Невинная для миллиардера

Последние слова оказалось очень трудно произнести, как будто их вытягивали из меня тисками.

— Прекрати, — сказал он.

— Хорошо. Тогда дай согласие на развод, и я навсегда исчезну из твоей жизни.

— Не делай этого, — взмолился он. — И не говори этого. Ничего из этого. Возьми свои слова обратно. И не благодари меня. — Он умолял, его голос был чуть громче шепота. — Не оставляй меня.

Я уставилась на него.

— Это все из-за денег? Твой отец не станет финансировать твой бизнес, если мы разведемся?

Это было мелочно, но я должна была знать.

Он сверкнул глазами.

— Мой отец уже вывел свой первоначальный капитал. Он сделал это, как только ты подала на развод. Это не имеет значения. Я уже нашел других спонсоров. К черту деньги моего отца. Деньги не имеют к этому никакого отношения. Это касается нас. Я не хочу развода.

Даже после этих слов я все еще была полна решимости порвать все связывающие нас нити. За считаные месяцы он разбил мне сердце слишком сильно, чтобы я могла снова рисковать.

— Все, что ни делается, — делается к лучшему. — В тот момент я была уверена в этом. Я повернулась, чтобы уйти.

— А что, если это не так? — спросил он у моей удаляющейся спины. — Что, если это к худшему? Тогда ты не уйдешь?

Я повернулась и взглянула в его глаза.

— Зачем мне это? Назови мне хоть одну вескую причину остаться.

В глубине души я ждала от него признания в любви. Возможно, оно смогло бы изменить мое решение, но он никогда не лгал мне. Зачем начинать сейчас?

Его молчание было доказательством правильности моего решения.

Я повернулась, чтобы уйти. Моя рука лежала уже на дверной ручке, когда он заговорил.

— Я никогда не лгал тебе.

Казалось, он выдергивал слова прямо из моего мозга, бросая их мне, как будто они должны что-то значить. Как будто они могут что-то изменить.

— Ну и что? — саркастически заметила я. — Ты думаешь, что прямое предательство менее болезненно, чем ложь? Почему, черт возьми, то, что ты не солгал, должно иметь какое-то значение? Было бы даже лучше, если бы ты врал мне.

— Это важно, потому что это означает, что, когда я действительно даю тебе обещания, я их непременно сдержу.

— Я не буду требовать от тебя никаких обещаний, Максим. Ты теперь свободен. Это именно то, чего ты хотел с самого начала.

— Это не то, чего я хочу сейчас.

Его страдальческое выражение лица заставляло меня хотеть поверить в эти соблазнительные слова. Я не могла этого вынести. Эти слова заставляли меня чувствовать себя разбитой.

— Кстати, что там с Кристиной? Ты отец ее ребенка?

Он вздрогнул, делая шаг назад.

— Я все еще не знаю. Она тянет время. Я бы хотел, чтобы она просто избавила меня от этих страданий.

Я с трудом сглотнула.

— Знаешь, ты делаешь то же самое с нашим разводом. А теперь избавь, пожалуйста, от страданий меня.

Глава 40

Кира

Максим не отстал от меня в той степени, которой я надеялась, но он дал свое согласие на развод. Наши еженедельные часовые свидания были за гранью странного.

За гранью странного — в смысле натянуто-вежливые. Почти дружелюбные, но напряженные.

Наша первая встреча состоялась в переполненной кофейне в центре Москвы. Я выбрала именно это заведение из-за полного отсутствия интимности. Я надеялась, что для нас не найдется свободного столика. Но либо мне не повезло, либо с Максом все всегда шло не по плану, потому что он был там и ждал меня за относительно уединенным столиком в углу. Евгений указал на него через несколько секунд после того, как мы вошли, но мои глаза уже и так приметили его.

Он встал, когда увидел меня. Он был болезненно серьезен в строгом костюме и галстуке, темные непослушные волосы были особенно тщательно зачесаны назад.

Максим направился в мою сторону. Он выглядел нервным и встревоженным.

Мне ничего так не хотелось, как сказать «К черту все»!», схватить его за руку и прыгнуть в ближайшую постель. Я хотела, чтобы он делал со мной абсолютно все, что захочет. Этого хотели мое тело и мое сердце.

Я жалкое создание. Все наши контракты были аннулированы, но это не имело значения. Все выглядело так, как будто я все еще принадлежала ему.

Неимоверным усилием воли мне удалось заткнуть это желание. Между нами ничего не изменилось. Независимо от того, насколько искренними были его глаза, он все еще оставался мужчиной с беременной любовницей на стороне, мужчиной, который разбил мое сердце за несколько коротких месяцев.

«Разумнее свалить отсюда, пока у меня еще остаются какие-то остатки самоуважения», — твердо сказала я себе в миллионный раз.

Но мои ноги автоматически несли меня к нему во время всего этого мазохистского мыслительного процесса, и не успела я опомниться, как оказалась от него на расстоянии вытянутой руки. Он схватил меня за плечи, притягивая достаточно близко, чтобы поцеловать. Я думала, что он хочет поцеловать меня в губы — смелый великолепный ублюдок, — но он просто чмокнул меня в щеку, прежде чем отстраниться и серьезно посмотреть на меня.

Я сделала очень глубокий вдох, когда он прижал меня к себе, и вдохнула его запах. Боже, это будет тяжело.

Я опоздала примерно на пять минут, поэтому, когда мы сели друг напротив друга, я спросила:

— Ты долго меня ждал?

Его глаза пристально смотрели на меня, в них светилось что-то горько-сладкое, чему я не могла или, возможно, не хотела давать названия.

— Тысячу лет.

— Не надо, — предупредила я его; мой голос был спокойным, в отличии от сердца. — Не пытайся очаровать меня. Я здесь только потому, что ты не оставил мне другого выбора.

Он поднял руки вверх, но на его лице не было улыбки.

— Я больше так не буду, барыня. Как ты? Я скучаю по тебе.

И так далее. Я установила таймер и ушла ровно через час.

Встретиться в кофейне было ошибкой, поэтому неделю спустя мы встретились у палатки с хот-догами на Воробьевых горах. Я решила, что, если мы будем есть на улице, я смогу найти, чем занять руки, кроме как крепко сжимать их под столом, подавляя желание дотронуться до него.

Снова ошибка.

Быть рядом с ним, даже среди толкающихся толп туристов, было хуже, чем сидеть напротив него. В один момент он взял меня за руку. Я отдернула ее, покраснев.