Невинная для палача

Хочется больше почувствовать. Не нежнее, а словно… Легче, с большими возможностями. На равных что ли? Не понимаю, но внутри неясная обида вспыхивает.

И тут же гаснет, стоит мужчине прикусить мочку моего уха. Губами проводит по своим укусам. Наслаждается, что оставляет на мне свои метки. Кайф от этого ловит.

А у меня вибрация внутри. Плотная, сильная. Следует за прикосновениями Валида. Разрастается, охватывает. Словно раскаленным железом прикасается между ног.

Мужчина тянет меня вверх. Сам поднимается. Смотрит так, будто в фантазиях меня уже нагнул. И это вместо страха вызывает неясную волну томительного ожидания.

– Слушай новый план, конфетка. Времени у меня немного, но для тебя выделю. Сходим в бассейн, расслабимся. А после твои губки опробую. И снова натяну. Так, что космос свой увидишь.

– Что?! – вскрикиваю.

– Согласен. Бассейн лишнее. Перейдём сразу к сексу.

Глава 22

– Лишнее тряпье.

– Плавать голой негигиенично!

Я понимаю, насколько мой довод бессмысленный. Но если Палач позволяет хоть как-то спрятаться от его внимания, то я зубами вцеплюсь в эту возможность.

Хватит с меня того, что я отказалась от похода к людям.

Нет-нет, больше не поведусь.

Поэтому я быстро согласилась на предложение Валида спуститься в бассейн. Точнее как согласилась… Выбрала из двух зол – лучшее. Отсрочила собственную казнь.

Но вдруг сейчас залетят полицейские и никакого секса не будет?

Под недовольный взгляд Хасанова я опускаюсь на край бортика. Окунаю ноги в прохладную воду, жалею, что единственный плотный комплект белья в моем гардеробе – тонкий. Одни ниточки.

Но для Палача даже этого много, хотя сам он в плавках.

– Харэ страдать ерундой, – закатывает глаза, опускаясь в воду. – Иди ко мне, детка.

– Я привыкаю к температуре, – выдаю заранее подготовленный аргумент. – Холодно, мне нужно время.

– Лучше сразу с головой, Александра. Так привыкаешь быстрее.

– Может, для мужчин и работает, – произношу беззаботно, болтаю ногами, пуская брызги. Отчаянно тяну время, надеясь, что у Валида появятся срочные дела. – Но организмы женщины и мужчины разные. Уверена, ты пропустил этот урок биологии, но есть маленькие нюансы. И мне нельзя просто так нырнуть в холодную воду.

– Даже так? Сегодня ты учитель?

Я прячу смущение за волосами, ненавижу Палача всей душой. Потому что вспоминаю, как он учил меня. Рассказывал, что раз я теку – то возбуждена.

Но я согласна побыть учительницей, без проблем. Тем более, этот уголовник вряд ли разбирается в женской физиологии. Я с трудом готова поверить, что Валид окончил школу до того, как загремел в тюрьму в первый раз.

– Третья ходка, да? – переспрашиваю зачем-то. Хочется больше узнать о Палаче. – А за что получили первые две?

– Последний вердикт знаешь, получается? – мужчина спиной упирается в бортик на противоположной стороне бассейна. Рассматривает меня так же внимательно, как и я его. – Напомни, что мне там приписали?

– А вы уже не помните, что именно натворили?

– Не помню какую чушь придумал прокурор. Какие именно доказательства подделал, чтобы хоть как-то засадить меня за решетку.

– Хватит! Мой отец таким никогда не занимался.

– Верь во что хочешь, Александра. Самообман приятная штука, я знаю.

– Это какая-то психологическая игра, да? Хотите, чтобы я перестала доверять собственному отцу? Не спешила бежать к нему, если появится возможность? Только не получится! Я всегда буду верить ему, чтобы вы не придумали.

Я знаю, что не все люди в органах – белые и пушистые. Вера в идеальный мир закончилась рано, вместе с ожиданием Дед Мороза. Но это не просто слепая вера в отца.

Да, политики воруют, полицейские сами нарушают закон. Те, кто должен бороться за справедливость – закрывают глаза деньгами, которые им занесли уголовники.

Но я не просто надеюсь, что мой папа хороший. Я видела, как он работает. Как постоянно старается сделать хоть чуточку лучше этот мир. Разве сидел бы он до ночи, жертвовал своим здоровьем, если бы мог просто подделать что-то?

А бери он взятки – мы бы жили в условиях получше. У него хорошая зарплата. Достаточная, чтобы содержать семью, но никаких дорогих машин или непонятных расходов.

Всё честно и прозрачно.

Возможно, мой отец единственный честный прокурор в истории. И я жутко горжусь им! Не уголовнику вроде Палача судить его.

– Ты сама спросила, – Валид равнодушно пожимает плечами. Капелька воды срывается, спускается по его мышцам. – Мне всё равно. Верь, если хочешь. Потом не ной, что всё оказалось не так просто.

– Вы не ответили на вопрос, – цежу сквозь стиснутые зубы. – Последний срок за массовые убийства. А остальные?

– Неправильно, лапуль. Массовые – это четыре и больше жмурика, у меня было три. Якобы. Первый за кражу, по малолетству. Второй – умышленное нанесение тяжких телесных.

– Тоже якобы?

– Не, зай, это доказано.

Содрогаюсь. Беру свои слова обратно. Не хочу я знать больше о Хасанове. Взгляд опускается на его накачанные руки. Мне кажется, он одним ударом убить может.

Ладони у него большие, крупные. С мелкими шрамами, которые ярким белым пятном светятся на загорелой коже. Этими руками мужчина ласкал меня, а кого-то калечил.

Меня ведь тоже может, да? Если я что-то сделаю не так, если действительно разозлю… В какой момент моя жизнь станет для него не такой ценной?

– Кража по дурости, – продолжает зачем-то. Хочу закрыть уши, но слушаю внимательно. – Жрать захотел, вот и полез в магазин. Прогадал, там камеры стояли. Попал на зону для малолеток.

– Человека избили тоже по дурости? – фыркаю.

– Прежде чем ты начнешь жалеть этого уебка, позволь кое-что проясню. Утырок полез к малолеткам. Спаивал их, подкидывая дурь, а потом тащил к себе. Нарвался на ту, за которую было кому заступиться. Ему повезло, что живым остался.

– Это не повод махать кулаками. Если есть преступление, то сообщайте в полицию.