Невидимки

— Но нам открылась истина. Мы поняли, насколько мы бесполезны, заменимы, бессмысленны. Мы освобождены ради более великих дел.

— Ну и чем мы будем заниматься? — спросил я. — В смысле, как террористы?

— Всем, чем захотим, — ответил Бастер.

— Понятно. А чего мы хотим?

И снова все посмотрели на Фелипе.

Он выпрямился, очевидно, наслаждаясь всеобщим вниманием. Эта идея была его детищем и он явно гордился ею. Он поставил локти на стол, наклонился вперед и заговорил так, будто командир партизанского отряда разъяснял боевую задачу своим бойцам. Он видел нас неким подобием мстителей. Мы пережили преследование финансовых, интеллектуальных авторитетов. Мы прекрасно понимали, что это такое — быть отвергнутыми, забытыми и невидимыми. Именно поэтому, говорил он, благодаря пережитому опыту, именно потому, что мы видели всю подноготную этого общества, мы поняли, что нужно делать. И как именно делать. Если мы всё грамотно продумаем и проведём, мы совершим глобальные перемены.

Все активно закивали, будто искренне верили его словам. Я тоже начал кивать, испытывая гордость за то, что стал частью всего этого. Но вместе с тем, я задумался, а все ли искренне разделяли эти утопические идеи.

Или мы лишь хотели хоть раз в жизни стать частью чего-то большего.

— Но ведь мы и правда… террористы? — спросил я. — Мы будем заниматься взрывами, похищениями людей и прочими… терактами?

Фелипе уверенно кивнул.

— Мы начали с малого и постепенно движемся вперёд. Мы вместе не так давно, но уже разгромили «Макдональдс», «Кей-Март», «Краун Букс», «Блокбастер» и несколько других крупных сетей. Изначально мы хотели ударить по тем, кто нас угнетал, нанести финансовый ущерб известным брендам, тем, кто превозносит узнаваемое над неузнаваемым. Но мы очень быстро поняли, что сами теракты не что иное, как рекламная площадка для тех или иных групп. Они служат привлечению внимания. Отдельные акции не решат существующих проблем, однако они привлекают к ним внимание общественности, позволяют сконцентрироваться на их решении. Отвечая на твой вопрос, скажу, что слово «террористы» это скорее преувеличение. Мы ещё ничего не взрывали и не угоняли самолёты. — Он ухмыльнулся. — Пока.

— Пока?

— Как я сказал, мы работаем над этим, разрабатываем методы усиления активности.

— И чего вы в итоге хотите добиться?

Фелипе откинулся на стуле.

— Хотим добиться известности.

Официантка принесла еду и напитки и я жадно набросился на обед, пока остальные переключились с объяснения основ на ежедневные дела.

Фелипе в этом обсуждении участия не принимал. Он держался в стороне, будто даже над нами, я решил, что он знает и понимает гораздо больше, чем все мы.

Я доел бургер. Две официантки опустили жалюзи на западные окна ресторана. Я посмотрел на часы над кассой. Время перевалило за три часа.

У меня оставался ещё один вопрос, ответ на который мне никто пока так и не дал. Я отложил вилку и сделал глубокий вдох.

— Так, что мы такое? — спросил я. — Почему мы такими родились? Или мы стали такими со временем? Что… что мы такое? — Я осмотрел сидящих за столом, но никто не посмотрел на меня в ответ. Они чувствовали себя неуютно.

— Мы — другие, — ответил Фелипе.

— Но, кто мы?

Повисла тишина. Даже Фелипе впервые с нашей встречи на улице выглядел каким-то неуверенным.

— Мы — Невидимки, — сказал Бастер.

— Я в курсе… — начал я, но замолчал и посмотрел на него. — Откуда в наших головах появилось это слово — «Невидимки»? Кто нам это внушил?

Он пожал плечами.

— Я не знаю.

Фелипе понял, к чему я клонил.

