Невидимый

— Носков у меня нет, — сказал Нильсон и протянул сапоги Хаммарлунду. Тот нагнулся, натянул сапоги и засунул в них штанины. Форс листал серо-коричневую палку.

— Идем, — сказал Хаммарлунд.

Они втроем пошли по тропинке.

Форс, Хаммарлунд и Нильсон свернули к коричневому домику с бетонными грибами во дворе. Скамейка неподалеку от дома Берга была накрыта полиэтиленом, вся территория была огорожена синей лентой с надписью « Полиция». Под огромной сосной стояла женщина в форме и белом плаще. Ее волосы были собраны в хвост. Внутри ограждения лежала большая куча листьев и травы. Казалось, она недавно была перевернута. Нильсон показал на нее пальцем.

— Он лежал тут, зарытый. Мы никогда не нашли бы его без собаки. Я думал, он мертвый, но он был жив. «Скорая помощь» приехала почти сразу же. Мы укутали парня всеми одеялами, которые у нас нашлись. Я позвонил родителям.

Нильсон медленно покачал головой. По его лицу стекали капли дождя. Казалось, старый полицейский плакал.

Хаммарлунд огляделся.

— Вы нашли что-нибудь еще?

— Следы около скамейки. Видимо, те, кто его бил, были уверены, что он умер. Они попытались куда-то нести его, но он оказался слишком тяжелым. Они подтащили его за ноги, бросили в компост, завалили и ушли домой.

Хаммарлунд стер влагу с лица.

— Пресса уже тут?

— Еще нет, — ответил Нильсон.

— Это лишь вопрос времени, — сказал Хаммарлунд. — Когда явятся, пошлите их ко мне.

— Слушаюсь, — ответил Нильсон.

Хильмер полз по мокрой траве. Он замерз и весь дрожал. И он шептал о том, как он тоскует по Эллен. Где ему найти Эллен? Пожалуйста, отведите его к Эллен!

Но никто не слышал его и не видел, потому что Хильмер был невидимый.

Как и его тоска.

Как и его жизнь.

Гнилые осенние листья во рту.

Форс перегнулся через ленту, натянутую вокруг компостной кучи, взял коричневый лист и понюхал его. Дождь усилился. Женщина в белом плаще подошла к Хаммарлунду, указала рукой в сторону леса и подняла воротник.

— Может, лось? — сказал Хаммарлунд.

Форс сгреб пригоршню листьев и положил ее в карман брюк.

— Стенберг и Юхансон тут уже все осмотрели?

— Конечно, — ответил Нильсон, — они даже взяли кусок скамейки на экспертизу.

И Нильсон показал на прикрытую полиэтиленом скамейку.

— Они оба здесь были?

— Оба. Седерстрем с собакой в лесу. У парня не было ботинка, когда мы нашли его. Седерстрем отправился его искать.

Форс подумал, что уже увидел тут все что надо.

— Мы поедем в участок.

Он повернулся к женщине в белом плаще. Ее звали Гунилла Стремхольм, и она только что окончила школу полиции.

— Когда появятся журналисты, посылайте их прямо к Хаммарлунду. И ни слова. Если они захотят пробраться за ограждение, пугайте их злыми собаками. Понятно?

Стремхольм кивнула.

— К обеду Нильсон пришлет кого-нибудь вам на смену.

Стремхольм снова кивнула. Форс заметил, что она дрожит от холода.

— Мы ушли, — сказал он.

И Хаммарлунд, Нильсон и Форс отправились обратно к машинам. Дождь вновь усилился.

Закутанные в плащи Стенберг и Юхансон сидели в автобусе. Они передавали друг другу термос. Из-за сильного дождя с улицы их было практически не видно.

Хаммарлунд отдал Нильсону сапоги и сел за руль. Вереница машин двинулась к шоссе. По дороге они встретили светло-голубой «опель» с надписью « Пресса». За рулем сидела Анника Боге в ярко-желтой зюйдвестке.

