Невинная для миллиардера

В том, что Агата передавала мне сообщения от моего мужа, не было ничего из ряда вон выходящего. Мы никогда не общались напрямую.

Это было почти смешно. У меня даже не было номера его телефона. Наши люди общались за нас.

— Ты хочешь, чтобы я занималась, как подобает леди? — спросила я резким тоном. — По-моему, ты суешь нос не в свое дело, Агата.

Она стала ярко-красной от гнева.

— Я не понимаю, — яростно выпалила она, — как он мог выбрать ту, у которой нет ни грамма приличия и чувства такта? Что он увидел такого, что заставило его выбрать такую безродную шлюху, как ты, я никогда не пойму.

К концу этой речи у нее чуть не пошла пена изо рта.

Ах. Вот она, настоящая Агата. Она изо всех сил старалась оставаться сдержанной, но внутри нее всегда сидела жестокая, завистливая дрянь, которая научила меня быть идеальной, бездушной невестой.

— Ты должна знать лучше, чем кто-либо другой, что я не шлюха, — спокойно сказала я ей. — Ты была в комнате, когда меня осматривали на наличие девственной плевы.

— Девственной плевы, которую ты продала, как обычная шлюха.

— Я сомневаюсь, что обычным шлюхам платят столько же, сколько мне, — сказала я ей невозмутимо, исключительно с целью разозлить ее еще больше. Она не собиралась сдаваться, и я тоже, так что я решила извлечь из этого разговора максимум пользы и высказать все, что у меня накопилось.

Я сделала прогоняющее движение рукой.

— А теперь уходи. Дорогой шлюхе хотелось бы немного уединения, пока она одевается.

— Как будто тебе не все равно, шлюха. — выпалила она в ответ, отходя.

Я закатила глаза, подходя к шкафу, чтобы достать форму для зала. На одной из полок лежала папка, и она была открыта на странице, на которой был изображен спортивный костюм розового цвета, который мой личный стилист выбрал для сегодняшней тренировки.

На самом деле слово «шкаф» было не совсем подходящим. Комната, в которой хранилась моя одежда, была в два раза больше моей последней квартиры.

Чтобы мне было проще ориентироваться в гардеробной, мой стилист напечатал номер рядом с каждым предметом одежды в папке, что помогало быстрее найти соответствующую вешалку.

Верх представлял собой крошечный бледно-розовый спортивный топик на бретельках с цифрой 67. Я подошла к отделу топов и сняла его с вешалки.

Я положила папку, скинула халат и натянула через голову короткий топик.

Когда он был застегнут, я надела трусики-стринги телесного цвета, затем облегающие эластичные лосины розового цвета с бордовыми линиями.

Образ был продуман до мелочей, даже мои кроссовки и носки подходили друг другу по цвету. Я подумала о том, чтобы пожаловаться, когда увидела, что в бордовых кроссовках для бега, которые мне подобрали, была скрытая танкетка (кто тренируется на каблуках?), но решила, что оно того не стоит. Если я и собиралась закатить истерику из-за чего-то, то это точно должны быть не кроссовки.

Поход в спортзал требовал минимальной подготовки, но я все равно заботилась о своем внешнем виде, относясь к занятиям как к еще одному виду фотосессии. Это была часть моей работы.

Я собрала свои густые светлые волосы в привычный небрежный пучок на макушке, затем занялась макияжем. Легкими движениями я нанесла немного тонального средства и румяна, чтобы придать лицу здоровое сияние.

Я только закончила наносить блеск для губ, когда услышала свое имя.

— Да? — откликнулась я.

— Готовы, барыня? — спросил Евгений таким громким голосом, что его было слышно по всей квартире.

— Всегда, — ответила я, хватая свою спортивную сумку и направляясь к двери.

Глава 5

Кира

Через несколько недель после церемонии я впервые увидела свадебные фотографии. Никто не потрудился мне их прислать, поэтому мне пришлось искать фотографии со своей собственной свадьбы в Интернете, как и всем остальным.

От них захватывало дух. Фотограф был талантлив, обстановка — великолепна, и мы были очень убедительны: красивый миллиардер, безумно влюбленный в свою молоденькую, только-только ставшую совершеннолетней невесту-модель.

Я уверена, что все люди, которые увидели эти прелестные фотографии, решили, что это был самый идеальный день в нашей с мужем жизни.

Вот мы скрепляем наш брак поцелуем. Это неловкое, обязательное касание губ на снимках выглядело гораздо лучше, чем в реальности. Вот наша романтическая прогулка по саду: солнце освещает наши улыбающиеся лица. Вот его мать с нежностью целует меня в щеку, а его отец обнимает меня за плечи, приветствуя невестку.

Вот фотография, на которой я прижимаюсь к четырем подружкам невесты, которых я знать не знаю. Они смеются так, словно это самый счастливый день в их жизни.

Еще один поцелуй среди белых цветов, уверяющий зрителей в искренности происходящего.

Так много безупречных снимков потрясающей великолепной лжи. Боже, как же они были убедительны. Я потратила часы, нет, даже дни, разглядывая их все.

Фотограф даже запечатлел момент, когда мой новоиспеченный муж с нежной улыбкой заставил меня впервые попробовать шампанское и портвейн. Ох, как очаровательно все это выглядело. Кадры нашего первого танца попали на первые полосы всевозможных изданий. Я выглядела раскрасневшейся и взволнованной, как будто не могла отвести от своего мужа обожающих глаз. Он выглядел так, словно хотел проглотить меня целиком. Фотограф даже запечатлел наш приватный поцелуй в саду под звездами. Эту фотографию я рассматривала дольше всех остальных.

Тот поцелуй остался со мной навсегда. Я думала о нем гораздо больше, чем хотела. От одной мысли о том поцелуе у меня защипало губы. Я даже забыла, что это была всего лишь фотосессия.

Какая дура.

Фотографы отлично справлялись со своей задачей. Глядя на это страстное объятие, даже я почувствовала, что начинаю задаваться вопросом, что мы чувствуем друг к другу, или, по крайней мере, что я чувствую к нему. Я отбросила эту глупую мысль. Это просто профессионализм фотографа, и ничего больше.

— Мы почти приехали, барыня! — крикнул Евгений с переднего сиденья автомобиля, прерывая мои размышления.

Машина остановилась, и Евгений вышел. Он открыл для меня дверцу и помог выйти из машины, взял мою спортивную сумку.

Мой личный тренер Родион ждал меня там и впустил прежде, чем Евгений или я смогли дотянуться до дверной ручки. Мы поприветствовали друг друга и приступили к работе.

Он поставил меня на беговую дорожку лицом к окнам. Я как будто выступала на сцене: свет всех софитов был направлен в мою сторону. Я уже начинала к этому привыкать. Опять же, я относилась ко всему этому как к работе модели. Благодаря такому настрою я могла не отвлекаться на переживания о том, что за мной постоянно наблюдают.