— Да! — уверенно воскликнул он. — Мы все думали над этим словом, так ведь? Оно пришло ко всем нам на ум по отдельности.

— Я не до конца понимаю, что оно означает. И означает ли вообще хоть что-нибудь. Слишком странно, чтобы быть просто совпадением.

— Оно означает то, что означает, — ответил Фелипе. — Оно означает, что нам предначертано быть террористами.

— Знак судьбы, — сказал то ли Томми, то ли Джон.

Мне от этих слов стало неприятно. Я не считал, что мне что-то было «предначертано». Я не считал, что бог просто взял и указал на нас десятерых. Мне не нравилась сама мысль о том, что мы подчинялись чьей-то могучей сверхъестественной воле.

Фелипе взглянул на часы.

— Уже поздно, — сказал он. — Пора ехать.

Он достал из кармана купюру в двадцать долларов и швырнул на стол.

— Этого хватит? — поинтересовался я.

Фелипе улыбнулся.

— Это не важно. Даже если не хватит, они всё равно ничего не заметят.

На парковке мы расстались, договорившись завтра утром встретиться у здания городского суда в Санта Ане. Фелипе заявил, что у него появился план, как подгадить американской системе правосудия, но для начала нужно будет провести испытания.

Он намеревался поехать домой со Стивом, но по пути к его «Тойоте» обратился ко мне:

— Так ты с нами?

— Разумеется, — ответил я.

«Разумеется».

Утром я убил человека, а затем весь день провёл в компании совершенно незнакомых людей, называвших себя террористами, и уже считал себя одним из них, был готов участвовать в любых их акциях, будто так и надо.

— Тогда будь готов к 7:30. Заедем сначала позавтракать.

Я кивнул.

— Хорошо.

Я поехал домой.

Они приехали ровно в 7:30. Все. Стояли и ждали прямо на пороге моей квартиры. Я только что вышел из душа, даже не успел толком одеться и открыл дверь, будучи в одних джинсах. Я был рад их видеть. Всю предыдущую ночь я провёл в размышлениях, пытаясь понять, почему я не проявил ни капли сомнения или любопытства. Почему я просто принял их идеи, пошёл за ними следом. Но, когда я увидел их утром, все мои ночные сомнения отпали сами собой. Я — один из них. Я раньше никогда ни в чём не участвовал, мне просто было приятно, что я не один такой.

Я был чрезвычайно рад их видеть и, приглашая к себе, широко ухмылялся. В крошечную квартирку набилось восемь человек.

— Ого, — восхищенно воскликнул Джеймс. — Да тут круто.

Я оглядел собственное жилище, взглянул на обстановку его глазами и впервые после перестановки я заметил, что тут действительно круто.

Я оделся, причесал волосы, и мы отправились в «Макдональдс», где позавтракали яичным бисквитом. Мы ехали на трёх машинах. Я сел к Джеймсу и Фелипе в его «Дарт».

Мы как будто знали друг друга всю жизнь. Никто ко мне не относился как к новичку, как к пришельцу. Я мгновенно влился в коллектив, я словно оказался дома, среди близких друзей.

Нет, не друзей.

Среди братьев.

Суд начинал работу в 9 утра, но мы приехали раньше, в 8:30. Фелипе извлёк из багажника объёмную холщёвую сумку. Мы спросили, что это, но он вместо ответа лишь улыбнулся. Мы пошли следом за ним в зал, где рассматривали нарушения ПДД и расселись на галерее, где обычно находились защитники и представители общественности.

— Ну и что будем делать? — поинтересовался Джеймс.

— Увидишь, — ответил ему Фелипе.

Зал потихоньку заполнялся нарушителями и членами их семей. Вышел клерк и зачитал список имён. В зале появился пристав, следом за ним вышел судья, представленный приставом, как «достопочтенный судья Селуэй». Началось слушание первого дела, перед судьёй предстал офицер полиции и дредастый чёрный парень, представившийся таксистом. Они принялись излагать обстоятельства поворота под запрещающий знак.