Невидимки

Когда обсуждение стихло, Фелипе выкрикнул:

— Судья Селуэй — поц!

Судья и остальные в зале начали оглядываться. На суд пришло немало народу, но все они были рассредоточены и рядом с нами сидела лишь одна латиноамериканская пара.

— Твоя дочь ебет себя свиной колбасой! — снова выкрикнул Фелипе. Он ухмыльнулся и наклонился ко мне. — Давай, — прошептал он. — Крикни что-нибудь!

— Нас арестуют за неуважение к суду! — прошептал я в ответ.

— Они нас не видят. О нас забывают в ту же секунду, как посмотрят в нашу сторону. — Он пихнул меня в бок. — Давай. Крикни.

Я глубоко вдохнул.

— Сосни хуйца! — крикнул я.

Судья поднял молоточек.

— Довольно! — произнес он. Он что-то сказал приставу и тот подошёл к перилам, ограждавшим наш сектор.

— Пиздюк! — выпалил Бастер.

— Хуесосина! — добавил Томми.

Судья ударил молоточком. Пристав взглянул на нас, над нами, мимо нас. Латиноамериканская парочка начала оглядываться в поисках источника шума.

— Мамку твою в сраку драл! — крикнул я, затем повернулся к Фелипе и улыбнулся. Мне понравилось выкрикивать гнусности.

— Пиздюк! — повторил Бастер.

— Пожуй говна! — вновь крикнул я. В моём голосе, как и у остальных, был слышен гнев. Не знаю, на что именно я злился, но я злился. Я был очень зол. Чрезвычайно разозлён. Я был обозлён на судьбу, на мир, на всё, что довело меня до такого состояния, в моих выкриках сквозила ярость и отчаяние.

— Я ссал в рот твоей сестре, а той всё было мало! — кричал я.

— Толстожопый, обосраный мудозвон! — вступил Джеймс.

Фелипе раскрыл сумку и вытащил из неё упаковку яиц.

Я рассмеялся.

— Давайте, шустрее, — сказал он, передавая коробку.

Мы принялись швырять яйца. Одно попало в фуражку пристава и сбило её на пол. Второе тут же разбилось о его лысую голову. Судья склонился над столом, укрываясь от летевших в его сторону яиц. Те разбивались о столешницу и стену за его спиной. Я швырнул своё и попал судье прямо в грудь, по чёрной тунике потёк желток. Объявив перерыв, судья скрылся в служебном помещении.

Мы быстро израсходовали весь «боезапас», Фелипе подхватил сумку и встал.

— Ладно, парни. Валим.

— Но мы же только начали, — возразил Стив.

— Мы хоть и зовёмся Невидимками, но по факту таковыми не являемся. Останемся здесь, нас заметят. Сваливаем. — С этими словами он вышел из зала суда, остальные последовали за ним.

Перед уходом, Бастер крикнул в третий раз:

— Пиздюк!

Я слышал крики пристава, затем дверь закрылась.

Мы все ощущали прилив адреналина, наши души пели. Мы неслись по коридорам здания суда, смеялись и обсуждали произошедшее, повторяли самые веселые реплики и добавляли то, что хотели бы крикнуть, но почему-то не додумались.

— Сработало, — не без удивления заметил Фелипе и повернулся ко мне. — Представь, если мы сорвём крупное слушание, из тех, что освещает пресса. Представь, какой эффект это даст. Мы попадём в новости.

— И что дальше? — спросил Стив. Мы распахнули стеклянные двери главного входа и вышли на улицу.

Фелипе ухмыльнулся, одну ладонь он положил на плечо Стива, другую на Джеймса и произнес:

— Не переживайте, парни. Мы что-нибудь придумаем. Что-нибудь придумаем.

2.

Братья.

Мы продолжали общаться, и хоть я и предпочёл бы компанию террористов другого типа, они мне нравились. Честно говоря, я был настолько вдохновлён тем, что нашёл таких же, как я, других Невидимок, что был бы рад, даже если бы возненавидел Фелипе и его соратников.

Но они мне нравились.

Очень нравились.

Складывалось впечатление, что, несмотря на заявления Фелипе, они ещё не были до конца сложившейся группой. Но с моим появлением что-то изменилось, будто все детали встали на места. Я не привнёс ничего нового, никаких новых идей, ни новых целей, но я словно стал неким катализатором, связующим звеном, соединившим группу людей по интересам в нечто целое.

В первую неделю Фелипе проводил большую часть времени со мной. Он пытался выяснить мою подноготную, настраивал меня нужным образом, старался привить мне свои взгляды. Для него казалось важным, чтобы я принял концепцию Ужаса Простых Людей. Я принял её, о чём раз за разом ему повторял, но он продолжал снова и снова её излагать и пояснять, будто считал себя миссионером, а меня язычником, не желавшим принять его учение.

Первое время я переживал, что убийство Стюарта приведет ко мне, что полиция сложит два плюс два и быстро выяснит, что с его гибели я ни разу не появлялся на работе. Когда в субботу утром ко мне зашёл Фелипе, я решил, что это полиция. Однако он быстро разъяснил мне, что никого из террористов не задерживали и даже не допрашивали. Вероятнее всего, мои коллеги напрочь забыли обо мне и даже не упомянули моё имя в разговоре с полицией.

Новость об убийстве Стюарта не появилась ни в «Вестнике округа Оранж», ни в «Лос-Анджелес Таймс».

Целую неделю мы провели в отпуске. Мы валяли дурака, пока Фелипе составлял планы новых терактов, и эта неделя показалась мне самой лучшей в жизни. В январе внезапно потеплело, и мы отправились на пляж. Так как никто нас не замечал, по словам Фелипе, мы могли свободно таращиться на заполнивших пляж женщин, к собственному удовольствию. Мы открыто обсуждали их формы, выстраивали их в соответствии с придуманным нами рейтингом. Мы могли выбрать одну женщину и наблюдать только за ней, смотреть, как она плавает и загорает, как поправляет купальник и чешет промежность, думая, что её никто не видит. Всё это время кто-нибудь из нас выступал в роли комментатора. Поддавшись общему настроению и безумной браваде, Бастер принялся ходить среди одиноко сидящих девушек и развязывать им купальники.

Мы съездили в Диснейленд и Ноттс Берри Фарм [10] , пролезали на аттракционы мимо смотревших куда угодно, только не на нас охранников. Мы ходили по торговым центрам и воровали из магазинов, соревнуясь, кто сумеет вынести самую громоздкую вещь. Мы бегали между отделами, смеялись, когда увидели, как Бастер выносил из «Радио Шэк» огромный бум-бокс. Мы пошли в кино, кто-то один покупал билет, затем открывал двери остальным. Мы будто снова стали детьми, или теми детьми, какими нам никогда не хватало духа быть. И это было прекрасно.

10

Тематический парк в Калифорнии.

Помимо прочего, мы разговаривали. Рассказывали о своих семьях, о жизни, о работе, о том, каково это — быть Невидимкой, о том, что бы мы сделали, будучи Ужасом Простых Людей. Как выяснилось, женаты были лишь Дон и Бастер. Жена Бастера скончалась, а супруга Дона сбежала от него с консультантом по безопасности. Что касается остальных, лишь у Фелипе и Билла были девушки. На других женщины, как и остальное общество, не обращали никакого внимания.

Я не считал произошедшее со мной каким-то «знаком судьбы», но всё же полагал, что да, в нашем нынешнем состоянии был заложен какой-то особый смысл. Может, у высших сил были на нас определенные планы, хотя непонятно, должны ли эти планы привести нас к какому-то величию, или же мы просто должны оттенять нелепость современной культуры.