в рот кусочек, который я даже не знала, смогу ли проглотить. Кусочки фарфора скрежетали, когда Джексон сметал их в совок.

— Это ведь не из-за тарелки, ведь так? — спросила я.

Он покачал головой.

— Двадцать первое декабря, — сказал он. — День, когда умер мой дедушка. Осколки снова проскрежетали, когда он выбрасывал их в ведро.

— Ох, — вырвалось у меня.

Он некоторое время стоял, рассматривая разбитую тарелку.

— Твоя бабушка всегда расстраивалась, когда что-нибудь разбивалось. Она говорила, что у каждой вещи есть история, даже если она не может ее рассказать. Когда что-то разбивается, истории уходят навсегда. — Он поставил ведро на место под раковину. — Тебе кто-нибудь рассказывал, как умер мой дедушка?