Невидимый

III Тысяча и одна бутылка

Тамъ вотъ какъ случилось, что 29 февраля, въ самомъ начал оттепели, это странное существо было выкинуто изъ безконечности въ деревню Айпингъ. На слдующій день привезли по слякоти его багажъ, а багажъ былъ очень замчательный. Была въ немъ, правда пара чемодановъ, которые могли бы принадлежать любому разумному человку, но, кром того, былъ ящикъ съ книгами, объемистыми, толстыми книгами, частью написанными весьма неразборчивымъ почеркомъ, и больше дюжины плетеныхъ корзинъ, ящиковъ, коробокъ съ какими-то уложенными съ солому предметами, какъ показалось Голлю, полюбопытствовавшему запустить руку въ солому, — стеклянными бутылками. Незнакомецъ не вытерплъ и, пока Галль заболтался немножко, готовясь помогать при выгрузк багажа, вышелъ навстрчу Фиренсайдовой телг, закутанный, по обыкновенію, въ пальто и шарфъ, въ шляп и перчаткахъ. Онъ подошелъ, не замчая Фиренсайдовой собаки, которая обнюхивала ноги Голли съ интересомъ диллетанта.

— Вносите-ка поскоре ящики, — сказалъ онъ, — я ужъ и такъ ждалъ порядочно.

И, сойдя съ крыльца къ задку телги, онъ хотлъ было взять тамъ одну изъ корзинъ. Но едва завидла его собака Фиренсайда, какъ сердито зарычала и ощетинилась, а когда онъ сбжалъ со ступенекъ, — сдлала нершительное движеніе впередъ и потомъ прямо бросилась на него и вцпилась ему въ руку.

— Цыцъ! — крикнулъ, отскакивая, не отличавшійся мужествомъ по отношенію къ собакамъ Галль.

— Кушъ! — заревлъ, хватаясь за хлыстъ, Фиренсайдъ.

Зубы собаки скользнули по рук незнакомца, послышался ударъ, собака подпрыгнула бокомъ и рванула его за затрещавшія панталоны. Но въ эту минуту тонкій конецъ Фиренсайдова хлыста достигъ, наконецъ, его собственности, и собака съ отчаяннымъ визгомъ скрылась подъ телгой. Все это произошло въ нсколько секундъ. Никто не говорилъ, вс кричали. Незнакомецъ быстро оглянулся на свою ногу и разорванную перчатку, нагнулся было къ ног и опрометью бросился по ступенькамъ въ гостиницу. Слышно было, какъ онъ стремглавъ бжалъ по корридору и вверхъ по лстниц, въ свою спальню.

— Ахъ ты, негодница! — говорилъ между тмъ Фиренсайдъ, слзая съ телги съ хлыстомъ въ рук.

Собака внимательно наблюдала за нимъ черезъ спицу колеса.

— Пожалуй-ка сюда! — продолжалъ Фиренсайдъ. Ну, вылзай, что ли!

Галль глядлъ на низъ, разинувъ ротъ.

— А вдь тяпнула она его! — сказалъ онъ. Пойти посмотрть, что съ нимъ такое.

И онъ поплелся вслдъ за незнакомцемъ. Въ корридор ему попалась мистрессъ Галль.

— Возчикова собака… — сказалъ онъ ей и прошелъ прямо наверхъ.

Дверь въ комнату прізжаго была полуотворена; Галль толкнулъ ее и вошелъ безъ всякихъ церемоній, такъ какъ обладалъ отъ природы сострадательнымъ сердцемъ.

Штора была спущена, и въ комнат сумрачно. Передъ глазами Галля мелькнуло на мгновеніе что-то очень странное, — какъ будто рука безъ кисти, взмахнувшая въ его сторону, и лицо изъ трехъ огромныхъ неопредленныхъ блыхъ пятенъ, очень похожая на громадную блдную чашечку Анютиныхъ глазокъ. Затмъ что-то сильно ударило его въ грудь, вышвырнуло вонъ, дверь съ трескомъ захлопнулась и заперлась изнутри.

Все это произошло такъ быстро, что онъ не усплъ ничего разобрать. Взмахнули какія-то неопредленныя формы, его толкнуло, — и вотъ онъ стоялъ теперь одинъ на темной площадк лстницы и недоумвалъ, что такое было т о, что онъ видлъ. Минуты черезъ дв, когда Галль вернулся къ маленькой групп, собравшейся у входа въ гостиницу, Ференсайдъ вторично разсказывалъ съ самаго начала все происшествіе, мистрессъ Галль ворчала, что собакамъ вовсе не полагается кусать ея жильцовъ; мистеръ Гокстеръ, лавочникъ съ противоположной стороны улицы, разспрашивалъ, а Санди Уоджерсъ изъ кузницы давалъ совты; кром того, женщины и дти длали глупыя замчанія; «Ужъ меня-то она бы не укусила, шалишь! — Такихъ собакъ и держать-то не годится. — А за что жъ она его укусила-то?» и т. д.

