Невольная связь

– У Глеба нет кровной родни, – разобрала я голос Мухтара, – потому в случае чего, все активы ваши.

– Мне не нужно ничего! – вскинулась я и разозлилась. – Даже думать не смей! Понял?! Глеб будет жить!

– Я знаю. Просто хочу сказать, что поддержу тебя при любом раскладе. Присмотрю, – сухо парировал Варгинов.

– Лучше разберись, как та сука попала в дом с пистолетом! – повысила я голос, не особо подбирая выражения. – Ты же телохранитель Глеба!

– Уже выясняем, Сабина... Ярославовна, – кивнул Мухтар.

Мне не было стыдно за вспышку гнева. Но я все равно прикрыла лицо ладонями. Хотелось плакать, реветь в голос. Однако я понимала, что обязана быть сильной. Обязана верить в то, что с Глебом все будет отлично.

– Я договорился, ты можешь на минуту пойти к нему. Тебя сейчас проводят, – сказал Влад.

Это была самая шикарная новость, которую я могла только сейчас услышать.

***

Меня впустили в стерильное помещение с белоснежными стенами и пищащими приборами.

Лицо Глеба было пепельно-белым. Серые круги под глазами выделялись, а едва заметная щетина на щеках и подбородке проступила сильнее.

Ноги меня почти не держали. Но я шагнула ближе и осторожно коснулась ладонями сильных и теплых пальцев.

За доли секунды перед моими глазами пронеслись все то время, что мы были знакомы с Глебом. Начиная с первого дня, и до сегодняшнего. Мои эмоции. Мои ощущения. Наши с Глебом ссоры и столкновения.

И наша близость.

И его слова о том, что он меня любит.

Я не сомневалась. Он не мог мне врать. И потом, слишком много доказательств его словам.

А еще я чувствовала, что обмана нет. Ведь Глеб всегда говорит правду, даже если эта правда не самая приятная.

– Ты не можешь от меня уйти, Глеб! – шепнула я в его теплую и сильную ладонь. Отчего-то она была влажной под моими губами. И соленой. Но это ерунда.

– Я тебя не отпускаю! – с нажимом повторила я. Зло повторила. Так, чтобы и он понял, я не шучу. И на всякий случай пригрозила: – Не вернешься, я тебя прокляну. Я же ведьма. Забыл?

***

Я не могла спать. То ли повлиял выпитый в огромном количестве кофе, то ли стресс. И даже когда Мухтар едва ли не в приказном порядке попросил меня прилечь, я не могла сомкнуть глаз.

Глеб не приходил в себя после операции. Врачи молчали. Никто и ничего не мог мне толком сказать. И меня больше не пропускали к мужу.

Архиповы уехали домой. Арии нельзя волноваться и уставать в ее положении. И потом их присутствие ничего не могло бы изменить.

– Сразу же звони. В любое время. Мы утром приедем, – распорядился Влад, а меня хватило лишь на кивок.

– Голодная? Может, чаю? – негромко поинтересовался Варгинов, а я покачала головой.

Мы с Мухтаром и еще двумя парнями из охраны обосновались в комнате ожидания. И речи быть не могло, чтобы я уехала из клиники. Единственный компромисс, на который я пошла, это была одежда. Я сменила испачканное кровью платье на спортивный костюм. И все равно было холодно. Казалось, лед поселился внутри меня. И кое-как согревал только теплый свитер Глеба.

Почему мне привезли именно его? Я не знала. Мне просто вручили серый сверток, пахнущий моим мужчиной. Он окутывал меня теплом. Внушал надежду. Подпитывал мои силы.

Однако и их не хватало. И наступил тот самый момент, которого я страшилась больше всего.

Глеб слишком долго не приходил в себя. И обрывки фраз, что мне удалось разобрать, повергли меня в ужас. Мысленно я повторяла вновь и вновь, что Глеб очень сильный. Он справится. Не может не справиться. Он ведь говорил, что я принадлежу ему. А как мне ему принадлежать, если он.

– Вот же млять... Только этого не хватало, – пробормотал Мухтар и в два шага заслонил собой дверной проем.

Очень медленно я проследила взглядом за внушительной фигурой охранника Глеба.

– Пропусти! Там моя дочь! – расслышала я высокие нотки возмущения в голосе.

Мухтар что-то спокойно втолковывал моему отцу, а я взвилась. Дочь? Он сказал «дочь»?! Значит, вспомнил о нашем родстве?

Я глубже завернулась в свитер Глеба, поднялась на ноги и вышла в коридор.

– Я тебя нет дочери. Забыл? Ты ее отдал в уплату долга! – произнесла я.

Мухтар сделал полшага в сторону, открывая мне доступ. Но и оставался рядом. Страховал. И я была благодарна другу за такую поддержку. В конце концов, Глеб доверял Варгинову. Значит, и я могу доверять этому человеку.

– Сабина! Мы можем уехать. Ты свободна. Широкову недолго осталось. В городе все говорят. Даже до меня дошли слухи, что он..., – настаивал на своем отец, а в моей голове взорвалось что-то очень нехорошее, злое, яростное.

– Он что? – прошипела я дикой кошкой. – Умер? Не дождетесь! Понял?! И всем в своем чертовом городе передай! Глеб Широков жив и здоров! И когда мой муж пересечет эту чертову дверь, он вам всем рты заткнет, долбанные шакалы!

Кажется, я что-то еще кричала. Громко. Яростно. А Мухтар хмуро смотрел на Туманова, пока я не выдохлась и не хлопнула дверью комнаты так, что сама же и вздрогнула.

И только оказавшись за преградой, смахнула непрошенную слезу.

– Ярослав, вам пора, – из коридора донесся голос Варгинова.

Я не слышала, чтобы отец возражал или сопротивлялся. И вскоре в дверь коротко постучали. Распахнув ее, я уже открыла рот, чтобы извиниться перед персоналом клиники за шум, который создала.

Осеклась. На пороге стоял лечащий врач Глеба и скупо улыбался.

***

Глеб сначала не понял, где находится. Ощущения были такими, будто его заперли в морозилке. Холодно и стерильно.

А после он скорее почувствовал, чем услышал голос Сабины. Ведьма ругалась. И, кажется, даже матом. Это веселило и радовало одновременно.

В помещение вошел врач. Незнакомый седовласый мужчина в униформе и очках.

– Глеб Алексеевич, здравствуйте, – поприветствовал он, а Глеб нахмурился.