В участке все собрались в кабинете Нильсона. Стульев на всех не хватило. Хаммарлунд устроился у стены. Никто не снял головных уборов. Из города прибыл еще один полицейский. Мартинсон, почти два метра ростом. С ним приехал его коллега Сван.

Все сели полукругом. Мартинсон вытянул длиннющие ноги и скрестил их. Все воззрились на Форса. Он откашлялся.

— Стенберг и Юхансон идут к Бультерману, Мартинсон и Сван — к Мальмстену, Нильсон и я берем Тульгрен. Всем подозреваемым недавно исполнилось шестнадцать. По закону они еще дети. Мы делаем домашний обыск и забираем всю одежду, в которой они могли выходить на улицу, особенно брюки и обувь. Следите, чтобы подростки не видели друг друга и тем более не разговаривали между собой. На все вопросы ответ один — их взяли на допрос по поводу исчезновения человека, после обеда они будут отпущены. Что неясно?

— Где они живут? — пробормотал Мартинсон. Он был родом из Мальме, но женился и попал «на север страны», как он говорил. «Север страны» он выговаривал с некоторым презрением.

— Нильсон покажет на карте, — ответил Форс. И Нильсон показал нужный район на настенной карте.

— Тогда в путь, — сказал Мартинсон и поднялся.

Хаммарлунд подошел к Форсу:

— Я сейчас еду в город. Если вы не найдете никаких прямых улик, то отпускаете всех до часу дня. Если увидите, что придраться уж точно не к чему, отпускаете их еще раньше.

— Я найду, к чему придраться, — ответил Форс.

Хаммарлунд поднял кустистые брови, как будто сомневаясь в словах Форса. Затем он повернулся и вышел. Нильсон и Форс остались одни.

— Ты насквозь мокрый, — сказал Нильсон. — Одолжить тебе свитер?

Не дожидаясь ответа, он открыл гардероб, достал светло-голубой шерстяной свитер и протянул его Форсу.

— Он теплый, возьми. Там на локте дырка — у меня этот свитер уже целую вечность. Хочешь еще сухие носки?

— Спасибо, — сказал Форс, чувствуя, что в ботинках хлюпает вода.

Он стянул с себя совершенно мокрую замшевую куртку, надел шерстяной свитер поверх фланелевой рубашки и поменял носки.

— Ну вот, — сказал Нильсон. — Подумать только, как чертовски холодно, а ведь уже середина мая.

— Расскажи мне еще раз про семью Тульгрен. — попросил Форс.

Нильсон остановился посередине комнаты и задумчиво потер подбородок.

— Берит сейчас тридцать пять. Она родила ребенка от парня из Гранинга. Он слинял, как только родилась Аннели. Через несколько лет Берит сошлась с Лудде. Он примерно на десять лет ее старше, раньше у него была фирма по перевозке грузов. Еще он держал рысаков. Зарабатывал на лошадях много денег. Затем все пошло прахом. Пару раз он был арестован за управление машиной в нетрезвом состоянии, кроме того, подозревался в сбыте краденого, а еще эта история с киоском в прошлом году. Он сидел в засаде и ждал, когда появятся воры, и в результате сломал одному из них ключицу. Лудде посадили на несколько месяцев, вор отделался денежным штрафом. Людям такое решение суда не понравилось, и Лудде сразу стал народным героем. У девочки проблемы начались еще в начальной школе. Она была толстая, одноклассники ее дразнили. Как-то раз набросились на нее и чуть не задушили платком. Аннели было тогда лет десять. Девчонка неглупая, это точно, но… Нильсон замолчал.

— Но что?

— У нее во взгляде что-то пугающее.

— Вот как?

— Наверное, так нельзя говорить, но я не позволил бы своим детям играть на улице, если бы Аннели гуляла неподалеку.

— Она такая страшная?

— Есть родители, которые пригрозили не пускать своих детей в школу, если не будут приняты меры в отношении Аннели. Она дерется, и очень жестоко. Мне поступало довольно много жалоб. — Нильсон развел руками. — Но это не мое дело, я все передавал в социальную службу