Галлю глазвшему на нихъ съ крыльца и прислушивавшемуся къ разговорамъ, самому казалось теперь невроятнымъ, чтобы наверху, на его глазахъ могло произойти нчто до такой степени необыкновенное. Лексиконъ его, вдобавокъ, быть слишкомъ ограниченъ для передачи его впечатлній.

— Да говоритъ: ничего ему не нужно, — отвчалъ онъ на разспроси жены.

— Давайте-ка лучше внесемъ багажъ.

— Сейчасъ же надо прижечь, — сказалъ мистеръ Гокстеръ, — особенно, если воспалилось.

— Я бы ее застрлила, вотъ что! — сказала женщина въ толп.

Вдругъ собака опять зарычала.

— Пошевеливайтесь! — крикнулъ сердитый голосъ изъ двери, и на порог появилась закутанная фигура незнакомца съ поднятымъ воротникомъ и опущенными внизъ полями шляпы.

— Чмъ скоре вы внесете вещи, тмъ лучше.

По словамъ очевидца, панталоны и перчатки на незнакомц были другія.

— Вы поранены, сэръ? — спросилъ Фиренсайдъ. Я очень жалю, что собака…

— Пустяки, — отвчалъ незнакомецъ, — даже не оцарапанъ. Поспшите съ вещами.

Дале, по увренію мистрессъ Галль, слдовало произнесенное про себя ругательство.

Какъ только первая корзина, по приказанію незнакомца была внесена въ пріемную, онъ бросился на нее съ большимъ азартомъ и началъ ее распаковывать, разбрасывая кругомъ солому, съ полнымъ пренебреженіемъ еъ коврамъ мистрессъ Галль. Изъ соломы появлялись бутылки: маленькіе, пузатые пузыречки съ порошками, тонкія и длинныя стклянки съ цвтными и блыми жидкостями, узкія бутылочки съ надписями: «ядъ», круглыя бутылки съ длинными горлышками, большія бутыли изъ благо стекла, бутылки со стеклянными пробками, бутылки съ сигнатурками, съ притертыми пробками, съ кранами, съ деревянными шляпками, изъ-подъ вина, изъ-подъ прованскаго масла, — в вс эти бутылки онъ разставлялъ рядами на шифоньерк, на камин, на стол, подъ окномъ, на полу, на книжныхъ полкахъ, — всюду. Во всей Брамбльгорстской аптек не набралось бы и половины всего этого… Зрлище было внушительное. Одинъ за другимъ, распаковывались коробы, нагруженные бутылками, пока, наконецъ, не опустлъ шестой, и не выросла на стол цлая груда соломы; кром бутылокъ и пузырьковъ, въ коробахъ было нсколько пробирныхъ трубокъ и тщательно упакованные всы.

Какъ только все это было разложено, незнакомецъ сейчасъ же подошелъ къ окну и принялся за работу, нисколько не заботясь о разбросанной всюду солом, потухшемъ камин, оставшемся па двор ящик съ книгами, чемоданахъ и прочемъ багаж, отправленномъ наверхъ.

Когда мистрсссъ Галль принесла ему обдать, онъ былъ уже такъ погруженъ въ занятія, что сначала и не замтилъ ея. Она смела солому и съ нкоторымъ ожесточеніемъ, которое объяснялось состояніемъ пола, поставила на столъ подносъ съ посудой. Тутъ только незнакомецъ слегка повернулъ къ ней голову и тотчасъ опять отвернулся, но она успла замтить, что очковъ на немъ не было, — они лежали на стол рядомъ и ей показалось, что глазныя впадины у него удивительно какія глубокія. Онъ тотчасъ надлъ очки и повернулся къ ней лицомъ.

Мистрессъ Галль только-что хотла пожаловаться на заваленный соломой полъ, но незнакомецъ предупредилъ ее.

— Прошу васъ не входить не постучавшись, — сказалъ онъ тономъ неестественнаго раздраженія, по видимому, особенно ему свойственнаго.

— Я стучалась… да должно быть…

— Можетъ быть, вы и стучались, но въ моихъ изслдованіяхъ, въ моихъ чрезвычайно важныхъ и необходимыхъ изслдованіяхъ, малйшій перерывъ, скриръ двери… Я долженъ просить васъ…

— Конечно, сэръ. Вы вдь можете запирать двери, если вамъ угодно. Во всякое время.