Невинное развлечение

Он тоже приблизился к окну на шаг.

— Почему же не поехали?

— Если хотите знать, — немного поколебавшись, ответила она, — я знала, что князь будет там, а я не желала его видеть.

А вот это интересно. Он подошел к окну еще ближе.

Но тут раздался стук в дверь.

— Не двигайтесь, — приказал он ей. Закрыв свое окно, он подошел к двери и открыл ее.

— Ваша ванна готова, сэр, — провозгласил дворецкий.

— Спасибо. Не могли бы вы сказать слугам, чтобы они не дали воде остыть? Я приду через несколько минут.

— Я скажу вашему камердинеру. Вам, наверное, требуется одеяло, сэр?

Гарри посмотрел на свои руки. Странно, но он их почти не чувствовал.

— Да. Это было бы чудесно. Спасибо.

— Я сейчас же его принесу.

Пока дворецкий пошел за одеялом, Гарри бросился к окну и рывком поднял раму. Оливия сидела на краю подоконника спиной к нему, закутавшись в пушистое голубое одеяло.

— Еще одну минуту, — крикнул он. — Не уходите.

Оливия обернулась на звук его голоса, но увидела, что окно снова закрылось. Она немного подождала, пока не услышала скрип открываемого окна.

— О! Вы тоже достали одеяло, — сказала она, словно это было чем-то важным.

— Да, я замерз, — ответил он. Наступило молчание, а потом он спросил:

— Почему вы не захотели видеть князя?

Оливия лишь покачала головой. Не потому, что это было неправдой, а потому, что она вдруг поняла, что не может говорить с ним об этом. Это было странно — ведь первое, о чем она подумала, когда он уходил, было рассказать ему о странном поведении князя Алексея. Но теперь, окно в окно, под взглядом его темных бездонных глаз, она не знала, что сказать.

Или как сказать.

— Не важно, — наконец решила она.

Когда он заговорил, тембр его голоса был низким и довольно резким.

— Если он позволил себе нечто неподобающее, для меня это очень важно.

— Он… он… сказал, что хочет поцеловать меня. Ничего особенного.

До этого момента она избегала смотреть на Гарри, но теперь решилась. Он стоял неподвижно.

— Это не в первый раз, что джентльмен говорит мне такое, — добавила она.

Она решила не говорить ему о том, что князь сказал про Владимира. Честно говоря, даже мысль об этом вызывала у нее нервную дрожь.

— Гарри?

— Я не хочу, чтобы вы снова с ним виделись.

Ее первой мыслью было сказать, что у него нет права ей что-либо запрещать. Слова возмущения уже были готовы сорваться с ее губ, но тут она вспомнила кое-что, о чем он ей сказал. Он тогда будто поддразнивал ее. А может, и нет. Может, ей только показалось, что он шутил, когда он упрекнул ее в том, что она часто говорит, не подумав.

На сей раз она решила подумать.

Ей тоже не хотелось снова видеть князя. Какой смысл возмущаться, если их с Гарри мнения по этому вопросу совпадают?

— Не знаю, будет ли у меня выбор. — Это было правдой. Что она могла сделать для того, чтобы избежать встреч с князем, кроме как забаррикадироваться в своей комнате?

— Оливия, он нехороший человек.

— Откуда вы знаете?

— Я просто… — Он провел рукой по волосам и тяжело вздохнул. — Я не могу вам этого сказать. Я и сам не понимаю, почему я так думаю. Какое-то мужское чутье, что ли.

Она смотрела на него, пытаясь понять его слова.

Он потер лоб обеими руками, на секунду закрыв глаза.

— Разве вам не известно о других женщинах нечто, чего мужчины в своем тупоумии не могут разгадать?

Она кивнула. Он прав.

— Просто держитесь от него подальше. Пообещайте.

— Такого я пообещать не могу, — сказала она, хотя и сама этого хотела.

— Оливия…

— Я попытаюсь, но это все, что я могу сделать.

— Хорошо.

Наступила нерешительная, нервная пауза.

— Вам следует пойти и принять ванну. Вы дрожите.

— Вы тоже, — тихо сказал он.

Она и не заметила, что и ее бьет дрожь. А потом… что было еще хуже… она поняла, что может заплакать. Но почему? Видимо, она переволновалась…

— Спокойной ночи, — быстро произнесла она. Слезы уже подступали к глазам, но она не хотела, чтобы их увидел Гарри.

— Спокойной ночи, — ответил он, но ей удалось закрыть окно до того, как он произнес эти слова. Она бросилась к постели и зарылась лицом в подушку.

Но не заплакала, хотя очень хотела. И все еще не понимала почему.

Гарри вышел из кабинета, закутавшись в одеяло. Ему уже не было так холодно, но чувствовал он себя отвратительно. В душе была непонятная, тревожная пустота, которая все росла, поднимаясь к горлу и сжимая сердце.

Дело было не в холоде. Это был страх.

Князь Алексей чем-то напугал Оливию. Гарри не мог точно знать, что князь сделал или сказал, и если он будет слишком настаивать на том, чтобы Оливия призналась в том, что было, она постарается преуменьшить свои чувства. Но случилось нечто неподобающее. И случится опять, если князю будет предоставлена свобода действий.

Гарри пересек холл, поддерживая левой рукой одеяло, а правой растирая затылок. Ему надо успокоиться. Надо собраться с мыслями. Он примет ванну, а потом ляжет в кровать, все обдумает и спокойно оценит ситуацию и…

Он услышал, как кто-то дергает ручку парадного входа.

Сердце гулко застучало в груди, все мышцы напряглись, словно готовясь к драке. Он же преследовал этих таинственных русских. И теперь…

Какой же он идиот! Если кто-то собирался проникнуть в его дом, он вряд ли стал бы трясти входную дверь. Гарри открыл замок и распахнул дверь.

Эдвард упал через порог.

Гарри смотрел на младшего брата с отвращением.

— О Господи!

— Гарри? — Эдвард взглянул на брата мутным взглядом. Интересно, подумал Гарри, а кого он хотел увидеть?

— Сколько ты выпил? — потребовал ответа Гарри.

Эдвард попытался встать на ноги, но у него не получилось, и он сел на пол прямо в середине холла с таким видом, будто не понимал, где он находится.

— Что?

— Сколько ты выпил? — повторил Гарри, но уже более спокойным голосом.

— Я… ну… — бормотал Эдвард, двигая ртом так, будто жевал жвачку. Возможно, так оно и есть, подумал Гарри, с отвращением глядя на брата.

Какое это имело значение, сколько выпил Эдвард? Одному Богу известно, как он вообще добрался домой. Он такой же, как их отец. Единственное различие было в том, что сэр Лайонел почти всегда напивался дома, а пьяный Эдвард был посмешищем всего Лондона.